Все время мира

«Так. Это уникально, необъяснимо и нелепо одновременно. Все шансы угодить на роль подопытного зверька. Стану лабораторной крысой. Меня запрут в лаборатории, будут тыкать в меня иголками, испытывать лекарства, собирать консилиумы и конференции. Я этого точно не хочу. Вот что я точно знаю, так это то, что это всё не для меня. Нужно избежать этого любой ценой, – лихорадочно думал я. – Но нужно как-то получить информацию. Непонятно, что мне ждать. А если дальше у меня начнёт расти нога на лбу, или новая голова на заднице? Если эта аномалия случилась со мной, возможно, такое уже случалось и с кем-то ещё, и кто-то когда-то о ней уже писал. Может быть, мифы, легенды. Может быть, научные труды или ещё что-то в таком духе».

Я сел за компьютер. Поисковый запрос сформировать было просто. Но вот ответы, выдаваемые поисковиком, не имели к моей проблеме никакого отношения. «Рост глаза» он воспринимал, как проблему близорукости. Постепенно я дошёл до пересадки роговицы и понял, что копаю не туда. Зато узнал, что роговицу пересаживать научились, но вот сетчатку и зрительный нерв – нет. Не говоря уж о пересадке всего глаза. Знаний определённо не хватало даже для того, чтобы понять приводимые термины, а уж, чтобы вникнуть в суть проблемы тем более. Я понял, что идти в библиотеку будет просто потерей времени. Ещё неизвестно, есть ли у меня это время. Я вздрогнул. А вдруг я умираю? Вдруг, это галлюцинации, и дело не в новом органе, а в мозге? Может, его вообще не существует, моего Глаза?

Я заставил себя посмотреть на него. Он в ответ посмотрел на меня.

Не в силах больше переносить всё это, я надел самую свободную футболку, из тех, что нашёл, и вышел из дома. Ближайший бар принял меня в свои объятия и предложил мне самый великий мужской способ найти выход из любой ситуации. Благодаря ударной дозе текилы мысли, теснившиеся в голове, тревога и паника покинули меня. Буквально по стенке я добрался до дома и рухнул в кровать, не дав себе труда снять ботинки или, скажем, откинуть покрывало.

Утро, как и полагается «после вчерашнего», было недобрым. Я некоторое время лежал, изучая потолок и накапливая силы, чтобы встать. Затем я выпил два стакана воды, после чего меня стошнило. Без сил упав в кресло, я задрал футболку и укоризненно посмотрел на Глаз. Капилляры в глазу полопались и вид у него тоже был похмельный и укоризненный. Я злорадно усмехнулся.

Нужно было что-то предпринять. Нельзя же сидеть и ждать, когда случится ещё что похуже. Возможно, для начала нужно понять, не сошёл ли я ума. В голове сидело откуда-то почерпнутое знание, что человек не может знать, что его охватило безумие. Мозг не даёт такой информации, не желая признаваться в собственной болезни. А вдруг я не был в поликлинике, не лежал на УЗИ с гелем на пузе и не видел пустого овала на экране? С другой стороны, если всё это существует только в моей голове, то как я пойму, что предпринял что-то в реальной жизни? Позвоню сейчас в клинику, приду на приём к врачу, он выпишет мне лекарство от Глаза… Так, если я продолжу об этому думать, я реально сойду с ума. Буду исходить из того, что вся моя предыдущая жизнь действительно существовала, а не придумана больным воображением.

После двух чашек кофе, таблетки аспирина, душа и получасового сна я почувствовал себя не то, чтобы бодрым и полным сил, но вполне способным действовать. Пересилив остатки внутреннего сопротивления, я позвонил в клинику и попросил записать меня к моему лечащему врачу. К моему счастью у врача ближайшие два часа были свободны. Быстро одевшись и вызвав такси (сам сесть руль я опасался), в течение минимально короткого времени я был уже в приёмной.

Со времени моего последнего посещения клиника сильно изменилась. Когда, ещё в мою бытность подростком, меня привозили сюда последний раз, интерьер был вполне «совковый», хоть и с претензией на элитность. Везде стояли кадки с фикусами и мягкие диваны. Вообще-то, раньше это был санаторий с хорошим клинико-диагностическим центром, обслуживающий партийную элиту, к которой, собственно и относился мой отец. В постсоветское время санаторий тихо и незаметно перешёл в частные руки и взял курс на оказание поликлинических и госпитальных услуг сильным мира сего. Аудитория сохранилась почти в полном объёме, но новые капиталистические реалии дали возможность для неуклонного роста всех показателей. Новейшее оборудование, лучшие пластические хирурги, вышколенный неврачебный персонал. А самое главное – приватность.

Всё было устроено так, что пациенты почти не пересекались. Система электронного доступа сменила медсестёр, раньше сопровождавших каждого пациента до нужного ему кабинета. Теперь же, получив электронный пропуск в виде браслета, пациент проходил к лифту, ехал на нужный ему этаж и оказывался в небольшом холле с дверьми, ведущими в разные блоки. В блоках коридорная система разделяла поток в мини-блоки, откуда уже можно было попасть к нужному кабинету. Браслет срабатывал как брелок от машины, открывая только те двери, которые вели к нужному кабинету. Пациент открывал дверь, попадая в следующую сортировочную секцию, к следующей двери, которая открывалась, если браслет имел туда доступ. Выйти обратно можно было, просто нажав ручку двери. Придя сюда, предположим, к проктологу или венерологу, ты почти не имел шансов встретиться с деловым партнёром у дверей врача. Эту приватность оценили многие из тех немногих, которым эта клиника была в принципе доступна. Годовой абонемент стоил нешуточных денег, но существовала гибкая система ценообразования. Так как я был клиентом клиники все тридцать с лишним лет своей жизни, но при этом за последние двадцать я не появлялся здесь ни разу, страховая сумма становилась всё меньше и меньше. Сестра же моя ежегодно только проходила диспансеризацию, но на здоровье не жаловалась, так что также имела хорошее предложение по цене.

В страховку входило даже ведение беременности. Роды принимались индивидуально, целой бригадой медицинских работников. Анестезиологи, реаниматологи, акушеры, неонатологи и ещё какие-то неведомые мне специалисты вели роженицу с момента её поступления до момента выписки. Сестра взахлёб рассказывала о прекрасных условиях, и не уставала возносить благодарность силам, позволившим ей всей этим воспользоваться. Но я никак не мог простить им маму. Как только мой подростковый ум додумался до чувства вины перед ней, он моментально экстраполировал эту вину на персонал родильного отделения в частности и на всю клинику в целом.

Сейчас я стоял в большом холле с колоннами, больше похожем на приличный пятизвёздочный отель и уже видел, как из-за стойки администратора ко мне выходит навстречу рыжая медсестра в белом халате и в туфлях-лодочках на приличном таком каблуке.

Поймите, мне только слегка за тридцать, и я холост. Женщины составляют важную часть моей жизни.

– Борис Сергеевич, добрый день! Рады вас видеть в нашей клинике, – приветствовала она меня.

И откуда только она узнала, что это именно я? Система распознавания лиц? Я – единственный посетитель за сегодня? Интуиция?

– Я уже заполнила для вас все бланки. Прошу вас подписать согласие на медицинское вмешательство и манипуляции. Вот здесь и здесь. Благодарю вас! Позвольте вашу руку, я надену вам электронный браслет.

Я покорно протянул лапу, и она ловко защёлкнула на моём запястье блестящий девайс. Кольца на пальце у неё не было.

– Вы давненько у нас не были, Борис Сергеевич, – слегка укоризненно сказала она. – Мы бы хотели вам предложить маленькую диспансеризацию, просто, чтобы оценить текущее состояние здоровья. Это не займёт много времени, зато позволит вам убедиться, что с вами всё хорошо.

«Ага, со мной всё просто прекрасно», – подумал я, но вслух сказал:

– Знаете, сегодня я не в форме, но на днях непременно вернусь к этому вопросу.

Она понимающе кивнула и пошла вперёд, жестом приглашая последовать за ней к лифтам. Я шёл чуть позади, невольно разглядывая её фигуру, ловко затянутую в белый халатик. Нежные завитки медных волос, слишком коротких, чтобы попасть в скучную компанию собранного на затылке пучка. Королевская осанка, красивая посадка головы. Довольно широкие бёдра, выгодно подчёркнутые каблуками, но при этом сказочно тонкая талия.

«Какая привлекательная. Уравновешенная, умный взгляд, приятный голос. Что ещё надо для счастья, как говорится? Почему ты прямо сейчас не назначаешь ей свидание, не ведёшь в ресторан, не даришь цветы, как это сделал бы любой нормальный человек? Зачем тебе эта вечная игра в кошки-мышки, где никогда не понятно, кто на кого охотится? Вот настоящая нормальная женщина. Смотри и запоминай, дурак. Чем Вика лучше этой милой медсестры? Псевдобогемной жизнью?»

Мы вошли в лифт и теперь я смотрел на её профиль. Никакого смущения, никакого кокетства. Она просто сопровождает пациента к нужному ему кабинету. Будь на моём месте дряхлый старик, её поведение было бы точно таким же. Я продолжал её разглядывать, уверенный, что она этого не замечает. Около тридцати. Нежная кожа, очень светлого оттенка, маленькое ушко, слегка вьющиеся волосы. Нормального размера губы, не знавшие уколов.