Всепоглощающая страсть

— Потому что он все взял с собой, — всхлипывал Сэмми. — Даже мою картинку.

— Ты, наверное, ошибся, дорогой. Все его вещи на месте.

— Там ничего нет, — прошептал Сэмми. — Дверь открыта, и комната пустая.

— Я проверю, — сказала Клео.

Она бегом поднялась на третий: этаж и остановилась перевести дыхание перед лестницей, ведущей в мансарду.

Сэмми ошибается. Макс обязательно вернется. Он обещал.

Или не обещал? Клео попыталась припомнить его точные слова. Но чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась, что, хотя Макс и говорил о своем возвращении, он не дал никакого твердого обещания.

Перепрыгивая через две ступеньки, Клео преодолела последний пролет, Как и сказал Сэмми, дверь комнаты Макса была не заперта.

Клео с опаской отворила ее, чувствуя, как у нее неприятно засосало под ложечкой.

Комната была чистой и аккуратной, как в тот день, когда Макс в ней поселился. Клео проверила полки и ящики в шкафу. Из шкафа исчезли все до одной дорогие белые рубашки Макса. В комоде тоже было пусто. Нигде ни следа его черного кожаного саквояжа. Как и рисунка Сэмми и экземпляра «Зеркала», который она ему отдала.

Как будто Макса здесь никогда и не было.

Клео медленно села на кровать, положила на колени сжатые руки. Она вспомнила, как Макс спросил ее накануне, после того как соблазнил:

«Кстати, о моих картинах. Ты действительно не знаешь, где они?»

8

На всю жизнь он запомнит ее радостный смех. Макс представлял каждую деталь: Клео, охваченная дрожью нетерпения, а затем восторга. И это он дал ей такое счастье.

Макс испытывал непривычное чувство удовлетворения собой. Даже проливной дождь, потоками бежавший по стеклу, и предстоящая встреча с Беном не могли погасить в нем торжествующей радости. Ему была непривычна роль человека, дарившего счастье. Он не подозревал в себе подобного таланта.

Но вчера он, Макс Форчун, сделал счастливой Клео Роббинс.

Клео сказала, что всю жизнь ждала своего избранника, ждала именно его, и она повторяла, что он ее не разочаровал. Вчера, в первый раз за всю свою жизнь, Макс Форчун стал для кого-то желанным избранником.

А сегодня утром странный маленький круг друзей, центром которого была Клео, признал его важным членом семьи. Для них он был героем, отправляющимся на подвиг. Они окружили его заботой, стараясь накормить повкуснее, умоляли ехать не спеша, уговаривали поскорее вернуться домой и напоминали, что ждут его к обеду.

Ждут к обеду.

Макс долго размышлял над этими словами. Он не мог припомнить, чтобы кто-то ждал его к обеду. Может быть, только когда он заказывал себе обед в номер в одной из гостиниц Керзонов. Но это было совсем другое.

Жаль, конечно, что ему не придется насладиться сердечным приемом в «Гнездышке малиновки», где вся семья и горячий обед будут поджидать его, несмотря на поздний час. Но он с самого начала знал, как невелики его шансы насладиться атмосферой обожания. Что поделаешь, они ждут его победителем, а Макс не надеялся на удачу.

Возвращение героем к Клео, в лоно семьи, предполагало непременное появление вместе с ним Бена Аткинса. Тут возможности Макса были почти равны нулю.

Он с самого начала знал, что его предприятие обречено на провал. Ему следовало сразу отказаться. Но как-то получилось, что он не сумел сказать «нет», когда его умоляли все, от Клео до Сэмми.

После долгой бессонной ночи Макс наконец принял решение. Он вернется этим вечером в «Гнездышко малиновки», но только для того, чтобы сказать правду Клео и всем остальным. Он обязан, глядя им в лицо, признать, что потерпел поражение.

Пусть он увидит разочарование в глазах Клео и ее друзей, пусть они его отвергнут, и тогда он покинет гостиницу. Давным-давно он понял, что людям он нужен до тех пор, пока им полезен.

Ему даже не надо упаковывать чемодан. Зная, что ему предстоит, он поднялся на рассвете, сложил все вещи в саквояж и отнес в багажник «ягуара». Постоянная готовность к отъезду стала его второй натурой. Он приобрел эту привычку уже в шесть лет и так от нее и не отучился.

Гораздо удобнее держать все наготове, когда рано или поздно тебе все равно укажут на дверь.

Макс притормозил у съезда на Гарнли. По словам О'Рилли, в Гарнли было всего три автозаправочные станции. Бен предположительно работал на одной из них.

Макс медленно ехал по невзрачным улочкам. Дождь шел с неослабевающей силой, и серая пелена скрывала неприглядность городка. Макс взглянул на адрес на листе бумаги.

Это была вторая автозаправка по левой стороне. Макс поставил «ягуар» на маленькую стоянку и заглушил мотор. Минуту он сидел, наблюдая через стену дождя за фигурой у колонки.

Молодой человек в запачканном сером комбинезоне с большой уверенностью выполнял свои обязанности, словно всю жизнь имел дело с машинами. Он был высоким и худым, и его длинные светлые волосы явно нуждались в стрижке. Он казался замкнутым, из тех людей, кому иметь дело с механизмами легче, чем с живыми существами.

Макс открыл дверь и вышел из «ягуара». Под дождем он пересек стоянку, укрылся под навесом станции и подождал, пока его заметит механик.

— Сейчас я к вам подойду.

Механик склонился над генератором.

— Я ищу человека по имени Бен Атташе, — сказал Макс.

— Вот как? — Механик настороженно поднял голову. Его лицо, худое, как и вся фигура, было неприветливым.

— Бен Аткинс, — повторил Макс. Механик растерянно нахмурился.

— Мое имя Бенжи. Бенжи Аткинс.

— Наверное, я ошибся, — продолжал Макс. Он повернулся, чтобы идти к «ягуару».

— Постойте. — Бен с грохотом бросил на землю инструменты. — Я, вам сказал, что я Бенжи Аткинс. В чем дело? Кто вы такой?

Макс повернул обратно.

— Повторяю, я ищу человека по имени Бен Аткинс.

Бен недоуменно смотрел на него, вытирая руки о грязную тряпку.

— Это я. Я хочу сказать, это я Бен Аткинс. Но меня все зовут Бенжи.

— Вы хотите сказать, звали, — твердо произнес Макс. — Мне известно, что вы скоро станете отцом. А это значит, ваше имя Бен, а не Бенжи.

Бен был погрясен.

— Вы знаете Тришу?

— Да.

— У нее все в порядке?

— Нет. Она очень напугана.

Лицо Бена помрачнело.