Все ведьмы делают это! (Другая редакция)

– У нашего преступления есть смягчающие обстоятельства. Мы полюбили друг друга.

Авдей вновь целует мокрое от слез и снега лицо Инари, но та вырывается из его объятий и отходит, отрицательно качая головой.

– Нет. Прошу вас, Аудэу-сан, выслушайте меня! Вы полюбили меня не по своей воле!

– Что за чепуха, Инари…

– Это правда. Неужели вы забыли, что я – тоже дракон, как и ваша супруга?

– А это что-то означает?

– Да. Дело в том, что природные драконы имеют свойство возбуждать любовь к себе, очаровывать людей. И я очаровала вас, потому что…

– Что?

– Полюбила. Я увидела вас давно, случайно… Вы выступали по телевидению в каком-то шоу, и я… Ваш образ будто нарисовали тушью в глубине моего сердца. Потом я встретилась с русскими драконами, а потом познакомилась с Викой. Но поверьте, сначала я не знала, что Вика – ваша жена! Лишь когда мы обменялись душами…

– Что?!

– Это сложный обряд у природных драконов, при котором решившие породниться узнают все о жизни и мыслях друг друга. Так я узнала, что мой возлюбленный уже несвободен и принадлежит моей подруге.

– А что о тебе узнала Вика?

– Что я страдаю от неразделенной любви, – слабо улыбнулась Инари. – К некоему неизвестному.

– Инари, милая… Моя любовь к тебе…

– Молчите, умоляю вас! Это были только чары. И еще… – Инари решительно пошла по тропинке прочь из леса; лицо ее светилось неестественной бледностью. – Это моя вина в том, что вас не узнаёт Вика. Помните тот раз, когда вы пришли с господином магом и господин маг превратился в змея? Я солгала Вике, что господин маг – ее супруг, поэтому она так и обрадовалась ему…

– Боже мой… Но почему она потеряла сознание, когда увидела меня?

– Простите, Аудэу…

– Говорите же!

– Я сказала ей, что вы зубной врач, пришедший ее осмотреть. Я же знаю, что Вика смертельно боится стоматологов.

Авдей чуть в сугроб не сел.

– Теперь понятно, – после тяжелого молчания сказал он, – почему Вика всегда встречает меня таким ревом…

Инари опустила глаза.

– Простите меня, – прошептала она. – Это все из-за любви к вам. Мне хотелось, чтобы вы подольше побыли со мной. Я преступница. Вы вправе меня презирать.

Авдей неловко обнял Инари:

– Успокойся. Пожалуйста. Что ж теперь делать…

Инари только вздохнула.

Они встречались почти каждый день. Авдей говорил теще, что едет снова навестить Вику, а сам, чувствуя себя полным негодяем, покупал букет белых камелий и шел на свидание с Инари. Японка встречала его в своей маленькой квартирке, снятой для нее корпорацией «Новый путь». Инари улыбалась, устраивала чайную церемонию, но за ее грациозностью, улыбкой и нежной речью угадывалась печаль.

– Нет, нет, Аудэу, – качала она головой, когда Авдей, изнемогая от страсти, принимался развязывать пояс ее кимоно. – Я не позволю вам этого.

– Но почему?!

– Как я посмотрю в глаза вашей жене? Нет. Все что угодно, но только не это…

Авдей отступал перед такой твердостью. Иногда японка представлялась ему изысканно-недоступной и холодной, как вода из горного родника. О Вике он никогда не думал подобным образом. Вика была огненной женщиной. Во всех смыслах.

Раздираемый между страстью и долгом, Авдей и не заметил, как читающая общественность принялась вовсю трубить о десятилетии его литературной деятельности. Он вспомнил о том, что является не просто писателем, но еще и почетным членом элитарных ПЕН-клубов, председателем жюри ежегодной литературной премии «Сателлит», присуждаемой молодым авторам. Вспомнил потому, что ему принялись звонить из всех этих организаций и учреждений, выясняя, каким образом писатель Белинский, краса и гордость российской фэнтези, собирается отметить столь значимую дату. Авдей растерялся: ему сейчас только помпезных торжеств и не хватало, особенно если учесть, что дома дети смотрят на папу как на врага всех покемонов, а теща недвусмысленно намекает на то, что она в гувернантки не нанималась…

Так что все вопросы, связанные с юбилеем, Авдей сбросил на своего промоутера, поставив только два условия: чтобы все было скромно и тихо. И не более ста приглашенных.

За день до торжества Авдей позвонил Инари.

– Удобно ли будет, если я приду, – засомневалась японка.

– Если ты не придешь, я оставлю всю эту братву пьянствовать и есть икру, а сам приеду к тебе, – грозно пообещал Авдей, и Инари согласилась присутствовать на вечере.

(Если быть предельно откровенными, то детям и теще Авдей о вечере в свою честь даже не заикнулся.)

Мероприятие прошло благопристойно и чинно. Было много речей (официально-хвалебных и хвалебных с юморком), актеры любительского театра-студии при Союзе писателей России, неловко махая мечами, изобразили батальную сцену из авдеевского романа, потом Белинскому вручили очередную премию, причем очень оригинальную: яшмовую фигурку крысы, сидящей на друзе горного хрусталя. Лицо женщины, вручавшей статуэтку, было полускрыто вуалью.

– Какую организацию вы представляете? – негромко спросил Авдей, принимая премию.

– Те, кто придет, – загадочно ответила женщина, и непонятно было: то ли это название организации, то ли еще какая чертовщина.

После всех поздравлений Авдей, чувствуя себя немыслимо усталым, выдавил из себя благодарственную речь. И начался банкет. Авдей усадил Инари рядом с собой, избегая отвечать на вопросы типа: «Авдей Игоревич, а где ваша супруга?»

– Инари, нам надо бежать отсюда, – прошептал Авдей японке.

– Почему? Ведь эти люди собрались здесь ради вас.

– Я думаю, моего отсутствия уже не заметят.

…И действительно, банкет находился уже в том градусе, при котором отсутствие виновника торжества воспринималось как нечто само собой разумеющееся.

– Инари, пожалуйста, поедем к тебе, – принялся упрашивать Авдей, едва они сели в такси. – Уверяю, я сейчас абсолютно безопасен и годен лишь на то, чтобы пить анальгин с нарзаном. Я у тебя просто посижу в тишине, остыну от всей этой болтовни…

– Хорошо.

Машина тронулась, Инари внимательно поглядела на Авдея.

– У вас болит голова? – внезапно спросила она.

– Что голова, она кость! Такое впечатление, что у меня болит все до последней нитки в носках.

– Это странно. – В глазах японки появилась какая-то нечеловеческая глубина. – Такое бывает, если навести на человека порчу или дать ему заклятый предмет.

– Чепуха, – поморщился Авдей. – Да и не давали мне ничего… Стоп! Яшмовая крыса!

Он раскрыл свой дипломат, где лежала статуэтка, и скорчился от новой волны боли.

– Перепил мужик… – сочувственно покачал головой водитель.