Всемирная история в 24 томах. Т.9. Начало Возрождения
Шрифт:
Именно совершенствование опорной системы произвело истинную революцию в тогдашнем зодчестве.
Создание высочайших крестовых сводов на стрельчатых ребрах, или нервюрах, принимающих на себя всю тяжесть перекрытия, увеличение числа нервюр, выходящих из каждого столба, образуемого пучком колонн, введение так называемых аркбутанов — полуарок, переносящих давление верхних стен среднего нефа на продолженные вверх могучие наружные столбы — контрфорсы боковых нефов — все это настолько обогатило опорную систему, что она приобрела самостоятельное значение.
Лишившись за ненадобностью своей романской толщи, безбоязненно прорезанная огромными окнами в ярких многоцветных витражах и исчезающая в кружеве резного камня, стена
Одним из непосредственных результатов этой архитектурной революции было торжество вертикали над горизонталью. Высота в 18—20 метров была предельной для среднего нефа романского храма. В Парижском соборе, самом раннем в готической архитектуре, эта высота возросла до 32 метров, затем в Реймском — до 38 метров и, наконец, в Амьенском — до 42 метров.
В Париже, ставшем в позднее средневековье уже не только фактической столицей государства, но и общепризнанным центром его культурной жизни, насчитывалось в начале XIII века около ста цеховых организаций каменщиков и ваятелей.
Церковное строительство, которым прежде ведали монастыри, переходило к горожанам. Готический собор воздвигался по заказу и на средства городской общины. Вся постройка и украшение храма, на которые часто уходили десятилетия, являлись уже общегородским делом.
Назначение храма не ограничивалось всеобщим общением в молитве,— он служил и средоточием общественной жизни. В городском соборе совершались не только богослужения, в нем читались университетские лекции, разыгрывались театральные представления «мистерии» и подчас даже заседал парламент.
Переход строительной инициативы от монастырей к городам имел еще одно существенное последствие. Строительным делом завладели ремесленники-миряне, объединенные в профессиональные артели, часто не связанные с определенным городом и выезжавшие туда, где намечалась большая стройка. Это содействовало распространению новой, готической архитектуры.
Артели каменщиков имели особый, весьма отличный от прочих цеховых объединений, характер. Их члены считали себя братьями, овладевшими тайнами высочайшего искусства архитектуры, которые не надлежало открывать посторонним. Они собирались в крытых помещениях — ложах, так сначала назывались мастерские, а затем название перешло к артелям. Ложи подразделялись на мастеров, подмастерьев и учеников, подчинялись старшему мастеру и особому капитулу. Вступая в ложу, ученики приносили присягу в верности товариществу и соблюдении тайны. Члены артели пользовались символическим языком, ревниво оберегали от внешнего мира свои профессиональные знания и придерживались на своих собраниях, в частности при приеме новых членов, строго разработанного церемониала. Все это свидетельствует об исключительном значении, придаваемом средневековыми каменщиками своему искусству. Впоследствии эти принципы организации артелей заимствовало уже ничего общего не имеющее со строительством философско-политическое сообщество «вольных каменщиков» — франкмасонов.
Наиболее быстро и широко готический стиль получил развитие в северных провинциях Франции: Пикардии, Шампани и Нормандии — с такими цветущими городами, как Амьен, Реймс и Руан — истинными сокровищницами готического искусства.
Знаменитый собор Парижской Богоматери — самый внушительный и, несомненно, самый замечательный памятник ранней готики, которым и открывается новая эра в истории западноевропейской культуры. Собор, несмотря на многочисленные достройки, отличается целостностью внешнего вида.
Он выстроен в центре древней части Парижа, на острове Сите, образованном течением Сены. Это только начало готики, поэтому горизонталь еще соперничает с вертикалью. Но именно это соперничество создает
здесь такую несравненную четкость.Стена еще не исчезла, но не она уже определяет облик этой грандиозной пятинефной базилики. Главный фасад ее легок, причем горделивая высота башен как бы находит свое завершение в тонком изящном шпиле над средокрестием, стремительно возносящемся к небу. Огромное ажурное окно, так называемая роза, сияет в центре второго яруса над устремленными ввысь стрельчатыми арками углубленных порталов. Фланкирующие розу стрельчатые окна освещают залы первого этажа башен.
По всей ширине фасада проходит так называемая «галерея королей». Украшенный резьбой карниз и изящная аркатура из тонких колонок придают легкость и стройность верхней части здания.
Скульптурный декор собора сохранился лишь на тимпанах, на вогнутых поверхностях портала, в цокольном ярусе. Постоянно варьируемая форма стрельчатой арки сообщает фасаду динамичность, создает ощущение устремленности всех форм ввысь.
Каждый готический собор имел свое индивидуальное лицо. Также и изобразительное убранство соборов в целом, включая статуи, рельефы, витражи и алтарную живопись, мыслилось как своеобразная энциклопедия средневековых знаний, конечно, подчиненных богословию.
В каждом соборе прослеживается главная, сквозная тема. Парижский посвящался богоматери и всему, что с ней могло быть связано. Амьенский собор выражал идею мессианизма: на его фасаде фигуры пророков. Собор в Лане выдвигает на первый план аллегории наук и свободных искусств и рассказывает о чудесах творения. Реймс — наиболее национален и историчен: в нем особая роль отведена портретам французских королей. Бурж прославляет добродетели святых. Шартрский собор «энциклопедичен», он охватывает все разветвления средневековой мысли и представляет широкую символическую картину мира небесного и мира земного.
По мере развития нового направления во французской архитектуре происходит дальнейшее совершенствование каркасной конструкции, нарастание вертикализма линий и динамичной устремленности ввысь. Обилие скульптуры и витражей обогащает изобразительно-зрелищный характер соборов.
Законченный в XV веке Реймский собор, место коронования французских королей, воплотил национальный творческий гений Франции. Он воспринимался как символ национального объединения. Гигантский храм стопятидесятиметровой длины с высокими восьмидесятиметровыми башнями — одно из самых цельных созданий готики, замечательное воплощение синтеза архитектуры и скульптуры.
По сравнению с Собором Парижской Богоматери все формы западного фасада Реймского собора стройнее, стрельчатые арки заострены. Неудержимый поток линий и масс, устремленных вверх, лишь слегка задерживается горизонтальными членениями.
Основная тема выражена в энергии нарастающего ввысь движения гигантских стрельчатых порталов и примыкающих к ним контрфорсов. Движение замедляется, успокаивается в центре второго этажа огромной розой и стремительно нарастает в боковых частях в фиалах, острых стрельчатых арках галерей, завершаясь мощным взлетом башен.
Многочисленные скульптуры собора как бы перекликаются с шумной городской толпой, заполняющей в праздник площадь. Фигуры святых то выступают стройными рядами, образуя фризы, то собираются в группы, то стоят в одиночку на фоне порталов или в нишах, как бы встречая посетителей.
Статуи сплетаются в орнаментальные ряды, подчиняются основным архитектурным линиям. Архитектурно-скульптурные декорации собора пронизаны единым ритмом и воспринимаются как завершенное целое, как выражение высшего порядка, как некий идеальный, поражающий многосложностью мир. От зодчих поздней «пламенеющей» готики можно было услышать такое суждение: «Кто хочет построить совершенный собор, тот должен взять от Шартрского — башни, от Парижского — фасад, от Амьенского — продольный корабль, от Реймского — скульптуру».