Всеобщая история чувств
Шрифт:
Существующее испокон веков трудно контролируемое явление – выпуск «ветров» – считается отталкивающим и неприличным; запах кишечных газов даже называли смрадом дьявола. В разделе «Болезни органов пищеварения» знаменитого пособия по медицине Merck Manual есть подраздел «Жалобы, связанные с газообразованием», где описаны возможные причины избыточного количества газов, способы его лечения и многочисленные симптомы и характеристики газов, а также приведено такое наблюдение:
Существует большая вариабельность в объеме и частоте выделения газов из прямой кишки. В одном из исследований упоминался пациент, имевший 141 случай флатуса в сутки, в том числе 70 выделений за 4 часа. Метеоризм, который может быть причиной большого психосоциального стресса, неофициально описан в соответствии с его характерными особенностями: 1) «ползун» (тип «переполненного лифта»), который выпускается медленно и бесшумно, иногда с пагубным эффектом; 2) открытый сфинктер или тип «фу», при котором чем выше температура, тем флатус имеет более сильный запах; 3) тип стаккато или барабанного боя, приятно проходит в уединении и 4) тип «лая» (описан в личном сообщении), характеризующийся острым шумным извержением, которое может быстро прерываться (и часто заканчивается) при разговоре. Характер запаха не является заметной особенностью.
Несмотря на внимание к проблеме загрязнения воздуха и ухудшения его качества, серьезных исследований метеоризма не проводилось. Впрочем, несмотря на огнеопасную природу H и CH4, при выделении газов наружу близко расположенный открытый огонь безопасен; известно, что подростки порой развлекаются, выпуская газы на горящую спичку. Случается
19
Цит. по: The Merck Manual. Руководство по медицине. Диагностика и лечение / Пер. с англ. под общ. ред. А. Г. Чучалина. М.: Литтерра, 2011.
Ален Корбен в своей замечательной книге «Миазм и нарцисс. Обоняние и социальное воображение в XVIII–XIX веках» (Le Miasme et la Jonquille. L’odorat et l’imaginaire social, XVIII–XIX si`ecles) описал открытые сточные канавы Парижа эпохи революции и указал на важную роль запахов для окуривания. Человечество издавна практикует их для разных целей – дезинфекции (особенно при эпидемиях чумы), борьбы с насекомыми и даже в религиозных и моральных целях. Полы средневековых замков посыпали тростником, лавандой и чабрецом, что, как считалось, должно уберечь от тифа. Запахи были элементом магии и алхимии, использовались для предсказаний и заклинаний. Если похвалы, которые реклама возносит современной парфюмерии, кажутся чрезмерными, то подумайте о том, сколько чудес ожидали от ароматических веществ в XVI веке. Автор книги о косметике «Секреты мэтра Алексиса из Пьемонта» (Les secrets de Maistre Alexis le Pi'emontais) уверял, что его туалетная вода сделает женщин привлекательными не то что на вечер, но прекрасными «навсегда». Весьма серьезная заявка; однако потенциальным потребительницам стоило бы прочесть и мелкий шрифт. Вот чудовищный рецепт из этой книги: «Возьми из гнезда птенца ворона и сорок дней откармливай его крутыми яйцами, после чего умертви и дистиллируй вместе с листьями мирта, тальком и миндальным маслом». Изумительно! Дама, несомненно, превратится в прекрасную ворону и навеки оседлает стреху, ну а на такие мелочи, как зловоние и непреодолимое желание процитировать Эдгара По, можно не обращать внимания.
Феромоны – это вьючные лошади полового влечения (слово составлено из др. – греч. корней – несу и – возбуждаю, побуждаю). Животные (и мы в том числе) обладают не только собственными запахами, но и чрезвычайно эффективными феромонами, которые могут запускать овуляцию и брачное поведение или определять иерархию в стае. С помощью запахов животные делают разнообразные метки, подчас весьма изобретательно. Полевки и галаго мочатся на собственные подошвы и, обходя территорию, отмечают таким образом ее границы. Некоторые антилопы делают пометки на деревьях выделениями пахучих желез, расположенных на морде. У кошек тоже имеются пахучие железы на щеках – именно поэтому они трутся мордочками о людей или о полюбившуюся им ножку стола. Погладьте кошку, и она – если, конечно, любит вас, – примется вылизываться, чтобы лучше ощутить ваш запах. И ваше любимое кресло она выбирает для того, чтобы точить когти и спать там, свернувшись клубком, не потому, что оно мягкое, а из-за вашего запаха. Хорьки и барсуки трутся о землю анусом, чтобы пометить ее. Джейн Гудолл в «Невинных убийцах» сообщала, что кобели и суки диких собак метят запахом соседние травинки или даже одну и ту же, чтобы сообщить всем, кого это может заинтересовать, что они живут парой. Когда моя подруга выходит на прогулку с немецкой овчаркой Джеки, та, обнюхивая тротуары, камни и деревья, получает полное представление о том, какие собаки там побывали, об их возрасте, поле, настроении, состоянии здоровья и о том, давно ли оставлена метка. Для Джеки это все равно, что прочесть колонку светских новостей в утренней газете. Тропинка открывает перед ее носом множество интересного, совершенно недоступного для глаз и обоняния ее хозяйки. Джеки добавляет свой запах на «доску объявлений» на травяной кочке, и следующий пес прочтет сообщение: «Джеки, 5 часов дня, молодая сука, на гормональной терапии из-за воспаления мочевого пузыря, в меру упитанная, веселая, ищет друга».
Бывает, что требуется не только сообщить о последних новостях, но и сохранять информацию неизменной длительное время, как маяк, помогающий животным преодолеть завесу неопределенности. Большая часть запахов держится довольно долго в неизменном виде, в то время как подмигивание вполне можно не заметить, напряжение мышц – истолковать слишком уж многозначно, а голос может пугать или восприниматься как угроза. Запах охотника предупреждает промыслового зверя или птицу об опасности, а их запах, в свою очередь, приманивает охотника. Естественно, некоторые животные научились использовать запах как средство защиты. Преследуемый скунс поднимает заднюю часть туловища и обдает нападающего немыслимо вонючей жидкостью. Запахи служат насекомым для самых разнообразных коммуникаций: они передают инструкции по гнездованию или указания, где откладывать яйца; призывают к общему сбору или «рисуют» план жилища; запахи заменяют им фанфары, приветствующие короля, или сигнал, извещающий об опасности. В дождевых лесах можно увидеть непрерывные, длинные, как веревки, процессии муравьев, которые тянутся вдоль тропы по пахучему следу, оставленному разведчиками. Со стороны кажется, что они бестолково мечутся в азарте строительства, на самом же деле они пребывают в непрерывном контакте друг с другом и постоянно обсуждают что-то жизненно важное. Самцы бабочек из семейства Данаиды порхают с цветка на цветок и собирают в карманы на задних лапках коктейль из запахов, пока не получится идеальный аромат, привлекающий самку [20] .
20
Для привлечения брачного партнера бабочки часто испускают ароматы розы, эглантерии, гелиотропа и других цветов. – Прим. авт.
Детеныши кенгуру, собак и многих других млекопитающих часто рождаются слепыми, им приходится по запаху искать путь к соскам. Мать – самка морского котика, возвращаясь на берег с охоты за рыбой, проползает мимо чужих детей и безошибочно находит своего. Мать – летучая мышь, возвращаясь в гнездовую пещеру, где висят, цепляясь за стены, или вьются в воздухе миллионы таких же матерей и детенышей, добирается до своих малышей, окликая их и находя путь по запаху. На скотоводческом ранчо в Нью-Мексико я не раз видела, как теленок, обвязанный шкурой другого теленка, счастливо пасется возле коровы: животновод снимает шкуры с мертворожденных телят, заворачивает в них осиротевших, и корова, потерявшая своего детеныша, узнает запах его шкуры, у нее включается материнский инстинкт, и она кормит приемыша.
Без феромонов животные не могли бы долго жить и продолжать свой род, потому что им нечем было бы метить территорию и привлекать плодовитых самок. Но есть ли феромоны у людей? И можно ли разлить их по бутылочкам? На Манхэттене есть модницы, пользующиеся духами Pheromone по триста долларов за унцию (около 30 мл). Может быть, это и дорого, но разве сексуальная привлекательность того не стоит? Реклама косвенным образом уверяет, что эти духи, созданные на основе исследований сексуальных аттрактантов, выделяемых животными, придадут женщинам провокационности и соблазнительности и превратят доблестных мужчин в рабов страсти, живых зомби. Однако странно то, что изготовители этих духов не указывают, чьи феромоны в них содержатся. Человеческих феромонов исследователи пока не обнаружили, а вот, скажем, свиные – нашли. Картина целого поколения молодых женщин, которые гуляют по улицам, умастившись свиными феромонами, представляется странной даже для Манхэттена. Предлагаю хулиганский рецепт: выпустите на Парк-авеню стадо свиноматок. Позвольте им смешаться с толпой женщин, использующих одеколон Pheromone. И вызывайте службу спасения.
Пусть человеческие феромоны еще не обнаружены, но мы можем хотя бы использовать выделяемые секреты
так же, как это делают животные. Надо попробовать собирать наши собственные испарения в разное время месяца и фасовать по флаконам. Правда, физиолог Эвери Гилберт считает, что это имело бы в основном психологический эффект. Он сообщил журналу Gentleman’s Quarterly, что «если наполнить сосуд жидкостями, которые выделяют женские половые железы во время копуляции, и поднести его гею, тот, даже если распознает запах, будет обескуражен, поскольку запах окажется вне его контекста. В этом-то и разница. Мужчины, которые покупают духи, поддаваясь на заверения рекламы, что этот компонент “заведет” женщину, наивны. Сомневаюсь, что такую реакцию может вызвать какое-нибудь химическое вещество. Но, судя по всему, не имеет значения, какой именно аромат распространяет мужчина; это может лишь служить сигналом его решительности, уверенности в себе. Хотя бы в этом рекламе можно верить. И пожалуй, именно поэтому люди и пользуются парфюмерией».Один из коллег Гилберта, Джордж Прити, поставил эксперимент, в котором десять участниц через регулярные промежутки времени вдыхали запах пота других женщин. Через три месяца сроки менструаций у испытуемых стали совпадать со сроками у тех, чей пот использовался в эксперименте. В контрольной группе, где нюхали не пот, а алкоголь, менструальный цикл не изменился. Очевидно, что феромоны, которые переносит пот, способствуют синхронизации циклов. Поэтому у соседок по спальням или близких подруг кровотечения часто совпадают; этот феномен известен как эффект Макклинток (по имени заметившей его физиолога Марты Макклинток). Похоже, что существуют и другие эффекты. Если мужчина какое-то время связан с женщиной, волосы на его лице начинают расти быстрее, чем до того. Девочки, живущие в изоляции от мужчин (например, в закрытых школах-интернатах), достигают половой зрелости позже, чем их ровесницы, постоянно общающиеся с представителями другого пола. Матери и новорожденные младенцы распознают друг друга по запаху, поэтому некоторые врачи дают детям вдыхать материнский запах при введении наркоза перед операцией. Младенцы могут узнавать вошедшую в комнату мать по запаху, даже не видя ее. В сказке «Питер Пэн» Дж. М. Барри дети способны даже «чуять опасность» во сне. Матери школьников могут по запаху различать футболки, которые носят их дети. Отцам такие способности не присущи, но мужчины могут определять пол того, кто носил футболку. Феромоны действуют на людей. Но насколько сильно? Запускают ли феромоны у нас такую же сильную реакцию, как у кротов или бобров, или же играют столь же скромную роль в потоке сенсорных ощущений, как и обычные зрительные или слуховые данные? Если я вижу представительного мужчину с красивыми голубыми глазами, происходит ли у меня лишь «визуализация», как пренебрежительно выразился один из исследователей, или же голубые глаза восхищают меня потому, что считаются привлекательными в культуре, эпохе и контексте моей жизни? Голубые глаза, эта «младенческая голубизна», приводят на память новорожденных европеоидного типа и вызывают покровительственное чувство. Но в каких-нибудь африканских культурах голубые глаза сочтут холодными, непривлекательными и даже отвратительными.
Научная фантастика частенько пугает нас образами людей-автоматов, движимых неведомыми силами, с мыслями наподобие телефонного гудка. Могут ли феромоны незаметно подрывать наши способности к здравому мышлению и выбору? Мысль пугающая. Мы не любим терять контроль над собой, разве что намеренно – во время секса, или участия в религиозных обрядах, или употребления опьяняющих веществ, – и то лишь потому, что уверены: такая потеря управления лишь частичная или, по крайней мере, ситуацию в любой момент можно взять под контроль. Эволюция – штука сложная, подчас занимательная и настолько авантюрная, что некоторые из ее фиоритур и сольных партий вселяют в меня страх. К числу таких пугающих изысков относится, например, наша очевидная склонность к насилию в сочетании со способностью вести между собою сложные, многоплановые, но очень изощренные разговоры с помощью феромонов. Свободная воля может быть не совсем свободной, но она определенно сознательная, и все же кажется, что в ней есть некоторые натяжки. Люди – виртуозы рекламы и умеют переворачивать вверх дном почти любую тему. Если мы в чем-то действительно мастера, так это в раздвигании границ, изобретении стратегий, поисках путей для того, чтобы обойти неприкрашенную правду; в умении схватить жизнь за грудки и хорошенько потрясти. Она непременно ответит тем же, но ведь это никогда нас не останавливает.
Когда мы выползли или выплеснулись из океана на сушу, под деревья, чувство обоняния несколько утратило свою первостепенную важность. Позднее мы встали на задние конечности, начали осматриваться по сторонам, карабкаться на деревья, и какой же мир раскрылся тогда перед нами, словно бескрайнее поле техасских люпинов! Во все стороны – обзор на несколько километров. Видны враги, видна пища, видна пара, видны следы. Возможность разглядеть издалека тень льва, крадущегося сквозь траву, приносила куда больше пользы, чем обоняние. Зрение и слух сделались гораздо важнее. Чутье у обезьян не сравнится с собачьим. У большинства птиц носы устроены довольно примитивно, хотя есть и исключения: стервятники из Нового Света находят падаль по запаху, и морские птицы нередко руководствуются обонянием. А вот животные с развитым обонянием ходят на четвереньках, держа голову невысоко над землей, в зоне, где собираются влажные тяжелые ароматные молекулы – носители запахов. Это относится и к змеям, и к насекомым, а также к слонам (низко опускающим хоботы) и большинству четвероногих. Свиньи чуют трюфели, скрытые в 15 сантиметрах под землей. Белки находят места, где когда-то спрятали орехи. Бладхаунд улавливает запах человека в комнате, которую тот покинул несколько часов назад, потом отслеживает на земле несколько молекул, оставленных подошвами преследуемого, и неотступно гонится за ним по любой местности и в любую погоду. Рыбе тоже необходимо обоняние: лосось с большого расстояния чует воду, в которой родился и куда должен плыть на нерест. Самец бабочки по запаху находит самку за несколько километров. К сожалению, у нас, долговязых прямоходящих, обоняние со временем заметно ослабло. У человека пять миллионов обонятельных клеток – вроде бы много. Но у овчарки 220 миллионов таких клеток, и она чует в 44 раза лучше нас. Что же она чует? Чего мы лишены? Попробуйте представить себе стереофонический мир ароматов, сквозь который мы должны проходить, как лунатики без наушников. И все же (с учетом того, насколько мал орган обоняния у человека) наше чувство обоняния следует считать изумительно детальным. Поскольку человеческий нос – выступающая часть лица, запахам приходится проходить внутри его определенное расстояние, прежде чем мы понимаем, что именно он уловил. Потому-то мы морщимся и втягиваем воздух – чтобы приблизить молекулы запаха к обонятельным рецепторам, столь неловко убранным в дальние закоулки носа.
Мало найдется столь же острых удовольствий, как простонародная радость чихания. Все тело сотрясается в оргастических конвульсиях. Но только люди чихают с открытым ртом. Собаки, кошки, лошади и большинство других животных чихают через нос, слегка задерживая воздух в районе шеи. А вот человек ахает, содрогается всем телом в предвкушении, набирает полную грудь воздуха, напрягает ребра и мышцы живота, как мехи, и с силой пускает воздух в нос, где ходы оказываются слишком узкими; воздух проникает во все доступные полости и иногда беспорядочно вырывается сразу из носа и рта. Если во время чихания легкие плавно выпускают воздух, это еще ничего. Но ученые Рочестерского университета выяснили, что при чихании воздух разгоняется до 85 % скорости звука; этого хватает для того, чтобы распространять бактерии и внутренние выделения на окружающих. В человеческом носу, в самой глубине носовых ходов, есть один, очень тонкий и повернутый в обратную сторону; он затрудняет как весь процесс дыхания, так и вдыхание молекул запаха. Так что при чихании у воздуха нет прямого пути через нос. Приходится открывать рот. Если чихать с закрытым ртом, воздух в поисках выхода хлынет во все полости и проходы черепа и может повредить уши. Неудачное устройство носа пытаются объяснить разными теориями; согласно последним версиям, виной тому эволюция, создавшая огромный мозг, недостаток места в черепе и необходимость в стереоскопическом зрении. Рой Бедичек предположил, что такая анатомия сложилась лишь в результате того, что мы «собрались толпами в переполненные места, которые принято называть селениями. Здесь-то нос внезапно начал исполнять необычные функции защиты дыхательных путей от крупной и мелкой пыли, страдая в то же время от невыносимой вони коллективных испарений, а потом и от дыма огромной химической лаборатории, которую представляет собой современный город». Живший в XVII веке поэт Абрахам Каули описал эту обстановку с помощью риторических вопросов: