Всеобщая история искусств в шести томах. Том 6. Книга 2 (с иллюстрациями)

Сохраняя гражданский пафос, внутреннюю энергию образа, свойственную скульптуре 20-х гг., новые произведения, воплощающие образ современника 30-х гг., несут в себе больше конкретности и неповторимого своеобразия личности, в них чувствуется стремление раскрыть характер человека во всей его многогранности. Такова, например, статуя Серго Орджоникидзе (гипс, 1937; ГТГ), исполненная скульпторами В. И. Ингалом (р. 1901) и В. Я. Боголюбовым (1895 — 1954). В ней подкупает особая теплота, с которой обрисован темпераментный характер наркома тяжелой промышленности, организатора многих трудовых побед в те годы.

Интересно развивается в это время и психологический портрет. Содержательные произведения создает Григорий Иванович Кепинов (р. 1886). Его полный внутреннего достоинства «Грузин-комсомолец» (бронза, 1935; ГТГ) и необычайно обаятельный лирический «Портрет Т. Г. Кепиновой» (мрамор, 1935; ГТГ) говорят о возвышенно-поэтическом понимании образа человека.

Весьма плодотворно работала в области портрета Сарра Дмитриевна Лебедева (р. 1892). Ее путь в искусстве, начавшийся с первых лет Октябрьской революции, был очень целеустремленным. Признавая работу над портретом только с натуры, аналитически изучая ее, скульптор находит индивидуальное пластическое решение для каждой модели. Композиции Лебедевой обычно очень просты и неэффектны на первый взгляд. Однако, всматриваясь внимательно в изображение, мы как бы познаем человека вместе со скульптором, глубоко постигаем его характер. Иногда Лебедева показывает человека с необычной стороны, которая поначалу поражает, но через зоркое и проницательное видение художника эта черта становится главной и для нас, так как раскрывает в человеке существенное, скрытое под пластами привычного и повседневного.

Несомненным достижением Лебедевой в 20-е гг. был портрет Ф. Э. Дзержинского (бронза, 1925; Москва, Музей Революции СССР). Удивительно точно найден объем головы, в посадке которой уже чувствуется сила и непреклонность, редкая внутренняя выдержка. Но в выражении лица — широкого в скулах, с тонкими правильными чертами — есть и другое — как бы внутренний неугасаемый огонь чувств, сдержанных во внешнем проявлении. На контрасте этих двух начал и строится характеристика. Лебедева по-новому подошла к созданию портрета общественного деятеля, не только подчеркнув лежащие на поверхности яркие черты, но и раскрыв глубоко и тонко индивидуальный характер.

Портреты Лебедевой, созданные в конце 20-х — начале 30-х гг., отличает все более точное нахождение характерной формы, все возрастающая органичность и жизненность пластических решений (портрет Вани Бруни, 1934; портрет П. П. Посты-шева, 1935; портрет В. П. Чкалова, гипс, 1937; ГТГ).

С. Д. Лебедева. Портрет В. П. Чкалова. Этюд. Гипс. 1937 г. Москва, Третьяковская галлерея - илл. 115 а

С. Д. Лебедева. Портрет П. П. Постышева. Гипс. 1935 г. Москва, Третьяковская галлерея - илл. 115 б

Серия портретов, исполненных Лебедевой во второй половине 30-х гг., принадлежит к числу лучших творений скульптора. Перед нами проходят человеческие характеры, столь не похожие друг на друга. Величавая голова скульптора В. И. Мухиной (гипс, 1939; ГТГ), энергичное лицо актрисы О. Л. Книппер-Чеховой (гипс, 1940; ГТГ), вдохновенный образ режиссера и актера С. М. Михоэлса (гипс, 1939; ГТГ). Для каждого портрета скульптор находит свою пластическую форму. И тем не менее в портретах есть черты, роднящие их. Это глубокое внутреннее достоинство, добрый активный взгляд на мир, к преобразованию которого направлены все помыслы, чувства и творческие силы этих людей. В каждой личности, как в кристалле неповторимого строения, отражается и переливается свет новой социалистической эпохи. Линия остропсихологического портрета остается для Лебедевой главной и в дальнейшем творчестве (портрет А. Т. Твардовского, гипс, 1943, ГТГ; портрет А. В. Щусева, 1946, и др.). Интересна работа Лебедевой над обнаженной натурой, а также ее декоративная пластика.

С. Д. Лебедева. Девочка с бабочкой. Кованая медь. 1936 г. Ленинград, Русский музей.
– илл. 114

Велики достижения советской скульптуры и в области исторического портрета. Особенно ценный вклад внес в этот жанр основоположник грузинской скульптуры Я. И. Николадзе. Упорно и настойчиво овладевает он мастерством ваяния в дореволюционные годы, пройдя серьезную художественную школу. Но уже с первых шагов самостоятельной деятельности становится ясно, что особенно близки ему образы родной Грузии, для выражения которых он и стремится овладеть вершинами профессионального мастерства. С увлечением лепит Николадзе портреты выдающихся деятелей грузинской культуры. Созданные в 1914 — 1915 гг. портрет Акакия Церетели и в 1910 — 1911 гг. Эгнатэ Ниношвили устанавливаются в годы Советской власти как монументы в столице республики. Особенно созвучным революционной действительности оказался памятник А. Церетели, открытый в 1922 г. перед зданием Тбилисского оперного театра. Вдохновение, внутренний огонь, выраженные в этом портретном бюсте, рождающемся из глыбы камня, как бы олицетворили извечное стремление народа к свободе. Ряд тонких психологических портретов, в которых нередко проступают романтические черты, создал Николадзе в 20-е гг. (портрет П. Меликишвили, 1922; портрет В. Месхишвили, 1926; оба — Тбилиси, Музей искусств Грузинской ССР).

Успешно работает скульптор над образом В. И. Ленина. Исторически достоверный, полный внутреннего обаяния образ молодого Ленина эпохи создания «Искры» воплотил он в портрете 1947 г. (бронза, ГТГ). Глубокое проникновение в духовную жизнь человека делает особенно убедительными и волнующими портреты замечательных людей далекого прошлого, воссозданных Николадзе. Так, под резцом скульптора ожил прекрасный лик Шота Руставели, воплощенный им и в круглой скульптуре и в рельефе (бронза, 1937; Тбилиси, Музей искусств Грузинской ССР). Подлинным шедевром ваятеля явился портрет поэта и мыслителя XII в. Чахрухадзе, тонко исполненный в мраморе (1948; Тбилиси, Музей искусств Грузинской ССР) (гипс, 1944). Поэт сосредоточен, погружен в глубокую задумчивость.

Но его лицо, как бы окутанное легкой дымкой, полно напряженной, живой мысли.

Я. И. Николадзе. Грузинский поэт XII века Чахрухадзе. 1944 г. Бронза. Москва, Третьяковская галлерея.
– илл. 136

Очень много сделал Николадзе и как педагог, воспитавший целую плеяду молодых ваятелей Грузии.

Много потрудился на этом поприще и другой грузинский скульптор — П. П. Канделаки (р. 1889), окончивший в 1926 г. Академию художеств в Ленинграде. Портретист по преимуществу, он представляет несколько иную линию в развитии грузинской скульптуры. Большинство исполненных им портретов полны героического пафоса, в них часто проступают черты монументальности (портрет Л. Гудиашвили, камень, 1935; портрет А. Хоравы, бронза, 1948; оба — Тбилиси, Музей искусств Грузинской ССР).

В. А. Ватагин. Барс. Терракота. 1945 г. Собственность скульптора - илл. 130 б

Тридцатые годы характеризуются расцветом всех жанров скульптуры. В это время продолжают работать замечательные мастера-анималисты — Василий Алексеевич Ватагин (р. 1883) и Иван Семенович Ефимов (1878 — 1959), очень разные в своем истолковании натуры. Талант скульптора и графика сочетается у Ватагина с научной эрудицией. В его произведениях чувствуется любовное отношение к природе, знание характера и повадки зверя, понимание его эмоций. Обычно скульптор воплощает образ животного в том материале, который лучше выражает сущность его натуры. Он режет в дереве своих «Играющих медведей» (1930), подчеркивая их тяжеловесную грацию и мягкость; белогрудый «Пингвин, глотающий рыбу» (1939) исполнен им в кости. Характерно обращение Ватагина в 30-е гг. к монументально-декоративным работам, из которых самой значительной было оформление входа в Московский зоопарк («Лев», 1936). Серию замечательных анималистических композиций создал Ватагин и после войны («Моржи», 1957).

И. С. Ефимов. Лань. Декоративная скульптура в Цхалтубо. Бронза. 1950 г - илл. 130 а

И. С. Ефимов особенно остро чувствовал декоративность формы. Хорошо зная натуру, он при пластическом ее воплощении часто исходил из декоративных свойств материала. В произведениях скульптора можно обнаружить и влияние народного искусства. Его кованные из меди «Петух» (1932; ГТГ), «Страус» (1933), «Жирафа» (1938) говорят о большой художественной выдумке, неиссякаемой фантазии художника. Ефимов внес свою долю в разработку монументального синтеза. Его фонтан «Юг» у Химкинского речного вокзала (1939), удачно сочетающий композицию из стекла и металла со струями воды, — прекрасный образец декоративной скульптуры.

Показательно, что и в других видах декоративной пластики — фарфоре и майолике — в 30-е гг. видна значительная тяга к созданию больших произведений, к сочетанию их с архитектурными формами. Так, Исидор Григорьевич Фрих-Хар (р. 1893), создавший в 20-е гг. немало станковых жанровых произведений в керамике, делает ряд интересных работ для ВСХВ, отличающихся торжественностью и праздничной красочностью («Стахановка хлопковых полей»; «Чабан», 1937).