Все ураганы в лицо

Генеральный штаб на деле должен стать мозгом армии, военно-теоретическим штабом пролетарского государства. Выработку единой военной доктрины, разумеется, нельзя доверить лишь узким специалистам, ибо это мировоззрение не только армии, но и всей Республики. Наряду с военными специалистами доктриной должны заниматься все политические работники, получившие достаточный опыт в деле строительства армии и в ее борьбе…

На чистом листе бумаги он вывел своим торопливым прямым почерком: «Единая военная доктрина и Красная Армия». Но больше ничего написать не успел: пришлось выехать в Москву на съезд.

Но и здесь, на съезде, он продолжал думать о единой военной доктрине. Это была та самая идея, которая в очень смутной форме приходила ему в голову еще в годы империалистической войны. И теперь, ощущая в себе еще небывалую творческую силу, он жалел, что не принялся за труд раньше, и в то же время понимал, что не было никакой возможности, да и рано было тогда обобщать.

На съезде царила атмосфера всеобщего воодушевления ленинцев. Это они выиграли гражданскую войну и спасли только что народившееся социалистическое государство! Ленин наметил смелый курс — переход от военного коммунизма к новой экономической политике.

И вот в самый разгар съезда торжественность была нарушена известием из Петрограда: контрреволюционный мятеж в Кронштадте!

Делегаты съезда выехали в Петроград для подавления мятежа.

Фрунзе сказал Ворошилову:

— От Махно уехали, к Милюкову приехали.

Разумеется, самого Милюкова в Кронштадте не было, но лозунг, который выкинули мятежники, был милюковский: «Советы без коммунистов!» Таким же лозунгом прикрывался и Махно.

— Это ведь все те же басмачи! На сей раз кронштадтские… Не привыкать громить их.

План разгрома разрабатывали втроем: Владимир Ильич, Фрунзе и Ворошилов. Помимо делегатов, в Кронштадт решено было направить лучшие части Красной Армии.

Сперва предстояло пройти по тонкому льду залива, а потом брать крепость штурмом. Тонкий, рыхлый, мартовский лед, огромные полыньи… Многим идея казалась просто неосуществимой. На это, по-видимому, и рассчитывали мятежники. Кронштадт им казался неприступным. Но после штурма Перекопа и Чонгара для Фрунзе больше не существовало неприступных крепостей. На совещании командного состава он рассказал об одном эпизоде, имевшем место несколько месяцев назад.

После того как врангелевская армия была разгромлена, 9-ю дивизию Николая Куйбышева решили перебросить на Кубань для ликвидации кулацких банд. Путь предстоял немалый: вокруг Азовского моря, через Донбасс и Ростов, железные дороги разрушены. И вот Николай Куйбышев нашел необычное решение: переправиться по тонкому, рыхлому льду Керченского пролива. Работникам штаба идея показалась безумной. Но Фрунзе, взвесив все, одобрил ее. Он верил Николаю Куйбышеву. Каждый красноармеец прихватил с собой доску. И дивизия переправилась на Таманский полуостров.

Рассказ Фрунзе подбодрил всех. Части Красной Армии по льду подошли к Кронштадту и восемнадцатого марта двадцать первого года взяли крепость штурмом. Мятеж был ликвидирован, военные делегаты вернулись в Москву на съезд.

Тезисы Фрунзе по военному вопросу были использованы при разработке постановления съезда, а самого Михаила Васильевича избрали членом ЦК партии.

И еще одна должность: его назначили уполномоченным Совета Труда и Обороны по вывозу соли из солепромышленных районов Украины. За пуд соли можно было выменять четыре пуда хлеба. Республика сидела без соли, а как знал Фрунзе, в одном Крыму, возле Сиваша и Евпатории, скопилось более двадцати пяти миллионов пудов соли. Да, на этот раз Владимир Ильич говорил с Фрунзе о соли:

— Главное — соль. Все забрать, обставить тройным кордоном войска все места добычи, ни фунта не пропускать, не давать раскрасть… Поставьте по-военному. Назначьте точно ответственных лиц за каждую операцию. Мне их список (все через Главсоль). Вы — главком соли. Вы отвечаете за все!

— Соль будет, Владимир Ильич!

Если уж Владимир Ильич вынужден заниматься солью, то это — не соль, а соляной фронт.

Вернувшись на Украину, главком соли привел все в движение: трудармейцы прокладывали железнодорожные ветки, соль грузили в вагоны, на баржи, на подводы. Но он был не только главкомом соли. Он входил в Особую комиссию по топливу и продовольствию, занимался восстановлением и электрификацией Донбасса. Его назначили ответственным за проведение продовольственных заготовок на Украине. Каждый день отправлял он эшелоны с хлебом в голодающее Поволжье.

Все дела — срочные. Сейчас нет несрочных дел. Они навалились глыбой. А Махно до сих пор гуляет по степи.

Как член правительства и командующий Фрунзе занимался хлебом, углем, солью, нарождающимися колхозами и совхозами, транспортом, кооперацией, продналогом, детскими домами, выезжал на корабли Черноморского флота и Азовской флотилии, проверял, успешно ли ведет Карбышев строительство береговых укреплений и фортов на Черном море.

На Украине было ничуть не легче, чем в Туркестане. А может быть, во много раз сложнее и труднее. Возникало такое ощущение, будто усложнилось само время, стало зрелее.

Собственно, у Михаила Васильевича было три заместителя: Авксентьевский — по общим военным вопросам, Гусев — по политической части и Роберт Эйдеман — по борьбе с бандитизмом. Эйдеман носился на автомобиле по всей Украине, стараясь напасть на след Махно. И когда объявлялась банда, Эйдеман бросал на нее кавбригаду Котовского или же истребительные отряды. С Ворошиловым и Буденным недавно расстались. Климента Ефремовича назначили командующим Северокавказским округом, Буденного — его заместителем.

Неожиданно Котовского с его бригадой пришлось послать в Тамбовскую губернию, где усилились банды Антонова. Вскоре оттуда Михаил Васильевич получил письмо: от кулацкой пули погиб комбриг Плясунков!

На лицо Фрунзе легла суровая задумчивость. В двадцать пять лет оборвалась еще одна жизнь, так нужная революции…

Он помнил их всех: Батурин, Крайнюков, Степан Михайлов, Сергей Сокол, Дмитрий Суворов, отец и сын Чековы, ткачиха Маша Рябинина, Безбородов — и еще сотни дорогих имен… Они были самыми беззаветными, самыми прекрасными. Тогда действовала жестокая необходимость, и она смягчала горечь утраты. А сейчас, после того как основное завершилось, всякая смерть кажется неоправданной.

Много полегло у стен Кронштадта. Много гибнет в схватках с махновцами, петлюровцами, антоновцами. Да, мелкобуржуазная стихия страшнее Врангеля, коварнее. Мятежи, кулацкие банды — это и есть мелкобуржуазная контрреволюция. Фрунзе подавлял мятежи в Москве, Ярославле, в Туркестане, в Кронштадте. На фоне великих сражений гражданской войны они кажутся незначительными эпизодами. И «малые войны» с бандами, конечно же, войдут в историю побед Красной Армии как малозначащие эпизоды. И очень грустно, что погиб Иван Михайлович Плясунков, любимец Чапая…