Всего лишь человек

Белла очень настойчиво рвалась домой, и поскольку всестороннее обследование никаких патологий не обнаружило, пришлось удовлетворить эту просьбу. Чарли собирался нанять сиделку, чтобы та следила за тем, чтобы Белла соблюдала постельный режим. Я предложил другой вариант. Я сумел убедить Чарли в том, что Эсме будет счастлива понаблюдать за Беллой. Сначала он смутился и почувствовал себя неловко, но потом, видимо, пришел к выводу, что это действительно самое простое и правильное решение.

Мы перевезли Беллу домой. Днем с ней оставалась Эсме, а ночью Чарли держал ухо востро. Я заезжал по вечерам, но, судя по всему, выздоровление шло по плану.

Эдвард

Карлайл прав – если Белла действительно повредилась в уме, делать ее вампиром нельзя. Да и вообще, судя по ее поведению, она уже и не особо хочет быть со мной. Странно все это, что же я упустил? Что изменилось, и когда? Я по-прежнему люблю ее, она по-прежнему центр всего… вот только…

Я тоже видел мелкие бессистемные симптомы – то дрожь в пальцах, то нарушение координации, то неожиданные боли в разных местах. По ее странной реакции я догадался, что никто ее на трассе не подрезал. У нее произошел какой-то странный приступ, и она потеряла управление. Белла не признавалась, но судя по реакции на прямой вопрос, так оно и было.

Как на мой взгляд, все это говорило о неких повреждениях нервной системы, но даже самое полное обследование ничего не дало. По всем объективным медицинским критериям Белла была здорова.

Карлайл собрал всю возможную информацию о ней — анализы, снимки, записи наблюдений – и отправился в турне по самым крупным больницам и научным центрам в поисках ответа. Он был полон решимости помочь, и хотя присутствие Беллы облегчило бы эту задачу, он не хотел делать из нее подопытного кролика.

Время от времени он звонил и просил сделать какой-то дополнительный тест. Но он и сам не верил, что его работа увенчается успехом. Судя по скорости, с которой развивается болезнь, времени осталось мало.

Белла упрямо твердила, что с ней все будет хорошо и отказывалась принимать лекарства, которые рекомендовал Карлайл. Кроме тех редких случаев, когда ее настигала боль – вот это она терпеть не умела. Эта ее странная позиция наводила меня на мысль, что Белла знает, что с ней происходит. Но она не говорила, и это был первый раз, когда я возненавидел ее способность скрывать от меня мысли. Раньше это меня интриговало, заставляло теряться в догадках и внимательнее наблюдать за самой Беллой… теперь же я хотел, чтобы она рассказала мне все, но когда разговор заходил об этом, она замыкалась и раздраженно отсылала меня прочь.

Я не знал, как будет лучше для Беллы. Раньше я видел, что она рада моему обществу в любое время суток, а теперь она даже не всегда замечала, что я рядом. Она была погружена в себя и редко с кем-то разговаривала…

Через несколько дней она уже чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы поехать в школу. Поскольку ее пикап восстановлению не подлежал, я повез ее на своей машине. Она приняла мою помощь, но как-то слишком холодно, безразлично. Раньше она боролась за свою совершенно не нужную независимость, притворялась недовольной, или наоборот, беспрестанно благодарила и чувствовала себя обязанной. Но в тот день она была абсолютно равнодушной и воспринимала меня как часть обстановки, как нечто само собой разумеющееся…

Меня немного задело такое отношение, но я был готов смириться. Если с моей Беллой что-то произошло, то виноват в этом только я. Я не имею права бросать ее теперь. Я не хочу ее бросать. Я люблю ее, какой бы она ни была, ведь я помню ее прежнюю.

— Может, перестанешь всюду таскаться за мной? – раздраженно проворчала она, когда я обогнал ее и открыл перед ней дверь в столовую.

— Как скажешь, Белла, — пробормотал я. – Я встречу тебя после уроков и отвезу домой.

Я не мог поверить, что она меня разлюбила. Просто… в ее голове что-то повредилось. Это не ее вина. Я поймал на себе сочувствующие взгляды моих братьев и сестер, но не стал присоединяться к ним. Раз Белла не хочет, чтобы я был рядом, я буду наблюдать издалека.

Она – моя жизнь. Ее не станет – и меня не станет. Я знал это наверняка. Я принял это решение много месяцев назад, и никакая мерзкая болезнь этого не изменит. Жаль, конечно, что теперь все ограничено сроком ее человеческой жизни… но это лучше, чем ничего.

Наверное, я должен был пожалеть о том, что не обратил ее, пока она еще была нормальной. Тогда бы у нас впереди была вечность, а теперь мы обречены. Странное чувство. Но я все равно ни о чем не жалею. Потому что – вместе.

Весь день я просидел в машине неподалеку от школы, время от времени заглядывая в мысли школьников, чтобы понять, где Белла. Чувствовала она себя, судя по всему, неплохо. Вот только разговаривать ни с кем не хотела.

Когда закончились уроки, я едва не упустил ее. Она вышла через черный ход и направилась домой пешком. Если бы не Майк Ньютон, заприметивший это ее чудачество, я бы так и продолжал сидеть тут как идиот.

Я вышел из машины и последовал за Беллой, стараясь остаться незамеченным. Что ж, если она хочет побыть наедине с собой, пускай. Но я прослежу за тем, чтобы ей ничто не угрожало. Я всегда буду рядом, Белла.

Ночью я расположился на широкой ветке дерева, неподалеку от их дома. Это была весьма удачная позиция, и я ею пользовался вот уже несколько недель. Весь дом Свонов был для меня как на ладони, но они меня увидеть не могли, не зная где искать.

Было около двух часов ночи, когда я услышал странное шевеление и насторожился. Кто-то крадучись покинул дом. Скрипнула половица на пороге, едва слышно щелкнул замок… и хрупкая девичья фигурка неслышно подкралась к патрульной машине Чарли.

Слабый «Пи-ик» — сигнализация отключена. Как только я понял, что Белла собирается делать, я уже не мог оставаться на своем месте. Через секунду я оказался рядом с ней.

— Изабелла, что ты задумала? – негромко спросил я, кладя ладони ей на плечи.

Она вздрогнула, выругалась, и попыталась меня ударить.

— Эдвард! – завопила она слишком громко, чтобы Чарли мог не услышать. Но в доме было по-прежнему тихо и темно. Чарли слишком крепко спал. – Отстань немедленно, убирайся, слышишь?!

Я осторожно обнял ее и прижал к себе – раньше это ее успокаивало. Я ожидал, что она будет сопротивляться, попытается ударить меня или поцарапать, и я был удивлен тем, как она неожиданно обмякла и расслабилась.

— Эдвард, — пробормотала она едва слышно. В ее голосе было столько грусти, столько боли… Я хотел бы посмотреть в ее глаза и убедиться, что они столь же искренни, но боялся отпустить ее хоть на миг, чтобы не разрушить этот волшебный момент, неведомо как попавший в мутное настоящее из счастливого прошлого.

Я слышал, как ее дыхание участилось, сердце забилось быстрее, пальцы задрожали. Она всхлипнула раз, другой, а через минуту моя рубашка уже была насквозь мокрой от слез. Я осторожно погладил Беллу по волосам, не выпуская из объятий.

Постепенно она успокаивалась, но от меня так и не отстранилась. Когда эмоции полностью исчерпались, и я заметил, что Белла начинает замерзать, я подхватил ее на руки, запрыгнул на карниз, открыл окно ее спальни и пробрался вовнутрь. Я уложил ее на кровать, помог снять обувь и укутал одеялом.