Все точки над ё...?

— Ты не понимаешь! — с горечью в голосе отозвался Андрей. — Она никогда не простит себе, что убила челове-ка!

— Но, она же защищалась! Они напали на неё! Вдвоём! — возмутилась девушка. — И они её тоже ранили!

— Всё это так…, но мама всё равно будет себя казнить.

Они обошли сквер с другой стороны и наткнулись на нескольких людей, столпившихся у обочины.

— Кажется, мы нашли нашего беглеца. Пойдём, полюбопытствуем.

Май повёл Джинни к группе людей, оживлённо обсуждающих ночное происшествие. Из обрывков разговора выяснилось, что на парня в тёмном уголке сквера набросилась стая бродячих собак и здорово покусала. Он еле от них отбился, потом с трудом дополз сюда, где его увидели случайные прохожие и вызвали «неотложку». Парень потерял много крови, но жить будет.

— А вот на женщин нападать поостережётся, — подумал про себя Май, и повёл свою спутницу домой.

Я проводила взглядом спасательную бригаду до самого сквера и отвернулась от окна. У меня было несколько вопросов к свекрови. Выглядела она уже сносно и от шока почти отошла. Значит, можно побеседовать.

— Марла, а второго ты видела?

— Нет, только голос слышала. Но он говорил шёпотом, так что вряд ли узнаю.

— У него на указательном пальце левой руки не было перстня в виде мёртвой головы, с одним красным ка-мушком в глазнице?

— А ты откуда знаешь? — она с интересом посмотрела на меня.

— Пока ты спала, меня посетили видения. Обрывочные, но чёткие. Я видела, как тебе кто-то зажал рот рукой и приставил нож к горлу. Так вот на указательном пальце левой руки был такой перстень.

— Вполне может быть, — задумчиво произнесла Марла, — что-то такое металлическое ощущалось на губах… А второго ты не видела?

— Того, что из кустов тебе путь преградил? Нет. Он был в темноте, только мужская фигура угадывалась. Но в другом отрывке я видела парня, который сидел в группе выпивающих оболтусов и долго провожал тебя взглядом.

— Серьёзно? На меня пялится молодёжь?

— Пялится, — подтвердила я, потому что умела отличать похотливые взгляды от любых других. — Выглядел он так: рост, скорее всего средний или чуть выше; джинсы, майка, кроссовки; волосы русые, курчавые. Ну и, от него должно было пахнуть пивом.

Свекровь задумалась.

— От того, что был сзади, пивом не пахло, но пахло водкой… и сигаретами. Ростом он был не выше меня, да-же, скорее, пониже.

— Для парня, это ниже среднего. Но тот сидел на скамейке и я не могу ручаться за правильность определения роста.

— А тот, который со мной разговаривал, был пострижен как-то заковыристо… Нет, волосы у него прямые бы-ли, это точно… А пивом пахло! Когда я его повалила, прямо в нос шибануло. Нюх тогда уже был волчий, хорошо учуяла!

— Получается, что нападавших мы не знаем, — я уселась в свободное кресло и задумалась.

— Кое — какие приметы всё же имеются, — нерадостно отозвалась свекровь, — кольцо у одного, и шрам на шее у другого… если жив остался.

— Не переживай ты так, — набросилась я на неё, — они тебя убить хотели, надругаться, а ты их жалеешь!

— Они дети, — тихо возразила женщина, — неразумные дети.

— Они подонки! Взрослые, обдолбанные, пьяные подонки! Представь, что на твоём месте оказалась бы любая другая женщина, не имеющая таких возможностей! Они бы изнасиловали её, ограбили, и, хорошо, если живой оста-вили! По горлу он тебя тоже не понарошку резал! Хорошо, что рука сорвалась… или не сорвалась, — я напряжённо посмотрела на Марлу, на её свеженький шрам. Неожиданная мысль пришла мне в голову. — Он стал резать тебя до того, как ты обернулась волком, или после?

— Я не знаю, — её тревожный взгляд теперь вперился в меня, — всё произошло так стремительно.

— Ты сейчас можешь обернуться?

— Могу. А зачем?

— Проверим мою догадку. Если он резал уже животное, то мех у тебя должен быть срезан как раз по линии ра-ны.

— И что это даст?

— Это позволит тебе считать, что тебя не просто запугивали, а очень конкретно убивали! И спасла тебя, как это не звучит странно, твоя шкура! И ты, наконец, перестанешь жалеть этих ублюдков и считать их неразумными детьми!

— Варя! Тебе надо успокоиться! — она бросилась ко мне и схватила за руки. — Ты вся дрожишь.

— Уже… Успокоилась, — я насупилась и глубже уселась в кресло, подогнув ноги, — я устала.

— Конечно, — свекровь засуетилась, — я пледом тебя накрою.

— Ты всё-таки не хочешь посмотреть свой мех, — гнула я свою линию.

— Прямо сейчас?

— Как хочешь…

Вернулись Май и Джинни. Физиономии их были весьма довольными, из чего я сделала заключение, что все следы уничтожены, улики собраны, ублюдок жив.

— Мы всё сделали, — радостно доложила девушка, — можно возвращаться.

— Я сейчас только дверь подправлю, — Май стал искать что-то в шкафу.

— Ты сейчас решил молотком постучать, — ехидно поинтересовалась я, — самое время людей разбудить, пол-третьего ночи.

— Серьёзно? — Андрей посмотрел на меня, на часы, на окно. — Тьфу!

— Не волнуйся, Андрюша. Я на защёлку закроюсь.

— Ты идёшь с нами, — тоном, не терпящим возражений, заявил мамане сын. — Одна ты здесь не останешься.

— Но, зачем? Я уже успокоилась…

— Не в этом дело! Мама, есть несколько очень важных причин, по которым ты не можешь оставаться в этом доме. — Марла с недоверием посмотрела на Мая. — Во-первых, второй нападавший сбежал. Ты его не видела, а вот он мог тебя очень хорошо запомнить.

— И что?

— А то! Если он профан, и ему просто жёлтая вода в голову ударила, потянуло на подвиги, то он сам затаиться. Но, если он такое проделывает не первый раз, то тебе грозит опасность. Один раз он тебя не убил… — он долго смот-рел в глаза матери, — второго раза я не хочу. Второе — покусанный может дать показания.

— Это будет выглядеть, как бред сумасшедшего! — возразила я. — Женщины — оборотни в нашем мире в качест-ве обвиняемых не проходят.

— Согласен. Но он может тебя выследить. Раз ты ночью шла за хлебом, значит, живёшь в ближайших домах. Последствия могут быть такими же, как в первом случае.

— Они могут объединиться, — подлила я масла в огонь.

— Точно! А в-третьих, тебе самой не справиться…

— Достаточно первых двух, — мрачно отозвалась Марла, — я собираюсь.