Всемирная история: в 6 томах. Том 3: Мир в раннее Новое время

РОССИЯ В КАНУН ТРИДЦАТИЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ

Открытая агрессия Речи Посполитой против России продолжалась с 1609 по 1613 г., а затем в 1617–1618 гг. Швеция приступила к захвату российских земель в 1611 г. Если действия на Карельском перешейке и в Новгородской земле были удачны для шведов, то их попытки захватить Кольский полуостров, Заонежские погосты и южное Беломорье завершились провалом. Такой же результат имело наступление на Тихвин. В 1615 г. сам Густав Адольф предпринимает осаду Пскова, оказавшуюся безуспешной. В итоге Швеция пошла на переговоры; по Столбовскому миру, заключенному в 1619 г., за ней осталась Ижорская земля, Карела с уездом, сохранились невыгодные для России статьи Тявзинского мира 1595 г., гарантирующие полный контроль над русской торговлей на Балтике. Но Новгородская земля была возвращена России, а Карл Филипп полностью отказался от претензий на российский трон.

В принципе нуждалась в свободе рук и Речь Посполитая. Сейм 1616 г. вотировал последний поход королевича Владислава в Россию в погоне за троном. Походу предшествовали безуспешные попытки русской армии взять Смоленск и столь же неудачные попытки переговоров при посредстве Империи. Новый всплеск войны лишь подчеркнул бесперспективность дальнейшей интервенции. Правда, отряды гетмана запорожцев Сагайдачного прошлись огнем и мечом по южному и юго-западному региону страны. Тем не менее 1 декабря 1618 г., после неудачного штурма Москвы, в деревеньке Деулино неподалеку от Троицкого монастыря было подписано перемирие. Его условия были крайне тяжелыми для России: она уступала Речи Посполитой Смоленск с уездом, Себеж с округой, Чернигов, Новгород-Северский, Дорогобуж и некоторые другие города. В ряде мест граница вернулась на рубежи 90-х годов XV в. Но самое существенное — Владислав не отказался от своих прав на русский трон. Важным пунктом соглашения был размен пленных — в Россию должны были вернуться все оставшиеся в живых члены Великого посольства, попавшие в плен при взятии Смоленска и в последнюю кампанию (в том числе отец царя митрополит Филарет).

Последствия Смуты для развития страны были катастрофичны. После нее роль России в системе европейских политических и экономических связей во многом ослабла. К примеру, южная граница была просто распахнута, восстанавливать ее начали только через двадцать лет. Долгие годы насилий и грабежей, связанные во многом с действиями иноземных войск, не могли не усилить ксенофобию в русском обществе. В Европе, расколовшейся в канун Тридцатилетней войны на два лагеря, Россия естественным ходом событий была вовлечена в антигабсбургскую коалицию. Но в рамках этого лагеря она оказалась на периферии. Потребовалась половина столетия, чтобы преодолеть самые негативные последствия Смуты в международном положении России. Только при Петре I был решен балтийский вопрос, столь актуальный для страны во второй половине XVI — начале XVII в.

В экономическом плане Смута оказалась долговременным, мощным откатом назад. Мерзость запустения — это словосочетание было буквально приложимо к огромным областям страны. Относительное восстановление аграрного производства произошло только в середине — третьей четверти XVII в. Если в ходе гражданской войны некоторые тенденции и явления некрепостнического свойства проявились резче и сильнее, то экономические и социальные результаты Смуты усилили факторы крепостнического порядка. Вольное казачество в качестве военного сословия с традиционным обеспечением в виде кормлений — явление, не нуждающееся в крепостном режиме. И наоборот, начавшаяся трансформация верстанных казаков в помещиков — путь к развитию с крепостнической ориентацией. Фактическая отмена ограничений крестьянского перехода была продиктована реалиями Смуты. Но когда стали преодолевать ее последствия, первое, за что ухватилось правительство в 20-е годы, — восстановление запрета на право перехода крестьян и удлинение сроков сыска беглых.

Еще одна черта: никогда, вплоть до 1861 г., Россия не знала такого всплеска деятельности институтов сословного представительства. Функционировали Земские соборы (в том числе «советы всея земли») с резко расширившимся составом, усилением реальных выборов и заметно возросшими прерогативами, включая ряд функций исполнительной власти. Областные (городовые) же институты представительства местных сословных групп были вообще новостью. Однако участие в подобных органах воспринималось скорее как новая обременительная служба, а не способ достижения своих групповых интересов, и в дальнейшем деятельность таких представительных институтов в центре и на местах постепенно замирает.

Гражданская война начала XVII в. переполнена насилием и смертями. Недаром она открывает столетие, прозванное в России «бунташным». Бесспорно, Смута обострила патриотическое осознание всеми сословиями самостоятельной исторической судьбы России. Естественно возникшая тяга к восстановлению государственной самостоятельности и единства оказалась сильнее тенденций к распаду — в обществе, во всех регионах страны. Но цена за это была уплачена великая.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЕВРОПЕ В КОНЦЕ XV–XVI ВЕКЕ

Конец XV–XVI в. — время возникновения мировой системы экономических отношений, основанных на международном разделении труда и тесных экономических связях между европейскими странами и регионами. XVI век уже знает войны за контроль над путями, которые связывали отдельные регионы; показательно, что в таких войнах участвовали не самые развитые в экономическом отношении государства. К концу столетия столкновение интересов европейских держав в Азии, Африке и Америке будет оказывать серьезное воздействие на европейскую политику.

В первой половине XVI в. интенсификация международных связей ознаменовалась переходом в Западной Европе к современной системе организации посольской службы — постоянным дипломатическим представительствам. Эта система зародилась в Италии в 80-е годы XV в. После начала Итальянских войн ее переняли Франция и Испания, с 10-х годов XVI в. — Папское государство, с 20-х годов — Англия. К середине XVI в. такую практику заимствовало большинство европейских государств.

Тенденция к созданию общеевропейской политической системы парадоксальным образом осуществлялась посредством резко усилившихся факторов дезинтеграции, расколовших католическую Европу в конфессиональном отношении. В борьбе противодействующих сил средневековые взгляды на систему европейских государств постепенно уступили место доктрине «государственного интереса». Что касается политического сознания в рамках католического универсума, то до XVI в. актуальными оставались вопросы о границах высшей власти императора, римского папы, королей и, следовательно, о полноте суверенитета отдельных государств. Если «теократическая мечта» римских первосвященников была навсегда похоронена Авиньонским пленением пап в начале XIV в., то с идеей имперского универсализма дело обстояло иначе. Карл V в первой половине XVI в. в стремлении к европейской гегемонии опирался именно на представление о высшей власти императора как светского главы католического мира, тогда как папа был его духовным главой. Наследник римских кесарей, император был один, как и папа. Из европейских монархов только он при коронации получал свою корону из рук римского первосвященника (королей венчали на царство архиепископы) и потому обладал особой сакральностью. Однако фактически имперский универсализм в куда меньшей мере мог опереться на ресурсы политически рыхлой Священной Римской империи, чем на силу находившейся под его скипетром Испании с ее огромными колониальными владениями, что и обнаружилось сразу после отречения Карла V. Затем религиозный раскол лишил в глазах протестантского мира доктрину об исключительности императорской власти ее идеологической основы.

Наступил новый этап внешнеполитической борьбы, когда с середины XVI до середины XVII в., от Тридентского собора до Вестфальского мира, на первый план выступил конфессиональный фактор, — борьба протестантизма против перешедшего в контрнаступление католичества.

Угроза духовным и материальным приобретениям Реформации выглядела тем более опасной, что страны, принявшие протестантизм, на первых порах были гораздо слабее оставшихся верными «папизму». Между тем ударной силой католицизма сразу же стала Испания, утвердившая свое политическое преобладание в Западной Европе после Като-Камбрезийского мира 1559 г. и тесно связанная династическими узами с империей австрийских Габсбургов. Контрреформация давала удобное обоснование гегемонистским устремлениям Габсбургов. Чувство общей опасности породило настроения конфессиональной солидарности во всех протестантских странах.

При неблагоприятном для протестантизма исходном соотношении сил неудивительно, что он испытал ряд поражений и утратил многие уже завоеванные им позиции, особенно в Центральной и Восточной Европе. Однако попытки вернуть в лоно католичества самые передовые в экономическом отношении страны, Северные Нидерланды и Англию, провалились. К тому же противники Габсбургов из числа католических государств, прежде всего Франция, вынуждены были искать себе союзников среди протестантских стран, что вело к образованию коалиций на политической основе и объективно подготавливало секуляризацию европейской политики.

* * *

На рубеже XV–XVI вв. Великие географические открытия привели к небывалому расширению европейской политики. Отныне к различным противоречиям между европейскими странами добавилось соперничество за колонии. Однако до второй половины XVI в. эта борьба редко приводила к острым столкновениям — слишком велика была добыча, доставшаяся на долю каждой из двух ведущих колониальных держав, Испании и Португалии, в то время как Англия, Франция и другие страны еще запаздывали со своим выходом на арену колониальных предприятий.