Всеблагое электричество

— Может, теперь расскажешь, что происходит? — в свою очередь потребовал объяснений Рамон.

— Налей воды, в горе пересохло, — попросил я, уселся в шаткое кресло для посетителей и выставил перед собой перепачканные тушью для снятия отпечатков ладони. — Что, кстати, подсказывают твои дедуктивные способности?

Рамон Миро налил мне содовой, затем разбавил ею белое вино для себя.

— Говори! — потребовал он, сделав длинный глоток.

— Помнишь такого Бастиана Морана, старшего инспектора Третьего департамента?

Мой бывший напарник болезненно скривился. Вылетел со службы Рамон именно из-за этого господина.

Я в несколько глотков осушил стакан, жестом попросил приятеля наполнить его вновь и вздохнул.

— Моран решил, будто сумеет меня сожрать, — медленно произнес я после этого. — Он немного просчитался, но, если свяжет меня с тем пистолетом, я сяду надолго.

— Что ты натворил?

Врать я не стал.

— Помнишь, в начале лета мы как-то наведались к индусам, и примерно в это же время полицейские устроили облаву на тугов и застрелили шестерых?

— Да, дело было громкое, в газетах про него много писали. Главный инспектор даже получил благодарность от министра юстиции.

— Так вот, это сделали не полицейские, а я.

— Вот черт! — выругался Рамон, одним глотком допил вино и наполнил стакан вновь, добавив на этот раз содовой куда меньше, чем прежде. — Как на тебя вышли?

— По отпечаткам пальцев с гильз.

— И с такими уликами тебя отпустили из-под ареста? — удивился крепыш и насторожился: — Тебя ведь отпустили? Проклятье! Лео, скажи, что ты не удрал!

— Успокойся! — потребовал я, отпив воды. — Улики против меня исключительно косвенные, поэтому и отпустили.

— Нет, пистолеты не всплывут, — задумчиво произнес Рамон и потер широкую переносицу. — И знаешь… через неделю после того, как ты предупредил о пистолетах, на Слесарке устроили облаву — якобы искали взрывчатку. У меня тоже перевернули все вверх дном. Вот теперь я и думаю: а может, дело было вовсе не в динамите?

— Дьявол! — поежился я, допил воду и отошел к окну. — Обложили…

— Успокойся! Пистолетов больше нет!

— Хоть это радует, — вздохнул я и махнул рукой. — Ладно, черт с ними! Скажи лучше, у тебя самого как дела? Стачки не беспокоят?

— Шлялись какие-то мутные личности, но ты же знаешь — у нас агитаторов и провокаторов не жалуют.

— Пошумят и успокоятся, думаешь?

Рамон пожал плечами.

— От меня ничего не зависит, не вижу смысла забивать себе этим голову, — резонно отметил он и вдруг сказал: — Скорее всего, в ближайшее время покину город.

— Далеко собрался? — заинтересовался я.

— На Карибы. Куба, Эспаньола, Ямайка.

— Гонять ацтеков?

— Нет, ацтеков оттуда давно выгнали и без меня. Сейчас начались волнения среди рабочих на плантациях. Слышал о вуду? Власти хотят приструнить служителей культа, готовится полицейская операция.

— И ты?

— Мне предлагают возглавить собственный отряд. Деньги обещают серьезные.

— Ну не знаю… — неуверенно протянул я. — Хорошо, если спицу в твою куклу сразу в сердце воткнут, а ну как куда пониже?

Рамон взглянул на меня в ответ со столь обиженным видом, что я не выдержал и рассмеялся собственной шутке. Крепыш нервно фыркнул, отхлебнул вина и спросил:

— У тебя самого какие планы?

— Не решил еще, — пожал я плечами и перевел взгляд на грязную обувь. — Слушай, Рамон, получится где-нибудь у вас поймать извозчика? А то пока сюда шел, все туфли в грязи изгваздал.

Рамон выглянул в окно и крикнул племяннику отправить кого-нибудь за коляской, затем отпер один из железных шкафов и выложил на стол увесистый брикет.

— Лео, глянь, что у меня для тебя припасено. Интересует?

Я развернул плотный серый пергамент и присвистнул от удивления при виде темно-коричневого бруска. Воткнутое ближе к углу острие ножа отломило небольшой кусочек, а стоило только сунуть его в рот, и по языку немедленно разошелся горьковатый вкус шоколада.

— Откуда?! — поразился я, поскольку торговые отношения с ацтеками были давно прекращены, а из-за наводнивших Атлантический океан каперов цены на контрабандный шоколад, как и на прочие экзотические товары, взлетели просто до небес.

— Есть связи, — ответил Рамон с довольной улыбкой.

— Карибские острова? — догадался я.

— Не важно. Берешь?

— Сколько?

— Триста. И давай без торга — я на этом вообще ничего не заработаю. Взял только для тебя.

Я отсчитал шесть банкнот по полсотни франков каждая и отдал их приятелю, а обернутый пергаментом брусок убрал в боковой карман. Весил тот никак не меньше четверти килограмма, и пиджак перекосило, но, к счастью, не слишком сильно.

— Извозчик приехал! — послышалось с улицы.

Я быстро распрощался с Рамоном, вышел за ограду и забрался в стоявшую на дороге коляску.

— Куда ехать? — спросил дядечка средних лет в лихо заломленной набок фуражке.

— Михельсона, один, — сообщил я новый адрес своего поверенного.

Поправив финансовое положение, мой юрист первым делом перебрался из высотки на окраине столицы в старинный особняк на границе Иудейского и Посольского кварталов. Его теперешняя контора едва ли превосходила размерами старую клетушку, зато окнами выходила на тенистый бульвар и арку, посвященную полувековому юбилею свержения тирании падших. Округа та полагалась весьма достойной и престижной, но имелся у нее и один весьма существенный недостаток: ни ветки паровиков, ни линии подземки туда проложено не было.

Поэтому и понадобился извозчик.

Поверенный оказался на месте. Об этом сообщил швейцар, с благодарностью принимая монету в полфранка, когда я поинтересовался, как отыскать нужную контору: прежде мне бывать здесь еще не доводилось.

По широкой мраморной лестнице я поднялся на третий этаж и очутился в коридоре с горевшими через один газовыми рожками. Здание порядком обветшало, лепнина на высоком потолке требовала обновления, а паркет был истерт ногами бесчисленных посетителей, но даже в таком состоянии убранство создавало впечатление не запустения, а некоей благородной старины.