Все радости — завтра

— Дай мне взглянуть на тебя, о сын моей возлюбленной младшей сестры! — сказал он, и Скай увидела надменный горбоносый профиль араба.

— Рад снова видеть тебя, дядя, — ответил Кедар, и Скай поразил низкий тембр его голоса — голоса человека, привыкшего приказывать.

— Ну что, Муна, достаточно? — прошептала Алима.

— Да.

— Тогда идем, скоро Осман пошлет за тобой, а я должна убедиться, что ты хорошо одета.

Осман провел Кедара в прохладную небольшую приемную. Мужчины устроились поудобнее на низких диванчиках, обтянутых красным бархатом, и в комнате немедленно появилась рабыня с серебряным сосудом с теплой розовой водой для омовения. Кедар смыл дорожную пыль с лица и рук и вытер их мягким льняным полотенцем. У него были длинные холеные пальцы аристократа, с ухоженными ногтями. Рабыня удалилась, а ее место заняли две другие: одна с подносом сладостей, другая — с кофейником и ручной мельницей. Она немедленно принялась за приготовление напитка. Когда горячий, крепкий кофе был подан Кедару и Осману, последний махнул рукой, и рабыни исчезли из комнаты, а Осман начал непринужденную беседу. После всех положенных приветствий Кедар расслабился. Осман сказал:

— Каждый год, когда ты приезжаешь ко мне, я дарю тебе что-нибудь. На этот раз это будет нечто особенное. Я знаю, как ты гордишься своим гаремом, и поэтому купил для тебя рабыню исключительной красоты. Сначала я не думал об этом, но когда увидел ее совершенно случайно, то понял, что это идеальное приобретение для твоей редкой коллекции красоток. Обычай предписывает тебе принять подарок, но если — Аллах не допустит этого! — девушка не понравится тебе, позволь мне выкупить ее у тебя.

— Если она так нравится тебе, дядя, зачем ты даришь ее мне?

— Ты не понял меня, Кедар. Лично мне она не нужна, но даже за столь короткий срок пребывания у меня она подружилась с моей женой, и я куплю ее для Алимы. Не думаю, правда, чтобы ты продал ее назад. Это — одна из самых прекрасных женщин, виденных мной.

— Она европейка?

— Да, англичанка.

— Блондинка?

— Нет, брюнетка, но какая! Кожа — цвета гардении! Хочешь посмотреть?

— Почему бы и нет? Спасибо за сюрприз, дядя! Ты знаешь, я не беру в путь женщин, а я уже месяц не был дома.

Осман хлопнул в ладоши, и мгновенно появился раб.

— Приведи рабыню Муну, — приказал он, и раб, кланяясь, удалился.

— Муна, — улыбнулся Кедар, — ты назвал ее Муна? Она столь прекрасна?

— Не думаю, чтобы мужчина, увидевший ее, не возжелал бы ее.

Кедар, заинтригованный, улыбнулся — он не мог представить дядю увлекающимся женскими прелестями. Так как он никогда не видел свою тетку без покрывала, то мог только подозревать, что она миловидна — ее дети были красивы. Он считал, что она француженка, хотя так и не осмелился спросить — это считалось дурным тоном. Он выпил последний глоток кофе и кивнул дяде.

— Если эта женщина произвела впечатление на тебя, то она в самом деле замечательна, — холодно заметил он. Осман чуть заметно снисходительно усмехнулся и сказал:

— Тебе не придется долго ждать, чтобы убедиться в этом, племянник.

Едва прозвучали его слова, как открылась дверь и вошла Скай. Она вошла, опустив голову, и сразу же рухнула на колени, склонившись в поклоне. В этом положении Кедар почти ничего не мог увидеть, кроме довольно соблазнительной округлости бедра. Осман заметил его разочарование и приказал:

— Встань, Муна.

Она быстро поднялась, не говоря ни слова, и встала с опущенной головой.

— Подними голову, — скомандовал Осман, и Скай медленно, робким движением подняла голову. У Кедара перехватило дыхание, когда он встретил взгляд ее сапфировых глаз, и Осман еще раз улыбнулся про себя. Его племянник клюнул, как глупая рыбешка на лакомого червяка. Не зря говорят, что женщины — его слабость.

— Вот твой новый хозяин, Муна, господин Кедар.

— Господин, — прошептала она, и он наклонился, чтобы расслышать ее. Тут он вдохнул соблазнительный аромат ее розовых духов, которые, он понял это инстинктивно, были именно ее запахом. Она сама была совершенной розой.

— Сними одежду, — резко приказал Осман, и Скай испуганно взглянула на него, слегка покраснев.

— Нет, нет, дядя, это лишнее, — сказал Кедар. Он протянул руку, коснувшись руки Скай, его пальцы погладили округлость ее плеча. — Она робка, не нужно принуждать ее. Потом она откроет мне свои прелести. Разве не так, моя прекрасная Муна? — Его пальцы продолжали ласкать ее.

— Да, господин, — тихо сказала Скай и слегка дрогнула, пытаясь справиться с внезапным приступом страха, охватившим ее. Нет, это был вовсе не толстый похотливый ленивый купец, которого легко подчинить прекрасной женщине. Его ореховые глаза слишком напоминали глаза самого Османа — они пронизывали и выпытывали. Зачем она согласилась на этот безумный план? Не похоже, чтобы он сработал, — попав в Фее рабыней этого мужчины, она пропадет, как птица в сетке птицелова! Но тут перед ее мысленном взором снова предстал ее любимый, ее Найл. И, глубоко вздохнув, она преодолела слабость.

— Отошли ее ко мне, дядя, — сказал Кедар и, понизив тон, добавил так, чтобы услышала только Скай. — Я не заставлю тебя долго ждать, моя прекрасная Муна. Скоро ты научишься не бояться меня.

— Иди, Муна, — приказал Осман. Она повернулась и, низко поклонившись каждому мужчине, покинула комнату.

— Она великолепна, — тихо сказал Кедар, когда дверь за Скай закрылась. — Но разве могут слова выразить мою благодарность? И кстати, почему она так хорошо говорит на нашем языке, если ее пленили сравнительно недавно?

— Хозяин бань, где я увидел ее, купил ее на корабле, который захватил ее. Она была так грязна и выглядела так отвратительно, что главный евнух Дея прошел мимо. Этот глупец не рассмотрел под слоем грязи ее красоту, но банщик оказался глазастее. Она еще не привыкла к рабству, и пришлось потратить несколько месяцев на то, чтобы укротить ее и приучить к новому состоянию. Боюсь, она еще несколько строптива, но зато так прекрасна, что я не устоял. Банщик похвалил ее за понятливость, ему только дважды пришлось проучить ее. На ней не осталось следов, и она достаточно быстро поняла, что не правильное поведение повлечет жестокое наказание. Вот в банях-то она и выучила язык. Она говорит на нескольких европейских языках. Она явно образованна, хотя неясно, почему ее семья так воспитала ее. Ведь это всего лишь женщина!

— Верно, — ответил Кедар, — зато, как я понял, умная женщина гораздо привлекательней, чем глупышка, умеющая только раскидывать ноги и лепетать вздор. Ее ум придает ей больше привлекательности.

— Но я купил ее за красоту, — несколько огорченным тоном заметил Осман.

— И именно этим я собираюсь насладиться как можно скорее, о дядя, но сначала нужно смыть с себя пыль долгой дороги между Фесом и Алжиром.

— Ты пообедаешь со мной?

— Только не вечером, дядя. Вечером я воспользуюсь твоим великолепным подарком, ведь у меня целый месяц не было женщины. Шлюхи в караван-сараях не годятся даже для погонщиков верблюдов, и все они больны. Я к ним не прикасался.

— Ты знаешь, где у нас баня, племянник. Алима распорядилась, чтобы рабыни были готовы. Они тебя ждут. Итак, наслаждайся. А завтра мы поговорим.

— Дядя, твое гостеприимство щедро, как всегда, — сказал Кедар. Он покинул комнату и поспешил по коридору к бане, пристроенной Османом к дому. Девушки-рабыни уже ждали его, как сказал Осман, и быстро раздели его. Это были хорошо знакомые ему негритянки. Он весело шутил с ними, пока их умелые, опытные руки намыливали и скребли его. В конце концов, мыть хозяина и его домочадцев или гостей, которых присылал хозяин, было их ремеслом. Зная, что Кедар — мужчина темпераментный и что после долгого пути похоть должна одолевать его, как жеребца в стаде кобыл во время течки, они нежно поддразнивали его, в то время как его орган набухал под их пальцами. По прошлым приездам господина Кедара они знали, что он склонен утолять свой голод даже со скромными банщицами, и надеялись На его благосклонность и на этот раз.