Все радости — завтра

— И она же придумала расцветку?

— Нет, ткань и цвета я всегда выбираю сама.

— О, у вас есть вкус, мадам! Как мне известно, большинство женщин предпочитают, чтобы их платья выбирали за них, и в результате они часто выглядят так нелепо.

— Куда мы идем? — спросила Скай герцога Анжуйского, видя, что они все дальше удаляются от бального зала.

— У матери есть потайной кабинет во дворце, где никто не может потревожить ее. Кое-кому не по нраву возможный брак между моим сводным братом и вашей королевой, так что вы должны понять ее стремление сохранить вашу встречу в тайне, мадам.

— Разумеется, — ответила Скай, следуя за герцогом по дворцовым переходам. Сначала она пыталась запоминать последовательность поворотов, но потом отказалась от этой бесплодной затеи. Наконец герцог поднялся по двум узким лестничным пролетам к небольшой деревянной дверце.

Отворив ее, он галантно отступил в сторону.

— Прошу вас, мадам, входите. Через несколько минут моя мать присоединится к вам.

— Спасибо, — ответила она, проходя мимо него, и вдруг что-то взорвалось у нее в голове, а потом все погрузилось во мрак.

И когда Скай выплыла из этой мглы, она обнаружила, что находится в небольшой комнате и лежит на кровати в алькове. Может, она споткнулась и упала? Может, она перенесла удар и из-за этого так болит голова? Она осторожно попыталась сесть, но обнаружила, что руки связаны за спиной у запястий. Некоторое время она мучительно пыталась сообразить, где она и почему. Постепенно ее память прояснилась, и она вспомнила, что герцог Анжуйский передал ей просьбу его матери поговорить с ней и она позволила отвести себя в потайной кабинет королевы. И только она вошла в него, как упала в обморок. Но почему у нее связаны руки?

Наконец ей удалось сесть. Одна из занавесей алькова была открыта наружу, в комнату.

— Месье герцог… — позвала она. — Вы здесь, герцог Анжуйский? — Ответа не последовало. В комнате царила тишина. Она была слишком слаба, чтобы встать, и решила пока осмотреть альков. И тут она с ужасом обнаружила, что ее бальное платье лежит, аккуратно сложенное, на стуле рядом с кроватью. Она испуганно оглядела себя и увидела, что на ней только нижняя юбка и блузка. Все остальное белье, в том числе чулки и подвязки, также лежит на стуле. Она вдруг услышала звук открывшейся двери комнаты и уверенные шаги мужчины, направлявшегося к ней.

Звякнули медные кольца отодвигаемой занавеси алькова. Перед ней, широко улыбаясь, стоял герцог Наваррский. Довольным тоном он произнес:

— Ага, дорогая, вы все-таки пришли! Я весь вечер мучаюсь мыслью, уж не измените ли вы своего решения!

Скай в ту же секунду поняла, что ее заманили в ловушку. Но кто и зачем? При французском дворе она всего лишь гостья. Какое отношение она имеет к местным интригам? Очевидно, герцог Наваррский не принадлежит к заговорщикам, во всяком случае, он ничего не знал о заговоре. Его используют так же, как и ее.

— Месье герцог, — проговорила она, надеясь, что ее голос звучит уверенно и холодно, — что вы имеете в виду?

Разве вы не видите, что я здесь не по своей воле? У меня связаны руки!

Генрих вошел в альков, сел на кровать рядом с ней и сказал:

— Дорогая, но ведь вы ответили на одну из моих любовных записок и сообщили, что будете ожидать меня в потайном кабинете моей тещи в половине второго ночи во время этого бала.

— Месье, я никогда не была в Лувре — откуда мне знать о существовании этой комнаты? Пожалуйста, развяжите меня. Мне больно. Адам де Мариско и его родственники уже ищут меня. А я даже не знаю, как мне вернуться в бальный зал! Вы поможете мне?

— Итак, вы не отвечали на мою записку, дорогая? — Герцог выглядел озадаченным.

— Я ее не получала, — возразила Скай.

— Но вы же здесь! — настаивал он.

— Меня привел герцог Анжуйский. Он сказал, что королева хочет поговорить со мной тайно, чтобы передать мне особое послание для королевы Англии.

Екатерина Медичи отлично знала своего противника — она знала, что вид полуголой Скай должен привести герцога Наваррского в состояние крайнего возбуждения, и оказалась права. Он почти не слышал, что она говорила: его больше занимали ее прекрасные груди, наполовину обнаженные и колеблющиеся в такт ее прерывистому дыханию. Прекрасная ирландка возбудила его страсть с момента их первой встречи, и вот наконец она оказалась полностью в его власти. Ее прекрасное тело было еще более соблазнительным, чем в его самых воспаленных мечтах.

— И все же, мадам, — спокойно продолжал он, — вы здесь, я тоже здесь, стало быть, глупо не воспользоваться этой прекрасной возможностью! — Протянув руку, он распустил завязки блузки. Откинув ткань с ее округлых плеч, герцог в одно мгновение обнажил Скай до пояса. От восхищения у него перехватило дыхание, ибо такие прекрасные маленькие грудки он видел впервые.

— Месье герцог, — умоляющим тоном произнесла она, — прошу вас, не делайте этого! Я помолвлена с мужчиной, которого люблю. Как я могу вернуться к нему после того, как буду осквернена другим?

Но герцог, протянув руку, начал ласкать одну из ее совершенных округлостей.

— Дорогая, я убежден, что если бы эти ваши исключительно прекрасные плоды увидел даже святой, то и он не мог бы удержаться. Да и, кроме того, мадам, вы же не девушка! Насколько я знаю, у вас было несколько мужей — вам не нужно защищать девственность.

— Но у меня есть честь! — воскликнула Скай.

— Честь женщины легко восстановить, — спокойно заметил король Наварры, — стоит подарить ей бриллиантовое ожерелье или небольшое поместье — и снова все в порядке.

— В девятнадцать лет у вас незаурядный опыт, — язвительно ответила Скай.

Он рассмеялся, его позабавила ее вспышка.

— Первая женщина была у меня в тринадцать лет, мадам. И с тех пор практически не было ночи, чтобы я заснул один. — Генрих Наваррский встал и начал раздеваться. — Вы обращались к моим лучшим чувствам, мадам, и вы пытались унизить меня, но ни в том, ни в другом не преуспели — вам не удалось заставить меня отказаться от моих намерений. Вполне возможно, мадам, что вы оказались в этой постели не по своей воле, но тем не менее вы здесь, и если я отпущу вас, то буду жалеть об этом до конца своих дней.

— Я буду кричать, — пригрозила она ему. Он рассмеялся:

— Вас никто не услышит, дорогая. Потайной кабинет Екатерины Медичи находится в самой дальней части дворца по многим причинам, и в том числе потому, что никто не должен слышать, скажем, криков пленника, допрашиваемого королевой. Кричите, никто не придет вам на помощь, вы только надсадите себе горло. — Он погладил ее по щеке. Потом его рука скользнула ей за спину, и он распустил ее волосы, положив заколки на ночной столик рядом с кроватью. Ее смоляные кудри упали на белоснежные плечи подобно черной мантии. — Не бойтесь, дорогая, — успокоил он ее низким от охватившей его страсти голосом. — Вам понравится то, что мы будем делать, — поверьте мне, я опытный любовник и доставлю вам только наслаждение. Я не причиню вам боли, дорогая, клянусь!