Вселенка

– C королем Бризара. Только будь внимательна, - эхом моих мыслей прозвучали слова Велеславы, - никто не должен знать, что ты отсюда, с Земли. Ника - принцесса Денгрии, и мы все должны твердо об этом помнить, - предупреждающе посмотрела она на Альку. Я тоже - посмотрела, но взгляд у меня был скорее виновато-просящий.

Алька небрежно отмахнулась:

– Сначала найдите способ связи, а потом уже решим, что кому и как говорить.

Велеслава кивнула, поднялась, попрощалась и ушла, а моя сестра, проводив ее, вернулась на кухню и снова стиснула меня в объятиях.

– Никак не могу поверить, что это ты!
– внезапно всхлипнув сказала она,- ты не представляешь, как это тяжело, хоронить родного человека! Даже зная, что ты - в безопасности... все равно - только теперь, когда я тебя увидела... только теперь у меня окончательно отлегло от сердца. Я так рада, Никочка, родная моя!

– а потом решительно добавила:

– Всё, одну тебя туда не отпущу.

– А как же Вадик?
– с удивлением спросила я.

– С Вадиком мы расстались, - сестра небрежно пожала плечом.
– Месяц уже как.

И по интонации я поняла, что дальше расспрашивать бесполезно. Захочет, сама расскажет, а нет - так из Альки и пытками ничего не вытрясешь.

***

Следующее утро было самым лучшим за последние несколько месяцев. Алька взяла отгулы, мы обе проспали часов до одиннадцати, позавтракали, потом решили пройтись по городу и магазинам. И только оказавшись на улицах города, я поняла, как скучала по нашему экологически неблагополучному мегаполису. Я с наслаждением вдыхала загазованный воздух, крутила головой как сумасшедшая, разглядывая витрины магазинов, нарядно, по-летнему одетых прохожих; с наслаждением смотрела на беспрерывный поток транспорта, и, полностью погружаясь в специфическую атмосферу, "один среди толпы", характерную только для больших городов, заново привыкала к родному городу.

– Алевтина,- раздалось позади нас. Я застыла, а сестра повернулась и прохладно поздоровалась. Я медленно оглянулась. В паре метрах от нас стоял Серый. Вот, казалось бы, дела давно минувших дней, а сердце затрепыхалось, как и раньше.

– Я только что вернулся из Германии, узнал от родителей, - расстроено говорил Сергей.
– Мне так жаль. Где ты ее похоронила?

– Зачем тебе?
– холодно спросила Алька.

– Хочу отнести цветы на могилу, - Серый вздохнул.
– Я так ее любил... Все время вспоминаю, во сне вижу.

Он переступил с ноги на ногу, сбросил раздавшийся было звонок мобильника.

– Ты знаешь, ведь в последний раз, когда я ее навещал в больнице, она попросила меня не портить себе жизнь. Отпустила меня. Сказала, что мне нужна полноценная семья, жена, дети, и что она желает мне всего лучшего. И что я для нее навсегда останусь лучшим другом. Вот я и думаю, может быть она уже знала, что ее ждет впереди?
– Сергей трогательно заглянул в Алькины глаза.

Я, в негодовании, быстро шагнула вперед, но ничего не сказала, увидев лицо сестры. Алевтина, приняла излияния Серого за чистую монету, что было не удивительно, поскольку я никогда не рассказывала ей о самом последнем разговоре с несостоявшимся мужем, - тем самым, что произошел в больнице накануне его свадьбы.

Сергей перевел на меня глаза:

– Твоя подруга? Представь меня, - попросил он.

– Это... это моя дальняя родственница, Энна, - слегка растерявшись проговорила сестра, - в гости ко мне ненадолго приехала.

– Очарован,- мурлыкнул Сергей.

Я неразборчиво хмыкнула и, дернув Альку за руку, громко напомнила ей:

– Мы опаздываем!

– Ах, да, Сергей, извини, - заторопилась сестрица, - но нам действительно нужно бежать.

– Мы же не договорили, - отозвался мой бывший, - Аля, ты не возражаешь, если я зайду к тебе сегодня вечером? Тогда все и обсудим.

Ах ты! Но, прежде чем я успела вмешаться в происходящее, сестра торопливо кивнула и сказала:

– Да, заходи после восьми.

– Аля, зачем?
– cпросила я, едва мы остались одни.

– Ну, видишь, всегда думала, что это он оставил тебя. А, оказывается...

– Ничего не оказывается, - зло ответила я, - так оно и было. Чтобы он сейчас не говорил, можешь его не слушать.

Алька проницательно посмотрела на меня:

– Ты все еще сердишься, что он женился, да? Уже после вашего разговора? Но ведь ты сама не захотела его связывать!

– Я ему не говорила, чтобы женился! Это он принял такое решение,- яростно возразила я.

– Но после того, как ты велела ему устраивать свою жизнь?
– с каким-то странным ожиданием в голосе спросила сестра.
– Жаль, что ты тогда мне об этом не сказала.

– Ничего я ему не велела, о чем ты?
– поджала я губы.

– Вообще-то мы обсуждаем, почему ты сейчас сердишься, - мягко пояснила Алька.

– Я сержусь, что он представил это таким образом! Я совсем не отправляла его на свиданки с той курицей, на которой он женился вместо меня, пока я валялась на больничной койке, - запальчиво возмутилась я, а потом запнулась и замолчала.

А вдруг? Могла ли я ему ляпнуть что-то похожее под воздействием морфия, а потом забыть? Да нет, врет - даже под наркотиком я не смогла бы сказать такого и отпустить его. В той ситуации я цеплялась за Серого с отчаянием обреченности.

А ведь, если говорить честно, - то что?
– я ожидала, что он проведет всю свою жизнь, ухаживая за инвалидом вместо того, чтобы наслаждаться молодостью, совместными турпоходами, которые он так любил, детьми? В эту минуту, рассматривая прошлое со стороны, я вдруг поняла, - мое поведение сверкало незамутненной чистотой эгоизма; если бы я любила Сергея по-настоящему, когда счастье и благополучие другого значат больше чем свои собственные... Получается, и любви-то не было?

До меня донесся голос Алевтины, но ее слова скользнули мимо сознания, бурно отреагировавшего на внезапное озарение: я должна была его отпустить. Предложить, чтобы он жил дальше без меня и остался, ну, разве - в качестве друга... Дать ему выбор... И не пестовать обиду, а принять, что любимый предал, когда он этот выбор сделал. И жить дальше, зная, что не любовь то и была, не хранить в душе страх новых отношений.

Мое собственное поведение было не на высоте - я слишком цеплялась за прошлое, когда надо было жить в настоящем.

Я потрясла головой: теперь всё виделось совершенно иным, и, пожалуй, впервые за долгое время из глубины души ушло чувство настороженного отторжения любого намека на близкие отношения с противоположным полом; я осознала, что замучила себя постоянными сомнениями 'а не предаст ли в трудную минуту?', не позволявшими родиться глубокому чувству к кому-либо.

У меня как будто открылись шлюзы памяти, в голове замелькали воспоминания и ситуации, которые я в свое время предпочла истолковывать в соответствии с внутренним настороженным ожиданием измены, или вообще не обращать внимания, но которые теперь вдруг виделись под совершенно другим углом зрения.