Всегда твой

Он засовывает руки в карманы и отводит взгляд, не желая встречаться с моими глазами. Я наблюдаю, как дергается мускул на его челюсти.

— Я услышал крик Сикс и хотел убедиться, что она не пострадала.

Мое сердце сжимается от его заботы, и я бросаюсь обнимать его. Он остается неподвижным, его руки не покидают карманов.

— Со мной все в порядке, спасибо, что проверил. — Я говорю, и мои щеки розовеют от смущения.

Он топает к поляне, не обращая внимания на мои объятия и не дожидаясь нас с Астором.

— Очень интересно, — говорит Астор под нос, глядя ему вслед.

— Что именно?

— Ничего. — Он говорит, качая головой.

— Теперь ты ведешь себя загадочно.

Он пожимает плечами и обнимает меня, направляя нас обоих обратно к месту встречи.

Мы играем еще несколько раундов, пока не садится солнце и нас не окутывает темнота.

Меня больше не ловят, и хотя половина меня счастлива, другая часть меня грустит, что я больше не общалась с Фениксом один на один.

Вскоре наступает время ужина, поэтому я прощаюсь с ребятами и бегу обратно к своему дому.

Оглянувшись на себя, я вижу грязь, которая заляпала всю мою одежду и открытые участки кожи. Я вся в крови, грязи и мокрая, и могу только представить, какое зрелище я должна представлять собой.

Это подтверждается, когда я вхожу в фойе как раз в тот момент, когда моя мама спускается по лестнице. Она задыхается, увидев меня, и бросается хватать меня за руки.

— Сикстайн! Mais qu'est ce qui s'est passe? Ты в порядке? — спрашивает она, ее тон обеспокоен.

— Я в порядке, — заверяю я ее, когда что-то движется за окном гостиной и привлекает мое внимание. Я продолжаю смотреть, надеясь, что снова увижу то, что это было.

Через несколько секунд в окне снова появляется голова и остается там достаточно долго, чтобы я смогла разглядеть лицо Феникса, сияющее в лучах фонарей.

Мы смотрим друг на друга пару секунд, прежде чем он наклоняет ко мне подбородок и незаметно исчезает в ночи.

Я не могу побороть счастливую улыбку, которая появляется на моих губах. Я не знаю, почему он так поступил и что это значит, но это усиливает во мне пламя, которое уже горит для него.

Я поворачиваюсь к маме с той же улыбкой, все еще задыхаясь, когда произношу,

— Лучший день в моей жизни.

ГЛАВА 3

Феникс, 10 лет

Март

— Куда ты идешь?

Сикс подпрыгивает при звуке моего голоса и испуганно хлопает рукой по сердцу. Щипцы для копыт, которые она держала в руке, падают на пол рядом с ее ногами.

Она нагибается, чтобы подобрать их, и бросает в ящик для груминга, коротко оглянувшись на меня.

— Ты меня напугал, — говорит она. — Тебе не следует позволять себе так тихо двигаться, за исключением пряток.

— Мне нравится заставать тебя врасплох.

Она краснеет и поворачивается к своему пони, Марлоу, затягивая ремень основного седла так, чтобы он плотно облегал ее живот.

— Мы просто собираемся покататься по лесу, — говорит она, отвечая на мой вопрос.

— Кто мы?

— Я и Астор.

Я скрежещу зубами, внутренне укоряя себя за то, что не являюсь искусным наездником. Когда мне было семь лет, я предпочел дзюдо верховой езде, и до этого момента мне не казалось, что это неправильный выбор.

Я подхожу к Марлоу и глажу ее по шее, позволяя уютной тишине растянуться.

— Ты можешь поехать с нами.

Краем глаза я смотрю на Сикс. За последние несколько месяцев я вырос на целый дюйм, так что теперь я намного выше ее.

Не могу сказать, что мне не нравится эта новая точка обзора.

— Может быть, когда-нибудь, — говорю я, потому что мне не очень нравится вся эта история с верховой ездой. Мне кажется, что все может быстро пойти наперекосяк, и это будет совершенно не в моей власти.

А я не люблю, когда в таких ситуациях не контролирую ситуацию.

Она кивает, подтверждая мой ответ, затем переходит на левую сторону Марлоу и ставит одну ногу в стремя, после чего делает паузу.

— Хочешь, я помогу с противовесом, чтобы ты могла сесть? — спрашиваю я.

— Да, пожалуйста.

Я кладу руку на стремена с другой стороны и тяну вниз, когда она отталкивается от земли, помогая ей вскочить одним быстрым движением.

Она оседает на спину Марлоу, а ее правая нога отталкивается, когда она нащупывает стремя носком сапога. Она не замечает, что он прижат к седлу.

Я хватаю ее за лодыжку, снова напугав ее при этом. Она смотрит на меня сверху вниз и безмолвно наблюдает, как я сжимаю ее пятку и просовываю ногу в петлю.

Вместо того чтобы отпустить ее, когда я закончил, я еще мгновение держу ее за ногу, провожу рукой по икре и сжимаю ее. Она вздрагивает, ее глаза расширяются, когда она смотрит вниз на то место, где я ее трогаю.

— Будь осторожна там, дикарка, — я говорю ей, ущипнув ее за икру и заставив ее вскрикнуть. — Я единственный, кто может причинить тебе боль. Никто и ничто другое.

Она натягивает поводья, заставляя Марлоу отступить и повернуть из конюшни, направляя ее к моему дому.

— Я же говорила, что от тебя одни неприятности, Феникс.

Я бегу, чтобы догнать ее.

— Каждому нужен дьявол на плече. Твой — это я, — говорю я, бегая трусцой, чтобы не отстать от Марлоу.

— Не обязательно. Папа говорит, что я очень послушная, может быть, мне подойдет только ангел. — Она гордо вскидывает голову, а у меня портится настроение. — Может, мне вообще не нужен дьявол.

Я знаю, что она не говорит конкретно об Асторе, что она не выбирает его вместо меня, и все же это именно то, что я чувствую. Что, оказавшись перед выбором между ним и мной, она может вообще не рассматривать меня.

— Похоже, это была бы скучная жизнь. — Я говорю это угрюмым тоном и начинаю уходить. Я не успеваю далеко уйти, как она окликает меня.

— Феникс, подожди!

Я не спешу оборачиваться, зная, что это заставит ее волноваться. После нескольких месяцев, проведенных вместе почти каждую минуту, я знаю ее, как самого себя, и знаю, что больше всего на свете она ненавидит задевать чьи-то чувства, особенно случайно.