Всем стоять на Занзибаре (сборник)

— Ч-что?

Альфьери все более убеждался в том, что быть заклинателем духов не так-то просто.

— Иными словами, — необычайно терпеливо продолжал Снид, — могу я за то, чтобы ты меня отпустил, сделать что-нибудь для тебя?

До Альфьери вообще все доходило туго, но уж если ему удавалось уловить мысль, он вцеплялся в нее мертвой хваткой.

— Ты многое можешь? — спросил он. — Любое желание исполнишь?

— Не любое… — Снид задумался. — Но одно-два скромных выполнить могу. Менять историю основательно не стану, но на небольшие изменения пойду. Как я понимаю, старый Монастикус — тот тип, который сделал тебя волшебником, — влез в это дело исключительно ради корысти? Ему нужно, чтобы все быстро окупилось? Прибыль нужна?

— Ты все говоришь правильно, — со вздохом подтвердил Альфьери.

Снид достал из кармана блокнот и карандаш и затоптал окурок.

— Я сяду за стол и посчитаю, — сказал он.

— Не покидай пентаграммы! — крикнул Альфьери.

Он хорошо помнил о печальной судьбе волшебников, позволивших демонам перешагнуть очерченную границу.

— Я изолирован, — весело сказал Снид, — темпоральное поле в землю уйти не может.

Он перешагнул через начерченную мелом линию и положил блокнот на стол возле Альфьери; тот зажмурился, ожидая, что дом провалится в преисподнюю.

Однако ничего не произошло, и он, хотя ему было очень страшно, приоткрыл глаза. Но тут же они так расширились, что еще немного и вылезли бы из орбит: разложив на столе карту (на ней были обозначены исторические события трех тысячелетий), демон что-то вычислял.

Закончив, он, довольный, повернулся к Альфьери и спросил:

— Три с четвертью килограмма золота тебя устроят? Столько я могу тебе дать, в линии времени от этого возникнет нарушение не более чем субтретьего уровня.

Альфьери уловил главное для себя слово и за него ухватился.

— Ты можешь дать мне золота? — поспешно спросил он. — Монастикус до потолка подпрыгнет от радости, когда увидит червонное золото.

— Хорошо, он его увидит, — сказал Снид. — Есть у тебя что-нибудь не очень нужное? Помассивней? Производить трансмутацию малых масс, разбросанных на большой площади, при помощи портативного прибора трудновато. А вот это как раз бы подошло! — и он показал на небольшой чугунный котел. — Тебе эта штуковина очень нужна?

Альфьери, не в силах вымолвить ни слова, отрицательно покачал головой.

Демон снял с пояса небольшой продолговатый предмет и нажал на его конец. Другой конец сразу засветился чистым белым светом.

— Отойди подальше, — сказал Снид через плечо. — Может обжечь.

Он надел темные выпуклые очки и, будто играя, стал водить лучом света по котлу.

Повторять не понадобилось: Альфьери сам был бы рад оказаться сейчас где-нибудь подальше и ничего этого не видеть.

Снид между тем, мурлыча себе под нос, продолжал работать. Черный матовый край котла, омываемый лучом света, начал желтеть.

Через десять минут Снид повернулся к Альфьери и сказал улыбаясь:

— Химически чистое и, самое главное, настоящее — лучшего не сыскать и в Эльдорадо. Вообще-то, его тут даже больше, чем я тебе обещал, но я все же надеюсь, что это в пределах допустимого.

Альфьери с опаской протянул руку и дотронулся до котла. Глаза его расширились от ужаса.

— Ну, а теперь, — строго сказал Снид, — задуешь ты свои лампы или мне превратить тебя в бородавочника?

Угроза была глупая, но Альфьери только что собственными глазами видел, как произошло невозможное, и рисковать ему не хотелось. Рука его мгновенно схватила щипцы, которыми он снимал нагар со светильников. Как жаль, что успеха его никто не видел!

Но нечего бога гневить: ведь у него теперь есть золото.

Едва угас с чуть слышным хлопком первый светильник, как «демон» исчез, и в оставленную им пустоту мгновенно устремился воздух.

Альфьери упал в кресло. Поверить невозможно!

И отделался он невероятно легко: демон даже не потребовал его душу! А что, если в следующий раз ему не повезет так, как в этот? Что, если… Ему стало не по себе.

И внезапно он понял, что надо сделать: часть золота он оставит для себя, на собственные нужды.

А остальное убедит Монастикуса-старшего в том, что он, Альфьери, не шарлатан. Надо, чтобы старик рот разинул от удивления — тогда можно будет дать стрекача, и через день-два он окажется далеко.

Он встал и решительно двинулся к полкам с книгами.

Внезапно послышались шаги, и, заскрипев ржавыми петлями, распахнулась дверь. Прямо с порога Монастикус-младший закричал:

— Мастер Гаргрийн говорит, что для миссис Комфрей его кровь летучих мышей была хороша и он денег не вернет! Разреши мне, учитель, набрать трав, нужных, чтобы превратить его в жа… Ой, что это?!

Он увидел на полу горшок из литого золота.

— Как ты сделал это, учитель? — спросил он, не сводя с горшка глаз.

— Не учитель я тебе больше, — надменно ответил ему Альфьери. — Свой договор с твоим отцом я выполнил. Я сделал для него золото и отныне возвращаюсь к первоначальному своему занятию — буду, как и прежде, лечить коров.

Он бросил охапку пергаментов на еще раскаленную жаровню и повернулся к молодому Монастикусу.

— Слушай меня внимательно, юнец, — подняв палец, сказал он. — Да не введет тебя это золото в искушение. Брось заниматься колдовством, оно опасно, и будущего у этого ремесла нет.

Усовершенствованная мышеловка

1.

— Я хочу познакомить вас с профессором Айвордом из обсерватории в Копернике, — сказал Ангус. До этой минуты капитан Мартину всерьез подумывал, не удрать ли ему с этого вечера. Оркестр зазывал слишком громко, танцы были слишком энергичны для человека, привыкшего к долгим периодам расслабляющей невесомости, а обещанные встречи с интересными людьми, которыми Ангус его и заманил, оказались блефом. Теперь, однако, пожимая руку невысокому, лысеющему человеку в очках, он почувствовал искру интереса.

— Вы случайно не тот Айворд? — Ну, знаете, — айворд-поле?

— Хм... — Айворд поежился, — э-э,... да так уж получилось.... Это я.

— И в результате я вам обязан, кроме всего прочего, жизнью, — вставил Ангус. Он запустил пальцы в свои жесткие черные волосы, торчащие дыбом, словно щетка, во входящем в моду стиле аборигенов Фиджи.

— А я обязан вам своими двумя миллиардами долларов, — сказал Мартину. С вашим полем мы поймали "везун", я тогда был младшим механиком на старом "Касторе". Айворд неловко покосился на его безупречный мундир: