Всеобщая история государства и права. Том 1

Одной из самых первых попыток создать специальный сводный курс всеобщей истории права был труд М. Н. Капустина«История права» (1872). В нем, однако, был дан обзор преимущественно древнего законодательства, хотя и под влиянием сравнительно-исторического метода. Активным сторонником сравнительно-исторических исследований государства и права выступил знаменитый русский ученый, социолог и правовед, академик М. М. Ковалевский. Им был создан целый ряд трудов не только по истории государственных учреждений и политических институтов отдельных стран Европы, но и комплексные работы по истории всего современного государственного порядка. Для трудов Ковалевского, как и других ученых начала XX в., было характерно то, что историю государственных и правовых институтов они не разделяли с историей идеологии, считая ее важным фактором изменений и реформ в праве. Поэтому, например, «Всеобщая история права» (в 4 вып., 1907) В. Г. Щегловастала в большей степени историей философско-правовых концепций, чем историей юридических институтов и учреждений.

В послереволюционное советское время систематическое изучение и исследование всеобщей истории государства и права возобновилось только в конце 30– начале 40-х гг. в связи с восстановлением нормального юридического и исторического образования. В 1940 г. вышли первая программа и лекции нового учебного курса, составленные П. Н. Галанзой. В 1944–1947 гг. коллективом авторов был опубликован первый в России (и в СССР) курс всеобщей истории государства и права в 4 томах. Советская историография государства и права, как и вся историческая и юридическая наука той поры, находилась под полным влиянием идеологии марксизма, в освещении и оценке явлений истории права определяющим был социологический классовый подход, больше места в трудах отдавалось вопросам общественного строя, чем развитию юридических институтов. Стремлением к сравнительному изучению государства и права был отмечен учебный курс 3. М. Черниловского«Всеобщая история государства и права» (1970, 4-е изд., с изм. — 1995).

Современное состояние историографии

В современной, прежде всего западной историографии государства и права трудно выделить какие-либо внутренне направления; невозможны из-за обширности накопленного за два века исторического материала стали и труды в полном смысле слова по всеобщей истории. В теоретическом плане на правовую историографию более всего в XX в. повлияли концепции немецкого социолога и историка М. Вебера, которому удалось показать исключительность всей западной модели права и ее институтов и несводимость всеобщей истории права к ценностям только европейской юстиции, и английского историка А. Тойнби, предпринявшего беспримерный авторский труд по всемирной истории цивилизаций («Опыт исследования истории» в 10 т. 1934–1957). Согласно взгляду Тойнби и его последователей, мировая история не составляет единого поступательного процесса, а есть совокупность самостоятельных в своих основах цивилизаций (их насчитана 21); исторические формы каждой — и государственные институты — присущи только ей и не переходят во времени. Важным новым приобретением, вместо социологического детерминизма, стало в науке признание права самостоятельным фактором истории «как одной из причин, а не только одного из результатов целого ряда общественных, экономических, политических, моральных и религиозных явлений».

В содержательном отношении — и в научных трудах, и в преподавании права — история государственных институтов разделена с собственно историей права (которую в свою очередь объединяют с проблемами истории юриспруденции и правовых воззрений). История институтов охватывает, однако, и эволюцию форм государственной организации, и правового положения классов населения, и памятники законодательства (например, выдающийся по охвату материала и скрупулезности курс французского правоведа Ж. Эллюля«История институтов» в 5 т. 1969). История права стала по преимуществу историей развития так называемого частного права (гражданского) и распространения правовых учений в законодательстве разных народов. Европейскую известность здесь получили труды немецких историков X. Тиемео влиянии идей естественного права в Новое время, Ф. Виаккерапо истории правовых систем Нового времени. С 1967 г. во Франкфурте (Германия) работает специальный исследовательский институт по сравнительной истории права Нового времени, издающий несколько серий трудов: «Общее право» («Jus commune»). Примечательным опытом действительно общеевропейской истории государства и права, включая Россию, стал обширный учебный курс шведского правоведа Э. Аннерса«История европейского права» (в 2 тт. 1974–1980; есть сокр. рус. пер.). В целом же история права несколько уступила свое значение в общей юридической науке сравнительному правоведению, которое в силу особенностей развития большинства западных систем права становилось историческим.

Проблемное исследование всеобщей истории государства и права возобладало и в современной российской историографии. История формирования современного государственного строя в связи с историей политических идей представлена в многотомной, написанной коллективом ученых Института государства и права «Истории буржуазного конституционализма» (1983–1986). Опытом сравнительно-исторического исследования одного важного элемента политической системы общества стал труд «Институты самоуправления» (1995). Специальные исследования посвящались также истории государства и права отдельных стран и исторических периодов, которые шли в русле своих научных традиций.

§ 3. Становление государственной организации и права

Проблема возникновения государства и права

Происхождение государства и права в обществе — вопрос более философский, чем исторический. Научные ответы на него зависят от того, какое в целом социальное значение приписывают праву и государственной организации, от того, какое из явлений считают определяющим — государство или право. Первенство философского подхода определяется и двумя объективными (заключающимися в самой природе явления и путей его познания) обстоятельствами. Во-первых, формирование государства и права исторически пришлось на время самой ранней культурной жизни человечества.Как заметил английский философ Д. Локк, «государственный строй повсюду предшествует летописям, и литература редко появляется у народа прежде, нежели длительное существование гражданского общества при помощи других более необходимых искусств не обеспечит безопасность, удобства и изобилие для народа, и люди только тогда начинают интересоваться историей основателей своего государства и ищут его источник, когда в их памяти уже изгладилось воспоминание о нем». Развитие государственной организации реально проявляется в возникновении или исчезновении каких-то учреждений, в деятельности определенных лиц, в усилении или умалении их прав или обязанностей — т. е. в политическом по своей исторической форме процессе. Политическая история не может не быть событийной, т. е. связанной с конкретными историческими происшествиями: изданием закона или назначением должностного лица. И вот об этой-то стороне жизни народов того времени, когда у них формировалось государство и право, практически не сохранилось никаких исторических известий, а в большей мере и не могло сохраниться из-за отсутствия письменной истории. Богатейшие данные современной археологии (занимающейся изучением добытых в ходе раскопок древних культур материальных остатков прошлой жизни) могут здесь помочь очень мало.

Во-вторых, самый процесс формирования государственной организациии, в особенности, права — это процесс, исторически неуловимый, растянутый на длительное время. Ни об одном известном обществе прошлого нельзя сказать, что вот, до такого-то года или числа государства у народа не было, а с такого-то числа оно существует. В еще большей мере это относится к праву. Когда и как начинается выделение права из обычаев первобытного общества, когда из области внешне расплывчатых дозволений или осуждений морального и религиозного характера формируются нормы права, да и чем вообще отличается право от обычаев до эпохи появления письменных законов — ответы на эти вопросы, наверное, никогда не приобретут желаемой конкретности и определенности. Все, что известно сегодня о становлении (появления из малого и наполнения по мере роста новым содержанием) государства и права из данных общей историографии, письменных памятников наиближайших к тем временам эпох, из, главное, данных этнографии(изучающей быт и культуру народов) с использованием сравнительно-исторического метода — все это не более чем историческая реконструкция этого процесса. Степень ее точности, вероятно, никогда нельзя будет проверить. Правильнее было бы говорить о наиболее типических условиях, в которых происходит формирование государства и права в то время, когда первобытная историческая общность людей, насчитывая несколько сот тысяч лет биологической и социальной эволюции, вступает в эпоху резкого ускорения своего культурного развития через неолитическую революцию. С этого времени можно насчитать не менее шести условных стадий социальных и культурных перемен, сопровождающихся шагами по пути становления государственной организации и права. У разных народов эти стадии приходятся на разное хронологическое время истории, но содержание стадий и их последовательность можно считать закономерностью становления государства и права.

Формирование политико-правового сообщества

Упрощенно исходной основой формирования государства и права следует считать человеческий коллектив с устоявшимися социально-культурными связями в нем; коллектив этот должен быть исторически длительным, т. е. история его в данной среде обитания и в сложившемся культурном облике должна насчитывать более десятка поколений, а также самовоспроизводящимся, не вымирающим, и в этом смысле прогрессирующим. Из того, что известно о первобытных коллективах, развивавшихся в направлении государственной их организации, следует, что такой коллектив должен составлять этническую общность и в этом отношении быть в значительной степени обособленным от других соседских коллективов. Этническая общность создавалась кровнородственными связями безусловно всех ее членов и выражалась — к началу эпохи неолита (VIII–V тыс. до н. э.) — в том, что у членов коллектива был общий язык, единый религиозный культ и связанные с ним обряды, единые приемы культурного обихода. Это был род — основная ячейка первобытного человеческого общества.

Под влиянием неолитической революции (перехода к обработке металлов, гончарному производству, выделке тканей и в целом к совершенно новому уровню материальной, а затем и духовной культуры) род меняется в своей внутренней организации значительно более быстрыми темпами, чем это было предусмотрено его социально-биологической природой. Биологическое самосохранение требует совершенно новых организационных форм жизни коллектива — такие формы может дать только обособление функции управления и разрешения конфликтов в коллективе. Из-за того, что люди в значительно большей степени разнообразны и не равны друг другу, чем это допускается в примитивных коллективах животного мира, это обособление перерастает в традиционное наделение разных индивидов разными полномочиями. Они закрепляются самыми разными обстоятельствами, начиная с общего психологического признания полезности этого до самых своекорыстных личных интересов, далеко не чуждых и самому что ни на есть первобытному человеку.

1-я стадияэволюции этнической общности (с какой и начинается род как социальный коллектив) — это оформление социально-биологической иерархии. На основе естественного размежевания в роде по поколениям в нем складываются и воспроизводятся разные как бы уровни-группы индивидов, каждый из которых выполняет равно важные для жизни рода дела, но влияние которых на эти общие дела и выгоду с них различно. Биологической эту иерархию можно считать потому, что старшинство возраста (связанных с ним силы, опыта, случайных обстоятельств) создано природой человека. Социальной — потому что она имеет и культурное значение и даже происхождение. Существенную роль в культурном закреплении этой иерархии, превращении ее в общепризнанный институт, покушение на стабильность которого стало рассматриваться как враждебный вызов всему роду, сыграла религия: отправлением культа, безразлично, в женской или мужской вариациях, традиционно занимались старейшие и долгоживущие. На этой стадии все члены рода, этнической общности, безусловно равны друг другу в правах и обязанностях по выполнению общих дел рода (ни в коем случае нельзя применять к этому порядку термин развитой политической культуры — демократия). Но в этой общности уже существуют устойчивые культурные лидеры. Роль лидера именно культурная: она может исполняться объективно по качествам индивида (знахарство, военное предводительство, охотничье мастерство), но может и играться, поскольку главное в восприятии лидера общностью, чтобы он умел что-то особенное и выделяющее его и был щедрым в раздаче членам рода коллективно добытого продукта.

Закрепление в коллективной жизни этой иерархии и ролевых функций лидеров (что бесповоротно происходит через два-три десятка поколений) характерно для 2-й стадииразвития этнической общности — формирования социально-культурной иерархии. Биологические основания разделения на старших и младших забыты, они подразумеваются, но заменены разделением на высших и низших. Правда, это разделение еще не носит имущественного характера, оно только принадлежность культуры и поэтому может уже несколько различаться у разных, даже этнически близких родов. Высшие пользуются привилегиями в отправлении общих дел рода, их распределительные, религиозные или военные полномочия несомненны. В этом смысле эта стадия характеризуется устойчивым неравенством. Попытки недовольных членов рода сгладить неравенство, устранить грани иерархии вызывают общественную неприязнь и осуждение (высмеивание, организация состязаний, особые обряды, известные у северных народов, например). Лидерство превращается в общественную функцию, существующую уже независимо от желаний отдельных своих членов, причем роль лидера вынужденно играется в роде даже тогда, когда нет вполне подходящего на нее члена общности — например, женщинами.