Всё разрушающий прибой

— Спасибо, — пробормотала я.

Кэсси похлопала Оуэна по руке. Он перевел взгляд, и она указала ложкой на пирамидку из горошин на своей тарелке. Его брови изогнулись.

— Впечатляет.

— Бабуля готовит лучше, чем ты, мамочка. — Кэсси закинула всю горку в рот.

— Ешь свою еду, Кэсс.

Она сгримасничала и подтолкнула груду горошин к краю тарелки.

Оуэн хмыкнул. Кэсси засмеялась и скорчила лицо снова, высунув язык и закатив глаза.

— Кэсс, — предупредила я.

Она вздохнула и прикончила пирамиду из горошин.

— Я собираюсь помогать бабуле в саду, — объявила Кэсси.

— Ох. — Пастуший пирог упал мне в желудок. Я посмотрела на бабулю, моющую посуду. Что с ней случилось с ее предложением работать с Кэсси? Ей нужно было начать прямо сейчас… время не ждало. В моем случае.

— Зачем вам сейчас заниматься садом? — спросила я бабулю, не способная сдержать свой тон, пока спрашивала.

— Мы наберем травы для чая, — ответила Кэсси.

— Кэсси поможет мне с выбором трав. — Бабуля протерла тарелку.

— Есть ли цель у этого чая?

«Или это такой — давай посидим у огня и поболтаем за чашечкой чая — чай», — подумала я, почувствовав некую тревогу.

— У всего всегда есть цель. — Бабуля на мгновение перевела взгляд на Оуэна.

Я нахмурилась, а он пожал плечами, вероятно, смущенный так же, как и я.

Бабуля выключила воду и вытерла руки.

— Молли, дорогая, закончишь с посудой? Я хочу собрать травы, прежде чем начнется дождь.

— Конечно, — сказала я, прикрыв ладонью свой полный еды рот. Я с трудом проглотила еду, торопясь закончить обед, и сделала пару глотков воды.

— Пойдем Кэссиди. — Бабуля прошла к задней двери.

Кэсси подала Банни Оуэну.

— Присмотришь за Банни вместо меня?

Моя челюсть упала, а рука вжалась в поднятый стакан с водой.

— Я хорошо позабочусь о нем. — Оуэн взял игрушечное животное.

— Банни — девочка. — Кэсси выглядела недовольной.

Он прочистил горло.

— Мои извинения, мисс Банни, — сказал он кролику.

Кэсси уперла кулаки в бока.

— Она принимает твои извинения.

— Я хорошо позабочусь о ней, — сказал Оуэн.

Я поставила стакан немного громче, чем положено. Вода расплескалась наружу.

— Ты уверена? — спросила я Кэсси. Она даже не знала Оуэна.

— Уверена. У него красивая аура. — Ее пальцы очертили в воздухе круг вокруг головы Оуэна, прежде чем она выбежала через открытую бабулей дверь.

Оуэн уставился на игрушку в своей руке. Он несколько раз моргнул.

— Она никогда никому не позволяла присматривать за Банни, — сказала я. — Даже мне.

Оуэн не смотрел на меня. Он усадил кролика на свое колено.

— Совсем забыла, Молли, закинешь мое платье в химчистку? — Бабуля начала закрывать заднюю дверь. — Завтра вечер покера. Зайти в химчистку на углу рядом с офисом моего адвоката. Ты знаешь ее. Она щелкнула пальцами, пытаясь вспомнить название.

— «Монарх», — подсказала я.

— Да, именно. «Центральная Химчистка» всегда не очень бережно относилась к моей одежде. Я перестала ходить туда три года назад.

— Какое платье и где оно сейчас? Наверху?

— То, которое с сине-зеленым узором на подоле. Я принесла его вниз, чтобы не забыть взять его. Ты найдешь его рядом с моим пальто внутри шкафа в прихожей, — сказала бабуля, а затем закрыла дверь.

Я побледнела. Я ненавидела этот шкаф.

Снаружи загавкали Мадд и Дирт, многословно приветствуя бабулю и Кэсси с другой стороны забора. Внутри же над столом нависла тишина, такая же густая, как тучи снаружи. Я подняла ложку, но тут же положила ее обратно.

— Ты в порядке? — Оуэн пристально посмотрел на меня.

Нет, не была. Но я натянуто кивнула, вытирая свои руки о салфетку на коленях. Я позволила своему взгляду блуждать в направлении коридора.

— Спасибо, что взялся за бабулин ремонт, — сказала я, пытаясь не думать о шкафе.

Он издал звук, означающий благодарность.

— Мы закончили лишь на прошлой неделе.

Я уловила подтекст в его тоне.

— Ты присматривал за ней.

— Мэри сама о себе заботится.

— Я беспокоюсь за нее.

— Мэри стала чуть старше и чуть медленнее, с тех пор, как я вернулся из Мексики. — Он потер свой затылок. — Если не считать ее частые головные боли, то она вполне себе в порядке.

Мои брови взметнулись вверх.

— Какие головные боли?

— Тебе следует спросить у нее. Я пытался. Она мне не говорит.

— Хорошо, — согласилась я, засовывая ложку в пирог. Я подула на курицу и морковь, а затем откусила кусочек.

— Я звонил тебе.

Я заколебалась, ложка замерла в воздухе на полпути ко рту.

— Несколько раз. Прямо после того, как ты уехала. — Он потер руки о бедра. — Вообще-то, я звонил много раз.

— Я знаю, — сказала я, продолжая смотреть на свою тарелку, слишком пристыженная, чтобы посмотреть на него и увидеть боль, отражающуюся на мне.

Когда я уехала из Пасифик-Гроув в колледж, за пару недель до того, как Оуэн должен был отправиться в Мексику на двухгодичную программу по строительству домов, я сказала ему, что больше не хочу быть с ним. Он утверждал, что мы должны остаться вместе, несмотря на то, что случилось с моими родителями. Это не должно было повлиять на нас. Но их потеря подкосила меня. Поэтому я сделала, что должна была. Я соврала и сказала ему, что больше его не любила.

— Ты сменила номер.

Потому что я не хотела поддаваться соблазну и отвечать, когда он звонил. Он бы сломал мою решимость, и я бы призналась ему, почему оставила его. И, что ужасно я боялась себя. Я не могла рисковать и навредить ему тем способом, которым могла…

— Я приезжал увидеться с тобой.

У меня отвисла челюсть.

— Что?

Он отвел взгляд, предпочитая смотреть в заднее окно.

— Это был твой последний год в колледже, — прочистил он горло. — И ты была беременна.