Трансильванская станция Георгиу-Дэж,Маскировка под станцию Лиски.Мы приехали ночьюИ бродили по ней,Как по бочке дубовой виски.Кто журнальчик читал,Кто журнальчик смотрел,Кто храпел и рюкзак тискал.Кто-то трактор почтовый с перрона угнал.Но сошло.Разрулились с милицией.Сумасшедший с улыбкой святого ФомыТёрся рядом, глаза бездонил.Говорил про коварство какой-то кумыИ про то, что уж год бездомный.Говорил – патриарх сатану сборолИ запёр в монастырь железный.Говорил – если небо меня позовёт,Я спокоен – останется Ельцин.В три утра тяжёло долго слушать больных,И его мы выслали вдаль.Он согнулся, как от удара под дых,Тоном выше позвал – Виталик!Он заглядывал за ядовитый ларёк,За прибор измерения поля.Он Виталика звал,Стены все обстучал,Говорил, это я, Коля.Выходи, защити меня от чужих,От их глаз, их рентгенов подлых,Они били меня,И пытали меня,Они бабушку съели Олю.И раздвинутся своды,И рухнет стена,И шагнёт из огня Виталик.У него триста глаз без глазного днаИ коса из священной стали.А за ним чёрный сброд,Затотстенный народ,Вурдалаки дневного эфира.Человек-огнемёт,Пол-Башки,Зрячий Крот,И гнилая принцесса Мирра.Ты за кожу лица меня тронешьПросыпайсяСпокойноВодички попейЭлектричка пришла на Воронеж.
Пансионат
Наша компашка давно разбежалась.Мы даже не помнили, чем занимались вместе.То ли боевые наркотики тестилиВ лаборатории генерального штаба,То ли играли вместе в шоу «Джошуа»,Где
участникам купируют оперативную память.Мало, короче, осталось с этого времениВ бошках искусственныхИз долины кремниевой.Или гремлиновой.Или кремлиновой.Ничего не помню, кромеАндрейЛёшаЛенаОксанаВоваСерёжаНинаАндрей позвонил.Я как раз пробил мимо воротВ симуляторе кубка мира по регби.Андрюха – мой лучший друг.При обозрении беглом файлов моего мозга(папка с именем «begle»),Можно встретить упоминания о АндрееВ районе семи тысяч раз.Обрывки аудио, огрызки фраз,Но ни одного изображения.Андрей трудится на дальний космос,На нём – слежениеЗа созвездием Минотавра.Он предлагает собрать наших,Он так и говорит – «наших» – и это класс,И поехать в Горную Варну.ТебяЛенуЛёшуОксануВовуСерёжуНинуПоселились в частном пансионате.Хозяина не было, хозяйка была гидрой.Или под гидропоникой.Никто из нас её объяснений не понял,Да и не до того нам было.Мы знакомили наши сенсоры.Серёжа трудился слесаремВ ретроспектакле«Будни местной промышленности».Лёша и Лена были вместеУже девять лет.Вова приехал с лабораторной мышьюМашенькой,Состоящей из секса повышенной влажности.А Нина была красивой до невозможности.Пальцы-ножницы срезают с тебя защиту.Губы ложные обволакиваютВ мгновенья считаные.И тебя больше нет.И меня больше нет.Фишка Горной Варны – речка Убиецот.Опасных там только метров пятьсот-шестьсот.Резкий перепад высот,Чёрные обливные жандармы,Бочки,Водовороты и спады.И надо плыть по ней без всего.Без надежды, без мысли спастись, без трусов.Может быть, пронесёт.Тогда тебя словно возносит на верхний престол.С начала сезона убились насмерть человек сто.Самое страшное место – арочный мост.Но ощущения – выше звёзд.А больше в Горной Варне нет ничего,Ни глинтвейна, ни очага.Лучшее место для смельчака.Никаких куриц и поедающих их толстых детей.Хозяин наш, невидимый змей,Сбил предоплату за восемь дней,Но так и не показывался на глаза.Мы в шутку прозвали его Сезам.Мол, не откроется никогда.Мы попивали адский чёрный агдам,Плавали под мостом,Хозяйка разговаривала с трёхцветным котомДвумя словами:МясоПотомНа шестой день Серёжа разбилсяО красный камень.Служба речки упаковала его,Спела «Амен» и «Наш Славный Парень»,Выдала приз за летальный исход,И Андрей сказал:А давайте завтра полный вперёд отсюда.Меня тошнит от главного блюдаМестной кухни,А от десерта сворачиваются ухи.Да и Серёжу в Центр ОживляжаНадо доставить пораньше.Так и решили.Уедем на день раньше.Против была только Оксана.А вечером мы всё же повидались с хозяином.Нет, не так.Повидались с Хозяином.В результате свиданияПервым стал неосязаемым Вова.Что-то огромное,Представьте себе корову с головой богаИ задницей смерти,Стёрло его, как стирали с доскиХорошие прежние дети.В доме будто включили «Звуки Тоски»Композитора Фабрицио Стоцци.Хозяин Оксану сожрал через центр эмоций.Мы с ужасом наблюдали,Как она становитсяКрапивойГоремУлетающими лебедямиАндрей спохватился – где Лёша с Леной,Они оба приехали на курорт беременными,Не плавали, много гулялиПриусадебным парком.Они как раз шли мимо окна гостиной.Выпотрошенные,Сжатые, как свиные шкварки.Безликие.Я повернулся к Андрюхе – а ХозяинУже пьёт его ликвор.И внутри меня что-то крикнуло.И в ужасе погасило свет.Меня нет.Нет, я есть.На цепи в углу извивается Нина.Хозяин её выбрал.Хоть другие девушки демонстрировалиБолее явное желание жить.Он обещал меня освободить,Если я запишу эту историю.Моё новое имя – Горе.И я вспомнил, вспомнил, вспомнил,Чем мы вместе занимались раньше.В легионе смерти «Веселье Банши».
Сель
Жили тогда в городе под горой,Водили туристов за прайс немалый.Папа всегда был мой дважды герой,ОсобенноКогда приходил усталый,Падал ужинать.Мама служит ему с разливной ложкой,Папа пряным текстом ведёт фирмачейЛедяной ледниковой стёжкой.Они обязательно проваливаются в снег.Но папа их выковыривает и тащит на себе.Базовый лагерь вызывает четвёртый.Как у вас?Все мёртвые.Некому отвечать.А мне тогда в гору идти было рано,Хотя я влезал уже в батины вибрамы.Я часами ездил по городу на трамвае,Считал ворон,Глазел на матрон,А если прижаться пахомК монументальной скульптуре –Пребывал в пубертатном рае.Играл на гитаре один и в группе.Порхал над цветкомШаолинским монахом,Как любой подгорец,Учился смотреть на трупы.Без истерик.Базовый, это штурмовой.Выходим.Время терпит.Штурмовой, удачи.Погода портится.Сель меняет в жизни города всё.Сначала чувство,Будто мельчайший песокЛетит и срезает тебе лицо.Потом грохот.За грохотом тьма.Если не задохнулся илом,Раскапываешь себя,Пока есть силы.Я видел умерших по пояс,По грудь, по колено.Я виделЗахлебнувшийся грязью трамвай,Вагоновожатую,Ставшую папье-маше.Базовый, вы там где все вообще?Папа построил наш дом на сваях.Я помню, как все соседи смеялись.Теперь от них ничего не осталось,Кроме суперпозицийВ будущем буром янтаре.Мама молилась,Тронулась,Оставляла кукол сестрыНа алтаре.В январе папу выжившие выбрали мэром.В марте бывшая площадь стала сквером,А маму навсегда переодели в серое.В апреле ливни отмыли нас чисто.В мае приехали альпинисты.Заработали бары,Пункты проката,Вертолётные точки,Больницы,Морги.Базовый поздравляет штурмовой.Братцы,С горой вас!С горой.
Нефть
ЗемляЧто мы купили в ЧикагоОказалась камнемМы не ругалиВерховного магаОн неплохо разбирается в богеПочему он должен понимать в грунтеГрустно, но что поделатьМы заказали в Сент-ЛуисеПартию брёвенГнилых брёвенКанадской елиМы поставили наши срубыНа нашем камнеБыл ураганИ срубы улетелиМы потеряли в тот деньТрёх раздавленнымиОдну маленькую не нашлиВерховный маг сказалРаботаем дальшеНе обращаем вниманияНа этот булшитКогда-то бог пришлёт нам ангеловИли подарит нам нефтьДвадцать восемьУшли с рассветомОстальные сказали нетМы остаёмсяС тех пор мы бьёмсяВгрызаемся в каменьРоем норыБьём скважиныКак панчер джеббыМы отважны и полны надеждыВ начале была скважинаИ создал бог бурИ полковника Эдвина ДрейкаПо образу и подобию своемуИ сказал онИди и буриИ была нефтьИ отделил бог керосинИ хохоталИ было теплоМы перестали пить и смеятьсяНа четвёртую ночьНаша община получила нефтьПолучила тоЧего всегда хочетсяНовые ткани на телоСытную едуДаже поездки на ярмаркиЗа пределами штатаМожет,Поставить новую церковьГлавный магЗаикнулся о лошадяхМы смеялисьТолько не угрожайВозможностью адаТы обещал ангеловЧто твой бог смогЭта нефть – это органикаИди в церковьИграй на органеУ тебя получаетсяИ увидел богЧто всё плохоИ создал моторИ взлетел самолётИ взревел танкИ был изгнан человекЧеловекомИз человечестваИ время отчаялосьИ увидел богЧто этого малоВ отсутствующий прицелШотганаАнгелы появились в полночьЗа каждым
бандитомНанятым неким судьёйВ неких безумных трущобахНового ОрлеанаШёлБесконечно красивыйБелыйУлыбчивый молодой человекС крыльямиКаждый из нас узнал своегоАнгел Мэри из НотэмаВыглядел как реклама пилюльДля пищеваренияУ старого КлинтаАнгел напоминалУбитого сынаМой был как яТолько вымытыйПресныйЛогичныйЛогарифмическийВерный и точныйБыла ночьБыл июльНас убивали без жалостиЭкспансивная пуляНе только срезаетНить твоей жизниНо разрывает тебяКак девочка куклуТряпичную девочкуС грустным весёлым лицомТакая была у маленькой СьюЧёрный огромныйЕё волочил за косуПо единственной улице нашего таунаИ кричалВыходите и умирайте, дауныАнгелы наши старалисьОни уточняли траекторию пульИ угол падения мачетеЧтобы мы умирали быстроИ по возможностиБез мученийВерховный маг хохотал в костреИх ножи становились только острейС нами было покончено через часНо меняПочему-то меняОдного меняЭтот бог всё-таки спасНа кого ты оставил меня, божеНа кого ты переписал мои акцииКому ты передал мои компанииОни открыли мне жилыОни слили живую нефтьМоей жизниНа кого ты оставил меняЯ лежал трое сутокБоясь шевельнутьсяЯ полз через степьЯ задумал вернутьсяЯ вступил в сектуГоспод смита и вессонаЯ убил судьюА потом ещё несколькихЯ сжёг ихНефтяной СалемЯ нашёл всехА сейчас я доемЭтот нереально вкусный стейкДопью кукурузное пивоДослушаюСаймона и ГарфанкелаИ подумаюКак мне добратьсяДо этих ссученых ангелов.
Капсула времени
Ну, собрались,Надели постные лица,Сели в микроавтобус,Геннадий Петрович,Начальник отдела нацпамяти,Алиса Ивановна,Зам по преступлениям красных,И два скаута,Митя Довженко и Мотя Бесчастных.Прибыли к стелеПамяти жертв подполья,(В девяностых – доске объявлений,В нулевых – арт-пространстве «Трупики»)Нынче – памятнику вспомогательным полицейским.Вышли,Зиганули лениво,Двое с кувалдой и ломомУже курили и материлисьС каждой затяжкой.Петрович скомандовал.Ухали тяжко.Гранит сопротивлялся.Извлекли капсулу.Эх, комсомол-костолом,Мукомол наших грёз и иллюзий,Ты, как всегда, за столом,Жрёшь и пьёшь нашу жизнь.Ты как всегда оллинклюзив.Она вцепилась алой птичьейЕму в предплечье.Давай прочтём,Ну интересно же,Они же писали для нас.И да пребудет отравляющий газ.Город не успели эвакуировать.С вертолётов били отравленных.На площади бывшего Кирова,На проспекте бывшего Сталина,Потом Гагарина,Потом Марвелла.Через месяц в городВошли легионыКонсула Гая Мария.
Мэллорн
Хотели праздновать мой день рождения,А света не было.В тот год и войны тоже не было.Так, по окрестностям шпарили,Пережидали.Но у нас были проблемы:а) с ясенями (после генетической бомбы,Ошибки вражеской псевдонауки,Люди не пострадали (ну нам такКазалось), зато ясени выперлись просто гигантские и порвали все провода)б) с электроэнергией (смотри в пункте а)Объяснение)Короче, дома совсем голяк.А у старого элеватора,Где распинали пленных солдат униатов,В доме бабушки,Ясень поднял провода,Но они ещё живы.Отцепить, укрепить, изолировать.Брат говорит – отцепить, укрепить, изолировать.Бабушка умерла до войны.Дедушка умер до бабушки.Дом мы продали,Купили оружие,Убили новых жильцов,Снова наше.Знакомое с детства.Здесь мы играли дедовским кортиком,Плоскогубцами и резиновым шлангом.Братики, чёрный и белый,Как в классической манге.Короче, взяли кусачки, отвёртку (зачем?)Изоленту, флягу с фруктовой.Полезли.И это, я вам скажу, было прекрасно.Древо-гора,Без конца и без солнца.Вечная тень высоты.Добрались и до меди,Освободили змею проводов,Вылечили, забинтовали,Друг наш РусланЗапустил змея «Радость»,Красного с синей верёвкой-шеей.Значит, есть внизу напряжение.И тут наш мёртвый ясень ожил.Видимо, змей его приворожилИ потянул за собой в небо.Брат, вопит он, сука, летит.А я говорю спокойно, брат,Подумай, брат,Возьми себя в руки, брат,Никогда такого не было.Я никуда не хочу лететь.Я хочу по талону сгоретьВ порядке живой и печальной очереди.Что нам принесёт перелёт?Вокруг враг и его огнемёт,Пусть такой же, как наш огнемёт,Мне как-то не очень.Прыгнул.Долго летел сквозь листву.Там и пришёл конец лицу.Голос чужого врачаБубнил в мозгу«Ваши глаза я уже не спасу»Ноги ушли в живот.Мой сорок пятый годТак и не стартовал.Брат был молод и очень горяч.Он от земли отлетел как мячИ второй раз глухо упал.Друг дотащил нас до виноградника,Держал мою голову-кровь,ШепталСъешь, съешь виноградинкуПомощь уже в пути.Я улыбаюсь фантомами губ.Нет никакой помощи тут.Разве что прилетит.
Жестяной барабан
РитмГерр канцлерУпрямая вещьКакой бы ВагнерНи написал маршСолдат или будетБежатьС передовойИли радостноС Вашим именемНа устахПревратитсяВ фаршРитмСоздаётсяГерр канцлерГодамиВ отдельнойПустой головеВот мальчикЖивётВозле верфиСолдатикиУ одного нет ногиМамаНа продажуДля докеровПечёт пирогиОна мечтала о дочериЗа пирогамиВсегда очередьУ дедушкиЗапущенный канцерЛёгкихДедушка кашляетКакНебелверферНа прогулкеДевочкаМальчику говоритКогдаЮрген ты говоришьМне кажетсяЧто это я говорюЮргенЕсли бы я была старшеНа восемь летЯ бы сказалаЧто я вся горюРитмВ сердце мальчикаПревращается в РимНу а потомНа последнемУчасткеСушиСтоимПогибаемЗа мёртвого дедаЗа девочкуВышедшую заЛовкого жуликаИз окружного судаНавсегдаЭто, герр канцлер,Идиоты называютРодинойВ следующий разМы поговоримО гармонии
Дача
Мы долго тряслисьВ ржавом автобусе,Сыне греховной любвиБогини ИкарусИ полулюдей с автобазы.МинотаврияПростирала вокругСвою стрёмную степь,Словно жёлтую вазу –Ненужный подарокНовогеоргиюВ годовщину цунами.На печальных обочинах,Похожие на огарок,Чёрно-красные птицы,Сменившие вороньё,Наблюдали за нами.Сзади дулось в картишкиСедое ворьё,И третьей фалангойЛаскало шило.Впереди, как солдатики,Стояли детишки.И смотрели на шлях,Чтобы не затошнило.Дорога фанданго.Есть две правды в ногах.Автозверь наш сломался.Автобог нам сказал –Понад ричкой – нэдовго.Дача нашего друга,Мекка нашего кругаОбразцаДевятьсот девяностого года,Ключ лежит под крыльцом.Дом построен отцомИм посажена фрукта,И для нас, криворуких,Существует запретПриближаться к деревьям,Которых пока ещё нет.Стоит погода.Шли прилично,С дороги устали,Водки выпили мало,Остальные подтянутся утром(СлаваГенаЮрка МожаевСтас, я не помню, кажется, Громов)Так сентябрьски мутноПаутина летает,Наблюдаешь,Как день умирает,И Андрей,Не любитель сидеть по-сухому,На глазах впадаетВ полусонную кому.Я ушёл спать под яблониВозле дороги.Место шумное,Почти как киношный город.То макака проедетПо радостным клумбам,То тинэйджер сельскийИдёт из клуба,И ругает мирНесовершенный.У РахманиноваВ литургии оглашённыхЕсть одно место,Которое вот здесьСейчас вот воскресло.