Все пути ведут на Север

В их отсутствие лагерь никто не потревожил. Развели маленький костерок, неспешно приготовили скромный обед и неспешно же поели; Ванда была необычайно задумчива и все о чем-то вздыхала; Корделия тоже была не особо разговорчива — и слава Двенадцати, повторения недавнего разговора Грэму не хотелось.

День прошел без происшествий; девушкам было откровенно скучно, а ведь предстояло ждать, самое меньшее, еще один день. Грэм советовал им отоспаться, пока есть возможность. Кто знает, что ждет их по ту сторону Серебряной! Сам он не замедлил последовать собственному совету и сразу после трапезы отправился на боковую, велев разбудить его немедленно, если кто-нибудь увидит или услышит что-нибудь подозрительное.

Никто его не разбудил.

Ночное дежурство он взял на себя, справедливо рассудив, что в ночном лесу толку от девчонок будет немного. Он и сам совершенно запутался в многообразии лесных звуков, и в темноте вскидывался на каждый писк. Опыт его лесной жизни был невелик; много лет назад, еще в юности, некоторое время он провел в лесу, в компании разбойников, но тогда ему было не до того, чтобы постигать хитрости лесной жизни — совсем другие заботы его одолевали.

Миновала ночь; потянулся длинный, скучный бессолнечный день. Было по-прежнему тепло, но небо затянули тучи, и под лесным сводом воцарился зеленоватый сумрак. Грэма от безделья и ожидания тянуло в сон; дабы бороться с сонливостью, он то и дело спускался к речушке освежиться. Холодная вода приятно бодрила. Ванда тоже маялась бездельем и то уходила в шатер — видимо, в надежде задремать, — то увязывалась за Грэмом к реке, хотя он ее за собой и не звал. Корделия, как обычно, была спокойна — или, скорее, просто хорошо скрывала истинные чувства, — и бродила вокруг лагеря, собирала раннюю землянику. Ее светлая рубашка мелькала между стволами; Грэм приглядывал за ней одним глазом. Держаться поблизости он ее не просил — надеялся на ее благоразумие.

Целую пригоршню земляники Корделия принесла ему; он с благодарностью принял угощение, но полакомиться от души не удалось — почти все ягоды потаскала у него Ванда, оказавшаяся страшной сладкоежкой. Она подскакивала, брала одну-две ягодки и уходила опять, пока Грэму не надоело это мельтешение и он не предложил ей забрать сразу все, что осталось. Ванда почему-то на его предложение обиделась и больше землянику него брать не стала, так что пришлось ему доедать самому…

Уже вечерело, когда мягкое перешептывание засыпающего леса нарушил новый звук — звук хрустящих под лошадиными копытами веток и шелест раздвигаемого кустарника. Сидевшего у костра в задумчивости Грэма так и подбросило. Девушек тоже — но они явно не ожидали никого чужого, и лица их так и просияли радостью. Пришлось эту радость остудить, чтобы не накликать беды. Грэм жестом велел им молчать и укрыться в шатре, а сам, обнажив меч, пошел на звук. Не хотелось ему дожидаться, пока неведомые гости набредут на лагерь, если уж и встретиться с ними — то в стороне. На то, что пришлецы пройдут мимо и лагерь не заметят, у Грэма особой надежды не было; везение их, пожалуй, исчерпалась еще вчера, когда они так удачно нашли брод. Испытывать благосклонность богов и дальше он побаивался.

Он даже не пытался скрываться — исконно городской житель, к тому же — посвященный тайн Фекса, он умел быстро и бесшумно передвигаться по улицам и помещениям, — но в лесу это умение становилось бесполезным. Да он и хотел привлечь к себе внимание (и отвести внимание от оставшихся в лагере девушек).

Едва производимый им шум достиг слуха, пришлецов, его тут же окликнули:

— Эй! Кто там?

Грэм перевел дыхание, узнав голос Ива.

— Его величество колдун-император Барден! — крикнул он в ответ. — Эй, вы ломитесь через лес, словно стадо мамонтов; не боитесь набрести на касотский разъезд?

— Это Грээээм! — разнесся по лесу радостный вопль Оге. — Эге-гей, Грэм! Это мы! — и вдруг резко осекся — очевидно, схлопотал заслуженную оплеуху от Ива.

— Вы всю дорогу так орали? — полюбопытствовал Грэм, раздвигая кусты и выходя прямо на всадников.

Ив стрельнул в него угрюмым взглядом:

— Кое-кто орал бы, дай ему волю. Мне просто удивительно, как нас не схватили касотцы.

— Мне тоже, — согласился Грэм, оглядывая развеселого Оге. — Давайте же скорее в лагерь, девушки вас заждались.

Едва молодые люди спешились, как Ванда тут же бросилась обнимать их — сначала Ива, потом Оге; рыжего она даже расцеловала в обе щеки, как брата. Оге так и покраснел от удовольствия, на лице же Ива не появилось даже проблеска улыбки. Он был определенно в дурном расположении духа (а впрочем, когда он бывал в добром расположении? Грэм таким его еще не видел), зол и чем-то сильно озабочен.

Он присел у костра и поведал, что найденная ими неподалеку паромная переправа сожжена; еще дальше по течению есть мост, но к нему не пробраться, по дороге понатыканы заставы; а даже если бы им это удалось — въезд на сам мост охраняет маленькая армия. Касотская, конечно. Движение через мост оживленное, в основном проходят войска, но просачиваются и отдельные личности неопределенного рода занятий. Всех тщательно досматривают и допрашивают.

Пока он рассказывал, Ванда то и дело порывалась его перебить — ее так и распирало огорошить разведчиков сообщением о своей невероятной удаче, — но Грэм каждый раз останавливал. Ему было интересно, что расскажут медейцы об обстановке на дороге.

— Нам не пройти, — заключил Ив. — В нас распознают медейцев в один миг. Только одного Грэма, пожалуй, пропустили бы.

Грэм только подивился, как много подробностей он смог увидеть. Не иначе, подобрался вплотную, невзирая на опасность попасться на глаза патрулям.

— От меня одного толку будет мало, — согласился он. — Ну а как вы сумели подобраться так близко?..

— По кустам подползали, — засмеялся Оге, ничуть не огорченный тем обстоятельством, что мост надежно оккупирован вражеской армией. — Пару раз касотцы чуть-чуть на носы нам не наступили!

— Стоило ли так рисковать? — мягко спросила Корделия.

— Нужно же было разузнать обстановку, — Ив с мрачной остервенелостью ломал прутик за прутиком и бросал их в костер. — Ну, а у вас тут что? Никто вас не видел?

— Никто, — нетерпеливо сунулась Ванда. — Зато мы… — она бросила быстрый взгляд на Грэма — не оборвет ли опять; но тот молчал. — Зато мы нашли переправу!

Глаза Ива блеснули интересом.

— Неужто? И далеко?

— Совсем рядом! — Ванду так и распирало от гордости, словно переправу отыскала она собственной персоной. — Грэм уверен, что в тот месте мы без проблем перейдем на другой берег.

— Так-таки и уверен?

— Я перешел, — сказал Грэм. — Там не очень глубоко, но, правда, дно скользкое и довольно неровное. С лошадьми, конечно, будет потруднее; главное, чтобы они не пугались и не дергались, иначе можно угодить в беду.

— А я плавать не умею, — задумчиво сообщил Оге.

— Пойдем посмотрим! — подскочил Ив, небрежно смахнув с колен оставшиеся палочки. — Оге, Корделия, оставайтесь здесь.

— Но я… — возмущенно вскинулся было рыжий, но тут же сник под выразительным взглядом Корделии.

Втроем отправились смотреть переправу. Ив явно воспрянул духом, хотя и старался этого не показывать; он все еще не доверял Грэму и, одних только слов ему было мало. И все-таки он глядел веселее.

Он самым внимательным образом изучил поверхность воды, торчащие из нее камни, берег — этот и противоположный; и дотошно расспросил Грэма о силе течения, состоянии дна и прочих частностях. Сам он в воду не полез, и Грэму стало как-то по-глупому приятно оттого, что хотя бы в некоторых вопросах Ив ему доверяет.

Впрочем, Ив тут же смазал картину, высказав опасение, что на касотском берегу их может поджидать засада.

Грэм только плечами пожал: откуда касотцам знать об их планах? Да и вообще об их местонахождении?

— И все же лишняя осторожность не помешает, — заметил Ив. Двенадцать знают, что он хотел сказать этим. — А пока — пойдем-ка спать. Завтра встаем на рассвете.

Наутро, едва забрезжил рассвет, жестокий Ив растолкал разоспавшегося Оге, и медейцы быстро и тихо сняли и уложили шатер, между тем как девушки старательно уничтожали следы пребывания отряда на стоянке (надо сказать, что скорее старательно, нежели эффективно, так что Иву пришлось еще поработать после них с гораздо более удовлетворительным результатом).