Все сошли с ума

Сидя на диване в напряженной позе, Жуков тяжело дышал, продолжая молчать.

— Если ты отдашь мне негативы и признаешься в убийствах, тебя посадят, конечно, но ты останешься жить. Итак, Жуков, где негативы? Конечно, они у тебя не дома. Валера, — она приоткрыла дверь, — посмотри в студии, там у него должен быть архив…

Жуков, резко вскочив и оттолкнув Валандру, кинулся в студию. Раздался вскрик, шум борьбы и через минуту Жуков снова вошел в комнату, сопровождаемый Антоновым, заломившем ему руку за спину. Толкнув фотографа на диван, Коля встал рядом.

— Не надумал, Жуков? — Вершинина набрала номер, — алло, будьте добры, Сергея Васильевича, пожалуйста.

— Не надо… — проблеял Жуков, — я скажу.

— Ну, — Вершинина, опустила руку, которой сжимала телефонную трубку.

— Негативы в конверте с надписью «Т».

— Хорошо, Жуков, а труп Рыбаковой?

— Я закопал ее на даче, под яблоней… — голова его безвольно упала на руки…

— Зачем Рыбакова приходила к тебе шестого мая?

— Обнаружила пропажу паспорта и обвинила меня. Мне пришлось ее убрать, когда она прибежала ко мне восьмого и сказала, что за ней гоняются. Если бы ее нашли, она наверняка выдала бы меня. Я предложил ей спрятаться у меня на даче и…

— Как ты намеревался распорядиться пленкой?

— Продать, естественно.

— Кому?

— Дыкину.

— А почему ты решил, что он купит ее у тебя?

— Ольга так сказала, — Жуков не мигая смотрел в одну точку на полу.

— А ей сказала Беспалова, так?

— Да, — вздохнул он.

— Что же ты тянул до сих пор? — поинтересовалась Вершинина.

— Дыкин был в командировке, сегодня должен был приехать.

— Понятно, а я-то думала, что это он не интересуется, как идет расследование? А вот тебе очень хотелось узнать, что я раскопала. Ведь именно поэтому ты пригласил меня к себе?

Жуков молча посмотрел в окно.

— Коля, позови лейтенанта, он наверное уже подъехал.

Антонов вышел, и через мгновенье в комнате появился лейтенант Силантьев в сопровождении двух автоматчиков.

— Добрый день, лейтенант, — Вершинина показала на Жукова, — вот этот гражданин хочет признаться в двойном убийстве. А мне пора. Мы с вами договорились — негативы я забираю себе.

— О чем речь, раз договорились… Мы уж чего-нибудь придумаем — поспешил ответить Силантьев, все внимание которого уже было направлено на Жукова.

Вершинина вышла из гримерной. Ей навстречу уже спешил Толкушкин с конвертом в руке.

* * *

Из конторы я позвонила Дыкину. Меня сразу же с ним соединили.

— Добрый день, Юрий Григорьевич. Как командировка?

— Вы мне уже звонили?

— Тарасов — большая деревня, — уклончиво ответила я, — негативы у меня, можете забрать их в любое время.

В трубке повисла минутная пауза. Видно, Дыкин не ожидал от меня такой прыти.

— Через полчаса я буду у вас, — еле сдерживая радость, произнес он.

— Отлично, жду вас.

Я повесила трубку и, немного подумав, набрала номер лицея.

— Будьте добры, Софью Марковну…

— Она сейчас на уроке, что ей передать? — спросили на том конце провода.

— Передайте, пожалуйста, что звонила мама Вершинина Максима и просила сказать, что она завтра подойдет к ней вместе с сыном.

— Хорошо, обязательно передам.

— А если что-то важное, пусть Софья Марковна позвонит мне сегодня вечером домой.

— Конечно, конечно, — поторопился заверить меня любезный женский голос.

* * *

Беседа с Дыкиным длилась не больше часа. Едва за ним захлопнулась дверь, в кабинет ввалился сияющий Мещеряков.

— Ну, рассказывай! Такое дело! То одна шишка, то другая… У тебя, прям, не кабинет, а Смольный какой-то! — Мещеряков был в приподнятом настроении, в его обычно бесцветных глазах полыхало синее пламя, загоравшееся только в особых случаях: в момент наивысшей уверенности, что солидный гонорар прямиком плывет в его толстые клешни или в минуту, когда он бывал по-настоящему захвачен расказом о ходе проводимого мной расследования.

— Чего рассказывать? — мой серьезный тон и несколько отстраненный вид были призваны немного охладить его пыл.

После сколь тягостных, столь и лихорадочных раздумий на сюжет: как бы мне нейтрализовать Трошу, мещеряковский задор казался мне более чем неуместным, он прямо-таки злил меня.

— Ну, что-то я тебя совсем не узнаю! — Михаил Анатольевич с размаху плюхнулся в кресло, — Дыкин доволен?

— Доволен, — сухо ответила я, чувствуя себя страшно усталой. Еще бы! Столько нервничать!

— А Троша, что с ним? — сбавив радостные обороты, как-то опасливо спросил Михаил Анатольевич, — вижу…

— Все нормально, Миша. Дыкин обещал помочь, вернее уже помог…

— Как это? — насторожился Мещеряков.

— Решил вопрос с Трошей, не выходя из моего кабинета, — загадочно ответила я.

— Я смотрю, Валентина, что на диалог ты сейчас не настроена… — проницательно предположил он.

— Ты угадал… С меня довольно того, что Максим теперь в безопасности.

— Да, такая штука жизнь, — Михаил Анатольевич замотал головой, — нет, а все-таки, Валентина…

— Потом, Миша, все расскажу… завтра. А сейчас я, пожалуй, домой пойду. Ты не возражаешь?

— Может, ко мне поднимемся, по рюмашке… Такое дело обмыть надо!

«В своем амплуа», — подумала я. — Я вот тут заявление написала…

— Да хватит тебе, Валентина, не смеши народ! Ну что бы я без тебя делал? — Мещеряков лукаво улыбнулся. — Остаешься? — насторожился он, видя, что я продолжаю сохранять серьезное выражение лица и молчать.