Все схвачено

Но Оса опередила его реакцию.

– Сигареты, сигареты, – подтвердила она. – Никаких провокаций, милый Легат, я же не сумасшедшая, да и с чего бы мне вас провоцировать? Я вас люблю и уважаю. Как умного Чиновника и еще более умного человека.

– Не понял, – сказал Легат.

Хотел просто жестко, но получилось хамски.

– Объясняю, – терпеливо продолжила Оса. – На коробку не обращайте внимания, это – не фабричная серия, это… – смолкла на миг, подыскивая термин. Нашла мгновенно: – Это эксклюзив, так, для своих… А я считаю вас своим… Вы же пойдете сегодня в Крепость?

– Откуда вы знаете? – удивился Легат.

Не из его роли реплика. Он, умный и быстро соображающий, сейчас явно тупил и понимал, что тупит.

– В газете прочла. По радио услыхала… – усмехнулась сказанному, но тут же сняла усмешку: – Секретарша ваша проболталась, чего уж проще.

– Секретаршу я уволю, – сообщил Легат, понимая, что ведет себя дурак дураком, что несет чушь, и Оса это видит преотлично, и надо с ней на сегодня завязывать, но – помягче, потоньше, Оса ему и Службе нужна была и будет, она вон во всех партийных мероприятиях поет на халяву безо всяких возражений, она вон в Партии – с первого призыва, чуть не первая вообще, а сколько этих козлов эстрадных, коллег ее, поначалу изсомневались, страшно им, видите ли, было – что за партия? Не отправят ли эту партию по этапу? Приходилось растолковывать козлам, давить на них, а эта – сразу в бой, как Свобода на баррикадах…

– Не надо, не увольняйте. Вы же знаете: я – могила информации. Что мне сказано по секрету, то мной забыто немедля… Но я о другом. Вы пешком пойдете в Крепость или поедете на машине?

– А это-то вам зачем?

И не хотел, а хамил. Невольно. Ситуация нештатная, простится.

Да и, если честно, странный разговор этот, пинг-понговая перекидка через стол вроде бы дурацких, но, почему-то думалось Легату, совсем не дурацких реплик – все это начинало влегкую интриговать его: что-то чуялось неформатное, что-то мстилось реальное, но непознанное пока.

Пытливый Легат любил, когда непознанное перебегало дорогу, жизненную, вестимо, в таком случае он резко тормозил и несся посмотреть: чего там за штука такая?..

Похоже, что Оса это просекла.

Встала, взяла сумку, щелкнула замочком.

– Спасибо, что нашли время для меня, – и к двери пошла.

– Сигареты заберите, – сказал вслед пустое, даже не привставший на прощание Легат, сам себе параллельно удивляясь.

Или перпендикулярно: в геометрии он был не силен.

– А это вам. – Оса обернулась уже от двери. – Это когда вы пойдете в Крепость – а ведь вы пешком, да? – к вам прямо на Главной Площади подойдет человек, поздоровается и назовется… ну, к примеру, Рабом. Вы ему пачку-то отдайте, отдайте, а он вам нужные слова скажет или даст чего нужного… – и скрылась в тамбуре, дверь, снабженная «закрывательным устройством», мягко щелкнула.

Тут Легат наконец-то въехал в реальность, рванул к двери, через тамбур, сверхбезопасный при ковровом бомбометании, вывалился в приемную:

– Где она?

– Госпожа Оса? – на всякий случай переспросила дрессированная секретарша. – Она ушла.

Легат, уже стихая и коря себя за бессмысленную экзальтированность, все же выглянул из приемной в коридор: тот был пуст, даже сотруднички не неслись по нему с неотложными бумагами туда-сюда.

– Бред! – сказал себе и про себя Легат и вернулся в кабинет.

Взял пачку с неправильным орлом, у которого – при втором, более вдумчивом – взгляде не только бошки, но и оба крыла в одну сторону были направлены, то есть вторым крылом он пузо себе прикрывал, – теперь уже внимательно осмотрел ее. Пачка как пачка, сигареты как сигареты (вынул одну, помял, понюхал – ну да!), закрыл пачку и почему-то – ну, не ведал он почему! – положил ее в портфель, с которым ходил к Прямому Начальнику, Другу-Командиру и носил в нем Важные Документы.

А с другой стороны – почему бы и не положить? Если Оса сошла с ума – жаль, но не его это дело, а психотерапевтов. Если в ее бреде есть капля смысла, то почему бы эту каплю Легату не выдоить? Уличных незнакомцев он не боится, милиции на улице, ведущей от второго подъезда к Площади и к главному входу в Главной Башне Крепости, как собак нерезаных, спасут, коли сам не сладит, и – пики острые в голубчика воткнут по самые яйца…

Но неприятный привкус остался. Не любил Легат того, что не мог объяснить. Ну, вот, к примеру, и теорию относительности он поэтому не любил, но она ему жить не мешала, работать – тоже, а accident с Осой мешал.

Впрочем, Легат умел ждать и по жизни знал: рано или поздно все становится понятным.

Исключая теорию относительности разве что…

Разговор с Пти Клинчем прошел штатно, никаких неожиданностей, молодой лидер ушел довольный. Совещание тоже успокоило Легата. Подчиненными доложено: трибуны на Площади стоят, армейские подразделения – в низком старте, обучены, многажды отдрочены, отмыты, отглажены, техника отчищена и на ходу, самолеты готовы к взлету, народное шествие – тоже в низком старте, артисты к праздничному концерту все нужные слова и нужные ноты выучили и млеют, но…

– Оса в концерте участвует? – спросил Легат.

Человек по имени Усатый, отвечавший за связь Службы с деятелями отечественной культуры, осторожно пояснил:

– Она же в больнице. Разве ты не знаешь?

– Что с ней?

– Говорят, крупозное воспаление легких. Двухстороннее. Продуло на северах.

– На каких северах, мать твою, по-русски говорить можешь?

– Так я по-русски. Она ж третьего дня с гастролей по Окраинному Северу приехала, а там еще зима.

Человеку культуры верить было можно, Легат с ним и прежде, до Службы, вместе работал, никаких подлянок не помнилось, только хорошее, потому и в Службу за собой утянул.

– А кто ж у меня тогда был? – спросил Легат.

Вроде сам себя спросил. И на немедленный встречный вопрос Человека культуры: «Кто у тебя был?» откликнулся штатно:

– Это я сам с собой. Не бери в голову.

Снял трубку связи с приемной:

– Оса не звонила?

Услышал успокаивающее:

– Как ушла – нет.

Успокаивающее, но ни хрена не объясняющее.

Добавил в трубку:

– Пусть водитель обедает, я в Крепость – пешочком, – положил трубку, сообщил ожидающим коллегам и соратникам: – Погода хорошая. Теплая… – не сдержался, довесил: – Не то что на северах.

2

В Крепость он ходил сложно.

Просто – это: спуститься на лифте, выйти из подъезда, сразу свернуть налево – в старинную столичную улочку, ведущую прямо на Главную Площадь Страны, на улочку, не втекающую в Площадь, но огибающую своим асфальтом то же старинную площадную брусчатку – вроде как река и берег! – и уплывающую по Праздничному Спуску к настоящей Реке, не шибко судоходной, но любимой столичным жителем.

Но вернемся к Легату и к его пути на Площадь и в Крепость.

Он, путь, стартовал от дверей кабинета, тянулся по ломаным и практически всегда пустым коридорам, потом впадал в стеклянный переход, повисший над внутреннем двором зданий Службы на уровне четвертого этажа, за переходом начинались коридоры подъезда двадцатого, более длинные и прямые, каким-то странным образом – через разные лесенки – переходящие в следующее здание Службы, там – свои коридоры, свой лифт и подъезд, выводящий Легата чуть не на середину пути до Площади.

Длинно!..

Прямо-таки лабиринт Дедала на острове Крит! Не исключено, по ночам здесь бродит Минотавр…