Всемирный следопыт, 1927 № 07

Рассказ И. Саркизова-Серазини

Рисунки худ. Н. Елисеева

Империалистическая мировая война, как известно, принесла Турции тяжелое поражение. Турция первая заключила мир с Антантой в 1918 году (в Мудроссе), согласившись на ряд кабальных условий: разоружение, открытие проливов, потерю Египта, Аравии, Месопотамии, Палестины.

Однако, не удовольствовавшись этим, западные империалисты заняли ряд коренных турецких земель (Адалию, Киликию, Западную Анатолию), установили свое господство в Константинополе и передали грекам Смирну и Восточную Фракию.

Под давлением широких общественных кругов султан вынужден был созвать в 1920 г. парламент, не утвердивший невозможные «мирные» условия Антанты. Тогда англичане штыками разогнали депутатов, и фактически Турция, как независимая держава, перестала существовать.

Но, действуя обычными мерами жестокости и угнетения, воинственные союзники просчитались. В Анатолии возродилось национально-освободительное движение, основным ядром которого явилась молодая анатолийская буржуазия, анатолийское крестьянство, некоторые слои военной интеллигенции.

По всей стране стали создаваться ячейки, куда входили все революционно настроенные элементы — противники Антанты и султана, раболепствовавшего перед союзниками. Во главе этого движения стал генерал Мустафа Кемаль-паша, которому, в конце концов, удалось отстоять независимость Турции. Армия Кемаля, сбросив греков в море, взяла Смирну и подошла к Константинополю…

В рассказе «Волки Илдыза» изображены моменты из жизни оккупированного союзниками Константинополя. Терроризированный союзниками, челядью собственного султана и бездарной военщиной, народ не остается безмолвным свидетелем борьбы своих братьев в Анатолии.

Он или открыто, подобно герою рассказа Осману, высказывает свою неприязнь бегущей на запад знати, или под видом рассказчиков-ашугов, меддахов-певцов, выступает на базарах, кофейнях, площадях — и зовет к свободе.

В Константинополь съезжаются переодетые представители кемалистов (подобно Фуад-бею) — и пламенно агитируют даже среди реакционно-настроенного офицерства…

Осман, Ариф — эти представители крестьянской Турции, на своих плечах героически вынесшей борьбу с вооруженной до зубов Антантощ — были одними из многих, чья кровь оросила первые всходы молодой, свободной жизни возрождающейся Турции.

– ---

I. Волки Илдыза бегут.

На широких, европейски красивых улицах Перы и Галаты^[9]) было шумно от завывания сирен и рева моторов автомобилей европейской и турецкой знати и дробного топота огромного количества проходящих иностранных войск, сконцентрированных в столице падишаха, из опасения внезапного восстания населения, открыто сочувствовавшего победам ангорских армий^[10]).

В автомобилях и колясках сидели закутанные в черчаф^[11]) жены важных сановников, прощавшихся с улицами города, с богатыми магазинами, со знакомыми европейцами, жившими в этой части города, а в порту стояли пакетботы триестинского Ллойда, гигантские транспорты англичан и французов, услужливо перевозивших за границу гаремы и имущество приближенных султана.

У Галатского моста и рядом, у каботажной пристани, толпились тысячи любопытных жителей Стамбула^[12]), наблюдавших за посадкой дворцовых одалисок, женщин, детей, рабынь-негритянок.

Одни равнодушно следили за огромными грузовыми платформами, подъезжавшими к пристани с коваными сундуками, другие презрительно кривили губы в улыбку, но были и такие, у которых глаза загорались гневом, когда паровая лебедка поднимала на воздух и опускала в судовой трюм увозимые из Турции богатства.

Среди последних находился и Осман, молодой Стамбулийский каикджи^[13]), недавно приехавший в Константинополь из Самсуна^[14]).

Несмотря на предупреждения товарищей, он часто несдержанно выражал свое презрение войскам младотурок^[15]), охранявших богатства ненавистных ему изменников страны. Посещая кофейни на базарах Стамбула, он рассказывал про героическую борьбу малоазиатских крестьян, поднявшихся против иностранных войск и султана, и осторожно агитировал среди земляков — редифов-анатолийцев^[16]).

В это утро Осман был очень озабочен исчезновением своего молодого друга — черноглазого Арифа.

Никто не знал, куда пропал весельчак и любимец пристани Сиркеджи-Скелесси, где обычно стояла его лодка. Старые каикджи озабоченно покачивали головой и с опаской поглядывали в сторону Илдыза^[17]), на холмах которого блестели окна дворца султана. Они избегали вспоминать имя пропавшего Арифа и умолкали, когда вблизи их появлялись незнакомые лица…

Старый Мухтар, который очень благоволил Осману, отозвал его к берегу голубого залива, трижды оглянулся вокруг и затем уже сказал:

— Осман, ум человека заключен в его молчании. Змея молчит, потому что она умная, сорока много болтает, потому что она глупа. Открой свои уши и слушай: когда волку некуда бежать— он кидается на людей, когда муха чувствует свой скорый конец — она больно кусает. Волк Илдыза и его мухи могут еще принести много вреда. Смотри же, не забудь это.

_{Старый Мухтар отозвал Османа, трижды оглянулся вокруг и затем уже сказал:}

_{— Слушай… Когда волку некуда бежать — он кидается на людей; когда муха чувствует свой скорый конец — она больно кусает. Волк Илдыза и его мухи могут еще принести много вреда!}

Когда Осман переходил галатский мост, направляясь к пристани, он вспомнил слова Мухтара и понял, что Ариф схвачен султанскими ищейками и что ему нужно быть настороже, но, не умея сдерживать свои чувства, он не только злобно глядел на холеные животы пашей и блестящую форму военных, но, забывшись, даже бросил по адресу проехавшего мимо него горбоносого вали^[18]) презрительную ругань.

Один за другим отходили суда в глубину Босфорского пролива, и на их место становились новые. Два часа стоял под жарким солнцем Осман и, наконец, заметив на себе пристальный взгляд неприятного вида турка, быстро повернул с пристани в ближайший переулок.

Арифа не было ни в каюкане^[19]), ни в кофейне, где они всегда встречались, ни у ворот морского адмиралтейства и кузнечных мастерских Тере-Ханэ^[20]).

II. Ночь в Галате.