Всё равно люблю

– Да… всё хорошо…

– Татьяна, тебе нужно отдохнуть, я тебе отправлю в помощь за Алиной, – говорил в салоне движущего автомобиля. Девочку усадили в специальное кресло, она спала после долгого перелёта.

– Нет, Хасан, спасибо тебе за всё, мне и так никогда не рассчитаться с тобой.

– Прекрати.

– Правда, Хасан, не нужно больше ничего… я больше не выдержу всех тех мучений, через которые прошёл мой ребёнок. Ничего уже не изменить, врачи сделали всё, что смогли, будем учиться жить заново.

– Тебе бы самой доктор не помешал.

– Я здорова, – тихо ответила она. – И тот подонок здоров… ходит и радуется жизни, и нет на него управы, а мой ребёнок прикован к коляске, – всё тише и тише говорила женщина, глядя в пустоту, которая образовалась в её душе.

– Если я тебе скажу, что разобрался с ним, тебе станет легче? – медленным движением повернув ко мне голову, спросила:

– Что… Что ты сделал, Хасан?

– Я его убил.

– Что? – у неё из глаз покатились слёзы… – Убил? – несколько секунд удивлённо глядела на меня, а затем сказала. – Да… мне стало легче… определённо, – Таня опустила голову на колени, обняв их исхудавшими ручками, тихо плакала, боясь разбудить ребёнка. – Спасибо-спасибо-спасибо!

«Сука! Жалею только о том, что не прикончил этого ублюдка собственноручно».

Глава 7. Катя

Устала оттирать здесь всё от въевшегося налёта, присела на скамейку. Похоже, этим помещением давно не пользовались, а может, и вовсе не было необходимости его натирать до блеска.

– Устала? – я вскочила с места, как только услышала голос Агаты Львовны.

– Немного, – ответила ей взволнованно.

Она посмотрела по сторонам, брезгливо сморщив свой нос.

– Грязновато. Это место длительное время было заперто, а сейчас мы хотим снести сюда старый инвентарь, чтобы обновить кухонную зону и столовую.

Обращаясь ко мне, экономка следовала вальяжным шагом, разглядывая стены в помещении.

«Думаю, под словом «мы» идёт желание хозяина».

Подойдя, сцепила руки за спиной, смотрела на меня немигающим взглядом, хмыкнула.

– А тут хозяин приводит «просто Катю», – выделяет саркастически, показывая кавычки в воздухе. – Или всё-таки Вы, Екатерина, приходитесь кем-то большим Хасану Алихановичу? Признайтесь, всё останется сугубо между нами и Ваше существование в этом доме станет лучше. Здесь всем управляю я, – домоправительница едко улыбнулась. Наверное, эта женщина не привыкла дарить кому-либо свою улыбку, как мне кажется.

– Я уже Вам всё сказала, Агата Львовна.

– Что ж, хорошо, – Что ж, хорошо, – спрятав свою улыбку за маской хладнокровия, скосила свой взгляд на скамью, где лежали мои перчатки. Подошла, взяла двумя пальцами и, держа их на весу, повернувшись, обратилась ко мне. – Чтобы я не слышала из твоих уст слово «устала» и перчатки тебе не нужны. Принимайся за дело, даю тебе срок до конца дня.

– До конца дня? Одна, я не справлюсь, чтобы закончить к сроку.

– Ну, значит, в этом месяце останешься без зарплаты.

Можно перевести дух, она наконец то ушла, прихватив мои перчатки. Разумеется, сделала это нарочно. Хотела показать, свой авторитет? Рассердившись кривя её: «Здесь всем управляю – Я!» Ну и управляй себе на здоровье, кто тебе мешает?

Можно перевести дух, она наконец-то ушла, прихватив за собой мои перчатки. Разумеется, сделала это нарочно.

Хотела показать свой авторитет?

Рассердившись, передразнила её: «Здесь всем управляю Я!»

Ну и управляй себе на здоровье, кто тебе мешает?

Кушать хочется…

Справившись с поставленной задачей, закончила работу только за полночь. Кожу на руках пекло после моющих средств, но зато зарплата осталась при мне, единственный плюс, радующий меня. Перед уходом я оглянулась окинула его придирчивым взглядом. Чистота. Оставшись довольной результатами своих трудов, вышла, прикрыв за собой дверь.

Уже ночь, но двор хорошо освещён, пересекая его, подошла к бассейну. Вдохнула свежий воздух через нос… как же красиво светит луна, освещая воду своим холодным цветом, это безумно завораживает.

Я так голодна, но красота сегодняшней ночи помогает хоть на время справиться с сильным чувством голода.

«Интересно, а мама звонила?» – подумала я, опустившись на бортик бассейна глядя на луну. – Да нет… вряд ли».

Положила голову на колени, устала, глядя на серебряные блики воды, глаза слипались…

Ощутив что-то мокрое на своём лице, нехотя выплыла из сморившего сна. Тихое рычание донеслось до моего слуха, резко подорвалась уперевшись руками о бортик. Вскрикнув от боли, потеряла равновесие и плюхнулась в воду. Работаю руками и ногами, чтобы удержать тело на плаву.

– Тихо, Яр.

Спокойным тоном приказал он своей собаке, стоя в одних шортах. Я засмотрелась на его рельефное тело, покрытое множеством татуировок. Впервые вижу Хасана обнажённым. Будоражит, а может, это просто из-за того, что я барахтаюсь в холодной воде?

– Решила искупаться в моём бассейне?

По сравнению к своей собаке, обращение ко мне было куда жестче. Перевела свой взгляд с тела на его лицо.

– Нет! Просто сидела у бортика. Это запрещается прислуге?! – он демонстративно положил руки на свой торс и сказал, передёргивая мои слова:

– «Это запрещается прислуге».

– Думаете, испачкаю? – не удержавшись, съязвила.

– Думаю, ты много говоришь. Не накупалась ещё… вылазь, – прозвучало жёстко в ответ.

– Я и не собиралась, – тихо произнесла и подплыла к краю бассейна. Мне стало обидно.

«Я ни в чём не виновата, вдвойне обидно от такого обращения человека, который пустил корни в моём маленьком сердце».

– Шевелись, и чтобы больше я тебя здесь не видел, – от интонации голоса хозяина, пёс вновь зарычал. – Тихо, Яр! – собака утихла.

От обиды накатили слёзы, хотелось рывков выбраться из бассейна. Подтянулась на руках, но, вскрикнув от боли, плюхнулась в воду.

– Справа ступеньки.

Повернула голову, действительно, ступеньки. Ловлю себя на мысли, что рядом с грозным Хасаном я перестаю рационально оценивать ситуацию. Поднималась, слегка опираясь о поручень, стараясь не причинить себе ещё больше боли. Вышла, обошла его, направившись к себе.

– Спокойной ночи, – буркнула напоследок.

– Разве я тебе разрешил уйти?