Всем сосать!

– Господин, я все понимаю, – произнес Иннокентий за его спиной. – Будучи человеком, вы не получили подобающего воспитания. Но никогда не поздно меняться к лучшему. То, что вы только что проделали, совершенно недопустимо.

– Как будто кому-то не похуй? – пожал плечами Вася.

– Нам-то, допустим, похуй, – согласился Иннокентий. – Но есть и те, кому не похуй. Представители вампирской аристократии, частью которой являетесь и вы. Если вы проделаете нечто подобное у них на глазах, то навеки опозорите не только себя, но и весь род Носфератовых.

– Ебать этих аристократов! – буркнул Вася. – Навыдумывали ритуалов, а я теперь страдай.

Он схватил ложку и приготовился погрузить ее в кровавую пучину. И в тот же миг услышал за своей спиной новую порцию кашля.

– Блядь! Что теперь-то не так?

– Господин, вам доводилось прежде держать в руке ложку? – спросил Иннокентий.

Васю переполнило возмущение.

– Что ж я, по-твоему, питекантроп, что ли? – прокричал он, бросив столовый прибор на поднос.

– Но вы держите ее совершенно неправильно.

– Неправильно? – угрюмо буркнул Вася. – Ложку держу неправильно? Ебанулись вы тут все в край.

Иннокентий появился из-за его спины и предложил:

– Позвольте мне показать, как надо.

– Давай, – равнодушно бросил Вася. – Поучи меня щи хлебать.

Он понял, что пока не вызубрит здешние правила, ему даже пожрать спокойно не дадут.

Иннокентий взял ложку тремя пальцами – большим, указательным и безымянным, так, словно держал шариковую ручку. Затем проделал несколько изящных движений, имитируя процесс черпания крови из тарелки.

– Вот так, – повторил он. – Вот так.

– Разве я не так же делал? – спросил Вася.

– Нет, господин. Вы держите ложку так, будто это боевой меч. Но вы не на войне. Вы за столом. А за столом важна не доблесть, но манеры.

Вася с трудом, но все же подавил вспышку бешенства. Беситься не имело смысла. Мир вампиров таков, каков он есть. И под него придется подстраиваться, коль скоро и сам Вася теперь вампир.

Он взял ложку, постаравшись ухватить ее в точности так же, как это только что проделал Иннокентий. Сделав это, Вася вопросительно покосился на дворецкого. Тот одобрительно кивнул.

– Ну, слава яйцам! – выдохнул Вася, после чего деловито зачерпнул полную ложку густой крови и потащил ее ко рту.

Но донести не успел, поскольку за спиной опять прозвучал кашель.

– Кеша, ты, может, простыл? – сквозь зубы процедил Вася. – Пиздуй поставь горчичники и дай мне пожрать!

– Господин, не стоит пытаться загрузить в одну ложку все кушанье, – посоветовал Иннокентий. – Зачерпывайте кровь малыми порциями. Это и удобнее, и изящнее. К тому же, так у вас ничего не будет капать с ложки.

Вася сделал так, как требовалось. Зачерпнул три капельки, медленно поднес ко рту и замер, ожидая нового кашля. Его не последовало. Облегченно выдохнув, Вася с громким хлюпающим звуком втянул в себя кровь и причмокнул губами.

– Что ж, – раздался за его спиной печальный голос Иннокентия. – Никто не говорил, что будет легко.

Вася понял, что опять попрал нормы этикета. Злость разобрала его. Он схватил руками тарелку, поднял ее к лицу и жадно выхлебал все через борт. Часть крови благополучно пролилась мимо рта, оросив каплями пиджак и брюки.

– Заебись! – поделился ощущениями Вася, с громким звоном опустив тарелку на поднос. – Не могу я на пустой желудок этикет изучать. Это ж натуральная пытка. Ну, что у нас на десерт?

Вопрос был адресован Матильде.

– Вам добавки? – уточнила та.

– Не надо, – буркнул Вася.

Кровь была вкусна, но сытости она не прибавляла. Желудок продолжал качать права, и Вася чувствовал, что эта падла не заткнется, даже влей он в него ведро крови. Оставалось только стиснуть зубы и терпеть. Если Иннокентий не соврал, через несколько дней чувство зверского голода должно было прекратиться само собой.

18

После завтрака Иннокентий отвел Васю к запертой двери, указал на нее и сообщил:

– Это кабинет вашего отца. Теперь он ваш. Никто из нас не входил туда после его смерти. Думаю, вы должны сделать это первым.

– Ладно, – согласился Вася.

Ему стало любопытно. О своем отце он не знал ничего, и вот теперь появилась возможность почерпнуть о родителе хоть какую-то информацию.

Иннокентий вручил ему большой железный ключ, после чего удалился. Вася постоял немного, затем вставил ключ в замочную скважину. Повернул его. Услышал щелчок и толкнул дверь от себя.

Что сразу поразило его в кабинете, так это освещение. Масляные лампы по-прежнему горели, хотя, по словам дворецкого, сюда никто не заглядывал на протяжении трех месяцев. Вася заподозрил, что это не масляные, и не лампы. Похоже, осветительные приборы работали на какой-то вампирской магии или секретных технологиях, неведомых смертным существам.

Кабинет оказался небольшим, а свободного пространства в нем было на два шага с четвертью. В центре гордо высился огромный стол, заваленный бумагами. У стен, с двух сторон от стола, протянулись стеллажи, заполненные книгами и папками. Над столом висели два портрета. С одного из них смотрел бородатый мужчина средних лет, на другом была изображена привлекательная женщина неопределенного возраста с хитрыми глазами и лукавой улыбкой. Вася решил, что это какая-то родня. Возможно, дед с бабкой по отцовской линии. Портрета отца в кабинете не оказалось.

Вася подошел к столу и окинул взглядом гору покрывающих его бумаг. Где-то здесь, среди них, мог скрываться секрет великого члена. И кое-что сразу бросилось Васе в глаза – большой желтый конверт, запечатанный воском. Он лежал на самой вершине макулатурного Эвереста, словно бы нарочно пытался привлечь к себе внимание.

Вася поднял конверт и осмотрел его со всех сторон. Надписей на нем не было. Почтовых марок тоже. Но что-то подсказывало Васе, что адресатом послания является он. Кого еще письмо могло дожидаться в отцовском кабинете?

Пожав плечами, он разорвал его и вытащил наружу свернутый вчетверо лист бумаги. Его покрывал мелкий красивый подчерк. Текст, к счастью, был на русском языке. Вася подошел к ближайшей лампе, и прочел вслух:

– Сын мой. Знаю, что подло с моей стороны обращаться к тебе из могилы, но поверь – я не мог поступить иначе.

Вася прервал чтение. Похоже, это было послание, оставленное отцом. И предназначалось оно ему.

Он вновь стал читать:

– В силу грозных и непосильных обстоятельств, никак не зависящих от меня, я не мог встретиться с тобой лично. Но сейчас, когда меня уже нет в живых, я должен кое-что сообщить тебе. Прости за еще одну подлость, но мне придется взвалить на твои плечи ту ношу, что обременяла меня самого все последние десятилетия. Когда-нибудь ты поймешь....