Всегда говори «Всегда» – 4

Если бы не столики, накрытые льняными белыми скатертями, Ольга подумала бы, что Егор принес ее в картинную галерею.

На стенах висели пейзажи – удивительные, написанные легкими импрессионистскими мазками.

Ольга, прихрамывая, подошла к столику и села, не отрывая глаз от картин. В них чувствовалась одна рука, один взгляд на мир – талантливого, проницательного художника.

Погодин, заметив ее интерес к картинам, ничего не сказал, а протянул меню со своей обычной загадочной улыбкой.

И совещание не совещание, и кафе не кафе… Сплошные сюрпризы.

– Честно говоря, я так устала, что не могу сосредоточиться, – Ольга даже не стала открывать кожаные корочки с благородной потертостью. Она была не уверена, что это меню. Скорее – программа какого-нибудь поэтического вечера…

– Если позволите, я закажу на свой вкус. – Егор раскрыл корочки, пробежал глазами «программку» и продиктовал официанту, который незаметно вырос у столика: – Перепелиные яйца пашот, заливные пельмени по-славянски, цезарь и пятилетний брют. Вот так, незатейливо, но изысканно, – подмигнул он Ольге.

Когда официант ушел, Егор кивнул на картины.

– Константинов Андрей Павлович, – пояснил он. – Мой учитель. Я до выпускного класса ходил в детскую художественную школу. Андрей Палыч возлагал на меня большие надежды, мечтал, что я буду поступать в Суриковское училище.

– А вы?

– Испугался. Да и, честно говоря, не видел себя в будущем художником. Что это за профессия? Как конкретно я смог бы зарабатывать деньги? – Он бросил взгляд на картины, словно лишний раз убеждаясь, что этим не заработаешь.

– Да уж, рассуждения не мальчика, но мужа. То есть не художника, а бизнесмена, – усмехнувшись, поправилась Ольга.

– Вот именно, – сделав вид, что не заметил ее иронии, подтвердил Егор. – Поэтому образование у меня экономическое, занимаюсь гостиничным бизнесом, умею зарабатывать вполне приличные деньги.

– А идея с реставрацией? Это в вас художник все-таки проснулся?

– Может быть… – Погодин опять загадочно улыбнулся. – Вообще-то я ведь в этих домах гостиницы открывать собираюсь, а не музеи. Так что я если и художник, то новой формации. Не знаю, хорошо это или плохо.

– Мой учитель рисования тоже возлагал на меня надежды… А я сначала работала бухгалтером. Потом вот рекламой занялась. Тоже, можно сказать, современная форма искусства. Моего учителя звали Григорий Матвеевич, он уже умер… Я ему многим обязана. Может быть, даже всем, что у меня есть…

Он слишком пристально на нее смотрел. И как будто не слушал, а любовался.

– Извините… Я сейчас вернусь, – Ольга встала и, прихватив сумочку, пошла в дамскую комнату, краем глаза заметив, что официант уже расставляет заказ на столе.

Зеркало безжалостно отразило, что волосы выбились из прически, тушь немного размазалась, а лицо бледное от голода и усталости… Ольга сняла заколку, расчесалась, стерла яркую губную помаду и тушь.

Пусть теперь полюбуется.

Она усталая и не такая уж молодая женщина. Многодетная мать семейства. Она не сдержалась и рассмеялась – интересно, подхватил бы Погодин ее на руки, узнай он о четверых детях…

Сейчас она позвонит Сергею и скажет: «Люблю, приезжай, я покажу тебе нетуристический Питер, и мы обвенчаемся… нет, не в Исаакии, а в маленькой церквушке где-нибудь на Черной речке, и начнем все заново – нет, не с белого листа, но без прошлых обид»…

Ольга только взяла телефон, как он зазвонил у нее в руке.

– Да, Сереж! – откликнулась она.

– Оль, ты не звонишь, я волнуюсь…

– Прости ради бога… Я тут совсем дезориентировалась. Тут же белые ночи, так непривычно! Ты из-за меня не спишь?

– Да, я волнуюсь. Ты в гостинице? – В его голосе послышалась настороженность.

– Нет, что ты, я еще на работе, – она глянула на себя в зеркало и отчего-то смутилась, словно Сергей мог поймать ее на вранье. – То есть… в кафе, но это тоже часть работы.

– Понимаю, – вздохнул Сергей. – И как твои впечатления?

– Очень хорошие! – Ольга собралась с духом, чтобы сказать про церквушку, но Сергей перебил:

– Я очень соскучился, Оль! Послезавтра приеду! Целую! – и отключился.

Ольга бы сейчас многое отдала, чтобы выйти, а за столиком вместо Погодина – Сергей. И вот тогда можно и про церквушку, и про медовый месяц, и про новую жизнь – нужно только смотреть в глаза.

– Оля… Вы устали? У вас всегда такое мечтательное лицо, когда вы устаете?

Она не заметила, как оказалась за столиком, и, конечно же, перед ней сидел Погодин, а не Сергей.

– Я влюбилась, – доверительно сообщила ему Ольга.

– Не решаюсь уточнить…

– Мне всегда нравился Питер. А сегодня я в него просто влюбилась!

У Погодина на лице появилось легкое разочарование, будто он ждал другого ответа.

Еда в этом кафе оказалась такой же талантливой, как и картины…

Попытки найти работу заканчивались на первой фразе:

– Английским владеете?

Словно она в Лондоне устраивалась. Сенатором!

После примерно двадцатого звонка Надя отбросила трубку. Никому не нужны ответственные завхозы. Завхозы должны свободно говорить по-английски и владеть компьютером на уровне хакера.

Подошел Дим Димыч, взглянул на экран, где висел длинный список вакансий.

– Мам, ты играешь?

– Играю, конечно, – вздохнула Надя. – Только в свои игрушки.

Димка грустно вздохнул – очень уж хотелось ему погонять стрелялку, но пришлось взять мячик и пойти на улицу.

– Полей цветы! – крикнула ему Надя, взяла телефон и набрала Ольгу. Это был единственный шанс не услышать «английским владеете?»…

– Привет, Надюш! – услышала она радостный Ольгин голос. – Как ты?!

– По-разному. Но в основном – хорошо!

– А что не так?

– Английского не знаю!

– И я тоже, – засмеялась Ольга. – Но мне это не мешает жить! Вчера, представляешь, ногу подвернула, теперь хромаю…

– Ты что, пешком ходишь?

– Петербург изучаю, нетуристический. С директором Егором Погодиным. Знаешь, у «Солнечного ветра», думаю, скоро будет интересный заказ! Тебе продукты привозят?