Всего дороже. Вилла Д’Эсте (сборник)
Шрифт:
Воин откинул полог вигвама.
– Она здесь, – сказал он и втолкнул в вигвам растрепанную и испуганную Полли.
Глава 9
Полли боролась, брыкалась, но ее похититель был безжалостен. Искаженное ужасом лицо Лидии Лайман отдалялось и исчезло, лошади несли их по снежной равнине с головокружительной скоростью. Если бы сейчас железная рука, державшая ее, разжалась, она бы в то же мгновение погибла под копытами лошадей, скачущих за ними. От давления из ее легких выдавливался воздух, и она со всхлипом сдалась, обмякла, как тряпичная кукла. Индеец бесцеремонно перекинул ее поперек лошади, и она висела, как мешки с мукой, которые Джаред привозил домой с мельницы, – кончики ее пальцев были всего в нескольких
Лошадь под ней потела, Полли чувствовала грубую ткань индейских штанов, жар и запах тела индейца. Боже правый! Что ее ждет, если она выживет? До нее и раньше доходили слухи о том, что случается с белыми женщинами, когда те становятся добычей мародерствующих индейцев. Она вспомнила мужчин из бакалейной лавки Коррингтона – тогда она думала, что ничто уже не может быть хуже.
Из своего неудобного и недостойного положения она могла иногда видеть мельком других всадников. Вблизи их раскрашенные лица выглядели еще ужаснее. Полли начала смутно осознавать, что между ее похитителем и остальными индейцами возник какой-то конфликт, они громко спорили между собой. У нее появилась надежда: может, ее все-таки отпустят. Сквозь хлопковую юбку она почувствовала сильный шлепок по заду, таким манером ее похититель подчеркнул слово, которое явно означало «нет». Полли закрыла глаза, борясь с истерикой. Ее похитил не отряд, а один конкретный воин, и этот шлепок – никто раньше не позволял себе такого, даже ее отец, – был шлепком собственника.
Все ее мысли вытеснил страх, он полностью парализовал сознание. Она больше не могла выносить непрестанное движение лошади под ее грудной клеткой, она не могла дышать. Снег поплыл у нее перед глазами, все вокруг стало кроваво-красным, а потом наступила полная темнота. Последним образом, возникшим перед ее мысленным взором перед тем, как она потеряла сознание, были не протянутые руки Лидии Лайман, не искаженное мукой лицо Джареда, а лицо Дарта Ричардса. Если бы он был с ними, ее бы не забрали. Но она сама его прогнала, назвав дикарем. Тогда Полли не знала толком, что означает это слово, но теперь поняла. Беспомощно прошептав его имя, она погрузилась в спасительное забытье.
Полли пришла в сознание от того, что ее грубо швырнули на землю. Индеец легко соскользнул с коня, и Полли снова услышала сердитые голоса, воины спорили. Она с трудом поднялась на колени, но встать не могла, ноги ее не держали.
В лагере земля была свободна от снега, и многочисленные ноги превратили ее в грязь. Отряд спешился, индианки поспешили к взмыленным лошадям и увели их. Дети с любопытством смотрели на Полли. Она напряженно всмотрелась в даль, надеясь разглядеть за вигвамами какой-нибудь ориентир. Все вокруг казалось незнакомым, и она не видела никаких признаков другого жилья. Они находились в долине, ограниченной обледеневшими скалами. Неподалеку бежал ручей, по воде плыл тающий снег, а по берегам стояли голые ивы.
К детям присоединились собаки. Из ближайших вигвамов на Полли враждебно смотрели индианки в рубахах из грубого льна, украшенных бисером. Полли неуверенно поднялась на ноги. Вигвамы стояли группами по три-четыре рядом. Она увидела, как из вигвама, который был больше других, выходит тот самый индеец, ее похититель. Должно быть, он ходил к вождю. Полли видела, что большой вигвам покрыт шкурами бизонов, его верхушку украшают волчьи уши, а вход отделан орнаментом из кругов, крестов и каких-то причудливых фигур. Может, вождь сжалится над ней и позволит ей вернуться в Ричардсон-Пойнт или Чаритон?
На голове ее похитителя была черная повязка, украшенная бисером, плюмаж состоял из иссиня-черных перьев. Индеец схватил Полли, и она увидела, что у него точно такое же выражение глаз, как у тех мужчин в коррингтонской бакалейной лавке.
– Нет… пожалуйста…
У Полли не было ни малейшей возможности сбежать от него и броситься к вождю в расчете на его
милость. Индеец потащил ее за собой, она с мольбой обратилась к индианкам, которые наблюдали за этой сценой:– Помогите, мне, пожалуйста! О, прошу вас!
Но помощи не было и не предвиделось. Женщины повернулись к ней спиной. На нее смотрели дети, собаки принюхивались, держась возле детей. Ее бросили в вигвам, полный странных запахов, темный, пугающий. Девушка немногим старше Полли сердито плюнула в ее похитителя, за что тут же получила звонкий удар по щеке. Индеец швырнул Полли на груду шкур и силой вытолкал девушку из вигвама. Он встал над ней, и Полли увидела в полумраке, как его зубы сверкнули в улыбке предвкушения.
– Нет!..
Она попыталась подняться, но он со звериной скоростью прижал ее к полу. Она кричала, визжала, но в этот раз поблизости не было Дарта, чтобы ее спасти. Индеец грубо раздвинул ее ноги и вдруг с ругательством отпустил так же внезапно, как до этого схватил. Он встал и грубо пнул ее ногой. Полли отшатнулась, тяжело дыша от страха. Выражение лица индейца изменилось, вместо торжества на нем читалась ярость обманутого. Изрыгая проклятия, он снова пнул Полли, резко повернулся и вышел, опустив за собой полог вигвама.
Полли стала бить дрожь, она обхватила себя руками, пытаясь восстановить самообладание. По какой-то причине ей дали отсрочку, и она должна этим воспользоваться. Нужно как-то преодолеть страх, который затуманивает ее разум, и подумать. Дрожь стала постепенно проходить. «Думай», – сказала себе Полли. Почувствовав боль, она инстинктивно прижала руки к животу и замерла. Ее спасло неудобство, которое приходится терпеть каждый месяц. Значит, у нее на размышление есть не минуты, а дни. До тех пор, пока месячные не кончатся, индеец к ней не прикоснется.
В вигвам вернулась та же индианка, она с недовольным видом протянула Полли тарелку с бобами и мясом. Есть Полли не хотелось, но она поела. Что бы ни случилось дальше, ей понадобятся силы, и ей нужны союзники. И такой союзницей могла оказаться эта индианка, потому что она явно была недовольна появлением другой женщины в ее доме. Если девушка – жена похитителя, то ее гнев вполне понятен. Еда согревала Полли, а боль в животе успокаивала. На какое-то время она почувствовала себя в безопасности.
Ей нужно завоевать расположение индианки, и тогда она сможет бежать. Но даже и без ее помощи она постарается вырваться на свободу. Полли была полна решимости и уверенности. Первая брешь в ее уверенности появилась, когда индианка наотрез отказалась вступать с ней хоть в какое-то общение. Как ни жаждала она избавиться от Полли, она слишком боялась гнева Черного Пера, чтобы помогать пленнице.
В ту ночь Полли выдворили из вигвама и оставили на холодной земле под шкурами, привязав ее руки к деревянному столбу. Уходя со своим воином в теплый вигвам, индианка посмотрела на Полли со злорадством. Полли мысленно пожелала ей всего хорошего и сосредоточилась на том, чтобы освободить запястья от ремней, которыми ее связали. Вокруг, рыча, бродили собаки, потом все стихло и уснуло. Полли пыталась перетереть ремни о дерево, она жевала их зубами, но ей не удавалось даже ослабить их. Она готова была кричать от бессильной досады. Наступило утро, а она была все так же позорно привязана, как вьючное животное.
Следующие несколько дней с ней и обращались как с домашним животным. Тяжелая работа, которую Полли приходилось выполнять в караване, была пустяком по сравнению с тем, чего от нее требовала жена Черного Пера. В первый раз Полли гордо отказалась. Тогда индианка позвала мужа, и тот отхлестал Полли по спине до крови. Больше она от работы не отказывалась. Ее решимость и оптимизм постепенно таяли: третий день сменился четвертым, а она нисколько не приблизилась к побегу. Индейцы были всегда вооружены, у каждого на поясе висел небольшой томагавк. На пятый день, умываясь ледяной водой ручья, Полли обнаружила, что у Черного Пера больше нет причин воздерживаться от того, чтобы взять ее внутрь вигвама. Его жена тоже это поняла, и когда Полли перетирала пшеницу на муку для хлеба и таскала из ручья в лагерь тяжеленные ведра с водой, индианка смотрела на нее со злобой.