Всемирный следопыт, 1928 № 04
Шрифт:
Девушка насторожилась и придвинулась поближе к Биллю.
— Раскажите, дедушка! Вы о чем-то умалчиваете, что-то скрываете от меня. Да, да, Билль, не отпирайтесь!
— Сейчас не время, мисс, — загадочно сказал Гоммидж, оглядываясь на приближающегося Янки-Джэка. — Если у вас найдется свободная минутка после ужина, я расскажу вам всю историю. Чего тебе нужно, Джэк?
* * *
Когда первая вахта была на месте и «Сирена» приготовилась к ночи, Гоммидж вышел на свиданье, одетый в чистую шерстяную фуфайку, с новой глиняной трубкой в зубах. Чистые фуфайки вызывали у него зуд,
— Я заставила вас ждать, Билль.
Гоммидж сразу же начал свой рассказ. Большие переливающиеся звезды усеивали бархатное небо, девушка стояла так близко к нему, и старик немного робел и говорил более принужденным и скованным языком, нежели обычно.
— Прошу прощенья, мисс, — сумрачно закончил он. — Болтают, слишком много болтают, у нас на «Сирене». Мистер Фишер и Янки-Джэк тявкают, как псы, простите за выражение. Я — старый капитан, капитан брига «Падладин», самого блестящего и самого гордого брига, на котором когда-либо развевался флаг Англии, да будет мне позволено так выразиться. Мисс Раус, старина Билль знает людей, старина Билль никогда еще не ошибался в людях и старина Билль говорит вам: ничего не, может выйти путного из того, что команда пускается в критику действий капитана. Сэм Саргассо, быть может, и суеверен, но он никогда не позволит суеверию помешать исполнить его долг капитана. Я, может быть, и старый дурак — да будет прощено мне это грубое выражение, — но Сэм Саргассо — сорок одна пушка! — именно таков, каким должен быть настоящий моряк…
Кто-то позвал Билля. Он удалился, и удивительно скоро, точно из-под земли, вырос Янки-Джэк. Через минуту тихо скрипнула дверь кормовой каюты, и небольшая закутанная фигурка последовала за обоими матросами. Мисс Раус была уже на юте и расспрашивала Саргассо о звездах.
— Видите эту крупную, красивую звезду на западе? Это — Альдебаран… Куда, однако, запропастился мистер Фишер?! Пора производить наблюдения.
— Может быть, вы позволите сходить за ним, капитан?
— Не беспокойтесь, мисс… — Саргассо растерялся и запыхтел, как слон. — Право, вы очень любезны… Гм… — Он возвысил голос. — Мистер Фишер, где же вы?
Мисс Раус хотела сказать что-то о помощниках, треплющих языки с матросами, обсуждая действия капитана, но в этот момент вошел Фишер. Саргассо и помощник занялись вычислениями. Капитан показал девушке, как обращаться с секстантом, и новизна ощущений захватила ее. Черная ночь накрывала их своим пологом, красный Альдебаран сверкал ей навстречу из маленького зеркальца, вспыхивала, разгораясь, трубка Саргассо, освещая его упрямое лицо и глаза… Глаза сурового капитана Саргассо! Эти глаза были неузнаваемы…
Впрочем, мисс Раус легко могла ошибиться: ночь была такая темная (и такая ласковая), а зеркальце секстанта было такое крошечное, что щеки их на один краткий миг соприкоснулись даже, когда они следили вдвоем за рубином Альдебарана, истекавшим кровью в агатово-черной оправе неба. А в таком положении, когда щека касается щеки, очень трудно следить за выражением лица собеседника…
VIII. Кровопролитие на палубе «Сирены».
Колокол на корме музыкально прозвонил четыре склянки, и ему ответил более резкий звук колокола с бака. Янки-Джэк протопал на корму, чтобы сменить рулевого, и смененный рулевой, зевая, спустился по лестнице. Смененный вахтенный
подошел к юту[26]), где дежурил Фишер, и крикнул:— На вахте Ягер!
Он не назвал Фишера «сэром», как того требовала дисциплина морского судна, и, уходя, бросил:
— В двух кабельтовых к югу какая-то темная масса. Думается мне, что это покинутый корабль.
— Так почему же ты, чорт бы тебя, подрал, не доложил об этом сразу?
— Потише, Фишер, — огрызнулся матрос. — Какая это муха вас укусила?!
Фишер закусил губы до крови, но смолчал. Он зашагал по юту, весь дрожа от ярости. Матрос оглянулся по сторонам, тихо засвистал, затем бросился к каюте негритянки и остановился, чутко прислушиваясь. Стало так тихо, что тишина зазвенела у него в ушах. Потом скрипнула дверь, маленькая фигурка вышла из каюты, подошла к баку с водой и налила себе кружку. Было слышно, как вода из плохо закрытого крана капала на эмаль подноса. Матрос тихо зашипел, и негритянка едва не выронила стакан. В следующую минуту она очутилась в его сильных объятиях, смело смеясь ему в лицо. На палубе появилось еще два человека.
— Ступайте и приведите сюда старшего помощника, — прошептал человек, державший негритянку. — Фишер болтает такое, словно он раздумал…
— Только не теперь, — проговорила она, задыхаясь и извиваясь в его сильных объятиях.
— Нет, милочка, именно теперь.
— Нет, нет! Моя барышня… Пустите меня к ней…
Один из матросов тихо рассмеялся и направился к каюте мисс Раус. Негритянка стала отбиваться изо всех сил.
— Не смейте туда входить. Сам, пустите меня сейчас же!
— Ты замолчишь? — сдавленным топотом спросил матрос и попытался закрыть ей рот рукой. Негритянка закричала. Сам бешено схватил ее за горло и в тот же момент, задыхаясь и хрипя, упал на землю. Струя крови полилась из его груди, где торчал всаженный по рукоятку нож — нож маленькой негритянки.
С минуту матросы простояли неподвижно, застыв от ужаса. На палубе раздался крик и выстрел, потом с железным лязгом оглушительно захлопнулась дверь. Негритянка бросилась к матросам, стоявшим у двери каюты мисс Раус. Они схватили ее; внезапно все пространство палубы наполнилось людьми, громовый голос Янки-Джэка проревел команду, и он повел матросов в атаку на Саргассо.
Саргассо отпрянул назад в свою каюту, отыскивая глазами оружие. Юный Бене, встретившись с первой настоящей грубой жизненной драмой, бросился вперед с голыми кулаками. В дверях каюты показалась стонущая, окровавленная, шатающаяся на ногах фигура. Закопченая порохом и страшная — нижняя часть лица ее была отстрелена.
— Берегитесь, капитан, берегитесь! — завыла фигура и тут же упала. Упала она поперек тела убитого негритянкой матроса, затем ощупью поднялась, зажав в скрюченных пальцах покрасневший от крови нож. Сквозь ревущую и беснующуюся толпу, она качнулась вперед, наткнулась на спину Янки-Джэка, прицелившегося в Саргассо, и с хрустом погрузила сталь в позвоночник главаря.
— Саргассо, я плачу за свою глупость, — простонал Фишер и упал к ногам капитана, прикрывая телом револьвер, выпавший из рук Янки-Джэка.
Бене пал под напором врагов. Мисс Раус стояла на пороге своей каюты, оцепенев от ужаса. Вверху на палубе, под черным шатром неба, где переливался и дрожал рубин Альдебарана, чей-то звонкий голос ревел немыслимые угрозы по адресу тех, кто осмелится коснуться его.
Брошенный меткой рукой графин просверкал в воздухе, и Саргассо упал, истекая кровью, льющейся из рваной раны на лбу. Мисс Раус втолкнули обратно в ее каюту, щелкнул ключ — и после невыразимого грохота вновь настала жуткая тишина…