Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1
Шрифт:
Клеопатра в отчаянии. Она падает на окровавленное тело, бьется в истерике, молит Антония о прощении. Тот прощает ее и, выпив вина, умирает.
Октавиан, раздосадованный тем, что Антоний избежал его изощренной мести, тем не менее приказывает похоронить его со всеми подобающими почестями.
Он принимает решение доставить Клеопатру в Рим, чтобы, закованную в цепи, провести ее по улицам во время триумфа. Дабы она не нарушила его планов, к ней была приставлена бдительная стража, прежде всего следившая за тем, чтобы «товар» дожил до триумфа в целости и сохранности.
Но эти люди не учли, с кем имеют дело. Согласно заранее разработанному плану, Клеопатре доставили совершенно безобидную внешне корзину, заполненную свежими финиками. Стража, обследовав корзину на
Октавиан, хотя и был раздосадован случившимся, выразил свое восхищение благородством египетской царицы и велел похоронить ее рядом с Антонием.
КСТАТИ:
Клеопатра не была египтянкой. Она являлась продолжательницей царского рода Птолемеев, который угас вместе с нею. Сами же Птолемеи были выходцами из Македонии.
По приказу Октавиана статуи Антония были сброшены с пьедесталов. Та же участь ожидала и статуи Клеопатры, но один из ее друзей помешал этому, дав крупную взятку Октавиану. Впрочем, тот отыгрался на Цезарионе, сыне Клеопатры и Юлия Цезаря, повелев убить мальчика.
Ну, а далее — возвращение в Италию, триумфы, титул императора и сопутствующее ему имя: Гай Юлий Цезарь Октавиан.
Август
В этой роли он произвел реформу римского сената, убрав оттуда всех неугодных и сократив его численность с 1000 до 600 человек. Отныне он будет время от времени проводить чистки этой толпы законодателей.
А в январе 27 года до н.э. он собрал сенат и отказался от верховной власти и всех своих титулов ввиду возрождения республиканского строя. Этот трюк, несмотря на свою очевидную примитивность, тем не менее вызвал большое волнение и в народе, и в сенате, и в армии. А ну как он действительно уйдет от дел, и тогда вместе с ним уйдут многие льготы и привилегии? Им уже было что терять с его уходом, и они единодушно высказались за сохранение и усиление его власти. Октавиан милостиво согласился уступить требованиям римлян и принять почетное звание Принцепса Сената, который присвоил ему еще одно звание — «Август», то есть «возвеличенный богами». И стал он именоваться: Император Цезарь Август.
Историки зачастую величают его «Божественный Август», исходя из славословий его современников.
Римский плебс боготворил его за регулярные и весьма щедрые раздачи хлеба и других продуктов, а также за пышные зрелища. А что еще требуется простому (во всех отношениях) человеку? «Хлеба и зрелищ!» — вот основной принцип внутренней политики той (да и не только той) эпохи.
Он не скупился в расходах на гладиаторские бои и спортивные праздники, и в те, и во все иные времена столь любимые плебсом. Для развлечения римлян Август часто устраивал звериные бойни.
Только в инсценировках охоты погибло более трех с половиною тысяч редких африканских зверей, а европейские звери вообще не подлежали учету.
Он украсил Рим великолепными беломраморными зданиями, повторяя, что «получил Рим кирпичным, а оставляет его мраморным». Среди этих мраморных джунглей достаточно заметное место занимали многочисленные изваяния самого «Божественного Августа», у которого с годами скромности никак не прибавлялось, увы…
Как и все прочие диктаторы, Август хотел прослыть покровителем изящной словесности, что ему вполне удалось: в истории литературы период его правления значится, как «золотой век Августа». В этот период яркими звездами блистали имена поэтов Вергилия, Горация и Овидия. Первые двое входили в так называемый «кружок Мецената», организованный богачом, другом императора и щедрым спонсором (выражаясь современным языком) римских литераторов. Меценат, правда, в обмен
на свою благотворительность требовал отдачи в виде прославления Августа.Они честно отрабатывали благодеяния Мецената, прославляя «божественного отца отечества» и в то же время создавали величественный образ эпохи, свободной от сиюминутных и надуманных ценностей, эпохи, призванной искупить грехи предков и возродить их доблести.
Самая значительная фигура этого периода — поэт Вергилий Марон Публий (70—19 гг. до н.э.), автор идиллий «Буколики», элегий, од и — основного, программного произведения — «Энеиды», эпической поэмы, которая должна была стать продолжением, дальнейшим развитием гомеровских «Илиады» и «Одиссеи». Главный герой поэмы — троянец Эней, благочестивый и мужественный воин, ставший предком основателей Рима. Таким образом Рим коренным образом облагораживался, превращаясь у Вергилия из пристанища древних авантюристов неизвестного происхождения в колонию потомков героев-троянцев.
И, естественно, в поэме был увековечен сам Август…
КСТАТИ:
Август, с триумфом въезжающий в Римские стены,Свой бессмертный обет посвящал богам италийским,Трижды сто алтарей величайших воздвигнув по граду,Всюду по улицам шум от игр и рукоплесканий…Вергилий. «Энеида»
Если Вергилия можно назвать трубадуром патриотизма и гражданственности в литературе, то поэт Гораций Флакк Квинт (65—8 гг. до н.э.) оставил свой след в летописи той эпохи как утонченный лирик, как вдохновенный певец любви, наслаждений, радости жизни во всех ее проявлениях.
ИЛЛЮСТРАЦИЯ:
Лучше ты, Меценат, речью обычноюСказ о войнах веди Цезаря АвгустаИ о том, как склонив выю, по городуШли цари, раньше грозные.Но я воспою, Музе покорствуя,Звонкий голос твоей милой Ликимнии,Ясный блеск ее глаз, грудь ее, вернуюНеизменной любви твоей…Квинт Гораций Флакк. «К Меценату»
Не покидает мысль о том, что все это — лишь попытка доказать Греции свою интеллектуально-творческую потенцию, не более того.
Но факты, цифры — куда от них денешься? Семь веков до нашей эры в Греции это ярчайшее созвездие философов, поэтов, драматургов, художников. А семь веков до нашей эры в Риме? Да, Лукреций, Цицерон, Катулл, Плавт, Вергилий, Гораций и еще два-три имени… Все. Несоизмеримые величины, и тут уж ничего не скажешь насчет климатических или прочих неравных условий. Ясно, что интеллектуально-культурный прогресс если и имеет отношение к ландшафту и температуре воздуха, то в очень малой мере… А вот такой римский поэт как Публий Овидий Назон (43 г. до н.э. — ок. 18 г. н.э.) — совсем иное дело. Его творчество — уже не перепевы греческих тем, а истинно римская литература, проникнутая римским духом, особенностями римской жизни и римскими проблемами, которые не перепутаешь с греческими, как не перепутаешь с греческими римские зрелища. А каковы зрелища, таковы и зрители…
Когда имперский дух, основанный на мифах величия нации, непобедимости армии, справедливости захватнической политики державы и т.п., витает где-то вокруг вершины общественной пирамиды, остальные ее части функционируют более или менее нормально, когда этот дух окутывает всю пирамиду, когда о величии, непобедимости и справедливости захватов чужих территорий и карательных экспедиций на окраинах империи взахлеб говорит чернь, тогда дело плохо, тогда становится ясно, что болезнь вошла в последнюю стадию своего развития — агонию.