Всемирная история: в 6 томах. Том 2: Средневековые цивилизации Запада и Востока
Шрифт:
Если бы в Западно-Франкском королевстве сохранялся прежний порядок, то очередное восстановление основ монашеской жизни пошло бы уже проторенным путем, «сверху». Но монахам, особенно южнее Луары, приходилось надеяться на самих себя и на некоторых благочестивых мирян, которых оказалось больше, чем можно было ожидать. Помимо искреннего религиозного чувства, подкрепленного убеждением в том, что монастыри и церковь обязательно надо «реформировать», дальновидные владельцы частных монастырей могли руководствоваться и прагматическими целями. На фоне общего падения церковной дисциплины аббатства плохо справлялись с такой важной функцией, как организация вечного помина души. Отсутствовали гарантии, что «частная церковь» не будет поглощена соперником, в чьих руках окажется епископская кафедра данного диоцеза, что погрязшие в мирской жизни монахи не разбегутся, что женатый священник не раздаст имущество сыновьям. Кто тогда будет заботиться о душах умерших благодетелей и беречь монастырское добро?
Поэтому аббатства надлежало освободить
Первый импульс реформы исходил из аббатства Клюни, расположенного на юге Бургундии, в графстве Маконнэ, и посвященного апостолам Петру и Павлу. Его основатель герцог Гийом Аквитанский отказался от своего права на монастырь в 910 г. и передал его под покровительство папы. Подчинение папе, пусть даже чисто номинальное (в ту пору он не имел реальной власти и в самом Риме), порождало поистине вселенские амбиции. В грамоте об основании обители провозглашались необычные цели: основать такую общину, которая в своем религиозном усердии служила бы спасению душ всех живых и почивших христиан.
В том, что конец света близок, средневековый человек не сомневался никогда, но к началу X в. слишком многие признаки усиливали эсхатологические настроения. Как писал анонимный автор того времени, мир «уже скатился к худшему, ибо многие сошли с пути истины», и спасать его предполагалось в первую очередь путем духовного обновления монашества, очищению его жизни от всего мирского. Уже при первых аббатах-реформаторах в Клюни воцарились строгая дисциплина; литургии посвящалось не менее семи часов в день, а молебны во здравие и за упокой достигали невиданных масштабов. Миряне, сперва уроженцы графства Маконнэ, но затем жители более удаленных областей, адресовали богатые дары св. Петру. Волна подражаний клюнийцам из Бургундии и Аквитании через Верхнюю Лотарингию докатилась до Фландрии и Северной Франции, а в другом направлении, через Альпы, проникла до Южной Италии. Примыкавшие к реформе монастыри образовывали союз — конгрегацию под управлением клюнийских аббатов. В начале XI в. конгрегация включала 64 обители, а столетие спустя — уже больше 1000.
Постепенно нравственный климат начинал меняться, и быть аббатом-графом становилось неприлично. Гуго Капет, чье могущество изначально основывалось на владении монастырями, в 979 г. отказался от прав на аббатство Сен-Жермен под Парижем, заслужив похвалы современников. То, что раньше выглядело нормой, теперь считалось недопустимым и для частных монастырей.
Маленький монастырь Сан-Бартоломео-ди-Карпинето в области Абруцци, основанный местным сеньором в 962 г., в середине XI в. начал воспринимать соседство с замком как источник «злостных гонений». Хроника аббатов с негодованием рассказывает, что прачки сеньора свободно посещали монастырь, пользовались отхожими местами монахов и смели входить в трапезную. Это послужило поводом для реформирования аббатства, и чтобы ослабить связь с сеньорами, братии пришлось переехать в дальнее монастырское поместье. Необходимость дистанцироваться от «своего» монастыря воспринималась сеньорами болезненно, но чтобы удержать монахов и пользоваться благами их молитв, приходилось менять отношение к монастырю как к собственности, а к монахам как к прислуге.
Значение клюнийского движения за духовное обновление не ограничивалось монашеским миром. Идея церковной свободы (libertas ecclesiae) церкви, независимой от мирских властей, была в полной мере выражена клюнийским аббатом Одоном (ум. 942 г.). В существующих смутах реформаторы винили светскую власть, пренебрегающую церковным контролем (censura ecclesiastica). То, что мирянин мог поставлять священником или аббатом того, кто предложил более щедрый дар, все чаще называлось грехом симонии (или святокупства) по имени упомянутого в Евангелии Симона-Волхва, пытавшегося за деньги приобщиться к таинствам. До прямых притязаний духовной власти на верховенство было еще далеко. Речь шла о духовном контроле, о напоминании властям об их христианском долге защитников Церкви и «бедных», и о том, что лишь свобода от вмешательства мирян в руководство церковными делами позволит восстановить «истинный» порядок не только в стенах монастырей, но и в миру, обеспечив спасение всем христианам.
С середины X в. наряду с Клюни обозначились еще несколько центров движения монашеской реформы в Лотарингии, Южной Германии и Италии. В отличие от Клюни лотарингская реформа распространялась не созданием конгрегации, а путем передачи монастырского «обычая» (consuetudo): монахов из Горца и Трира приглашали в другие обители, чтобы они устанавливали там новые порядки. Инициаторами таких приглашений чаще всего выступали владельцы монастырей — члены королевской семьи, имперская знать и епископы. Аналогичным образом происходило реформирование монашества в Англии в конце X в. при короле Эдгаре. Реформы нередко встречали сопротивление — монахи либо не хотели отказываться от привычного образа жизни, либо искренне полагали, что обычаи их родных монастырей и являются уставом св. Бенедикта, и видели в заезжих реформаторах охотников до монастырского добра. История монастырей изобиловала заговорами, отравлениями и мятежами.
Сто лет процветания клюнийской конгрегации, рост ее богатства могли вызвать сомнения в ее соответствии
аскетическому идеалу. Отшельники-еремиты в Италии, объединившие свои кельи в общины и конгрегации (камальдулы и валлумбразианцы в Италии, картузианцы во Франции), в XI в. пользовались авторитетом в силу строгости индивидуальной аскезы.Позже монахи, объединившиеся вокруг монастыря Сито (Cistercium) в Бургундии (1098 г.), не отказываясь от устава св. Бенедикта, провозгласили главной формой монашеского служения физический труд, давно оставленный клюнийцами. Селясь в лесах и других пустынных местах, способствуя тем самым процессу внутренней колонизации, они создавали передовую агрикультуру и рентабельную систему хозяйства, позволившую им не только кормить себя, но и организовать по всей Европе сеть госпиталей для бедных. Уже к середине XII в. таких обителей насчитывалось свыше трех сотен. В 1118 г. цистерцианцы, заручившись папскими привилегиями, провозгласили себя Орденом — особой, отличной от других монастырей структурой с иерархической организацией. Движение обновления монашества встречало поддержку и среди каноников — священников и дьяконов кафедральных соборов, помогавших епископу. Во второй половине XI в. некоторые из них объединялись в общины, подражая монахам. Их устав, опиравшийся на сочинения бл. Августина, совмещал монашеские обеты с жизнью в городе и несением пастырских обязанностей. Такие «уставные каноники», ставшие с 1120 г. орденом августинцев, служили опорой церковной реформы в городах. Возникновение самого понятия Ордена как принципиально новой иерархической модели организации монашеских сообществ было важным следствием реформационных движений Х-ХІІ вв., начатых в Клюни.
ДВИЖЕНИЕ «БОЖЬЕГО МИРА» И УСПЕХИ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ КНЯЗЕЙ
В тех же местах зародилось и другое, не менее важное, движение «Божьего мира». В последней четверти X в. в Аквитании влияния королевской власти не ощущалось, территория была уже поделена владельцами замков, военные столкновения стали главным средством регулирования конфликтов между сеньорами. От их военных стычек страдали крестьяне, купцы и особенно монастыри, беззащитные перед грабежами. По инициативе местного духовенства, находившегося под влиянием распространявшихся из Клюни идей, удалось добиться того, что крупные сеньоры начиная с 975 г. стали заключать скрепленный клятвой договор о мире. Заключившие его стороны гарантировали неприкосновенность церковного и монастырского имущества и жизни всех тех, кто не мог или не имел права носить оружие. Для этого собирались соборы духовенства и мирян, сопровождаемые большим скоплением простого народа, готового поддержать епископов, по инициативе которых создавались специальные силы «милиции мира», способные навязать силой принятые решения.
Начавшись в Оверни, это движение продолжилось в Бургундском королевстве, в Нарбоннской провинции, а после некоторого перерыва, уже в первые десятилетия XI в., под влиянием клюнийских монахов распространилось в герцогстве Бургундия, а оттуда перекинулось на Луару и на юг — в Прованс и Каталонию. Всех, кто носит оружие, приводили к клятве, а нарушителей мира судили, вынуждали к возмещению ущерба и наказывали церковным покаянием, но главное — против них выступала «милиция мира», действовавшая с большой решительностью. При необходимости в это войско набирали и крестьян, впереди него шли священники с крестами, демонстрируя священный характер войны. С 1027 г. церковные соборы начали вводить запрет воевать в определенные дни литургического года, объявляемые «Божьим перемирием». Количество таких дней увеличивалось, и, согласно постановлениям собора в Нарбонне (1054 г.), сеньорам для войн между собой оставалось не более 80 дней в году. На «милицию мира» эти ограничения не распространялись, принуждение к миру вооруженной рукой было святой целью.
Движение «Божьего мира» порождалось новым политическим контекстом, когда реальная власть ускользала не только от короля, но и от крупных территориальных князей, и не было направлено против сидящих в своих замках сеньоров. За ними признавалось право на месть и самозащиту, и отобрать у них это право было пока невозможно. Речь шла лишь об установлении определенных правил, ограничивающих уровень насилия в отношении третьих лиц, в первую очередь клира, но также и всех безоружных. Запрещалось захватывать вдов и паломников. Нельзя было вредить «общему делу»: ломать мельницы, уничтожать виноградники, вредить купцам и крестьянам, снабжавшим общество всем необходимым.
Взаимная клятва как важнейшее условие «Божьего мира» приносилась на реликвиях святых, причем в рассказах хронистов есть свидетельство, что святые эти творили чудеса во время торжественной присяги. Церковь настаивала на том, что перед присягой полагалось поститься, подчеркивая ее сакральный характер. Но клятва устанавливала отношения не «вертикального» (как вассальная присяга), но горизонтального характера: взаимная клятва предполагала равенство сторон.
Реакция монархов на это движение зависела от того, насколько они сами обладали силой. В 1028 г. французский король Роберт Благочестивый встретил его с энтузиазмом, хотя ему возражали некоторые епископы (во главе с Адальбероном Ланским), считавшие, что только король может устанавливать мир в королевстве. В Германии «Божье перемирие» было установлено только после 1081 г. и вскоре сменено «Имперским миром». Страны с сильной на тот момент королевской властью: Англию, Чехию, Польшу и Венгрию — движение «Божьего мира» не затронуло.