ВШ 3

Похоже, собирал этот капитан на Виолетту компромат, ему нужно было во что бы то ни стало её посадить или как минимум довести дело до суда, то ли ради очередной звёздочки, то просто ради повышения раскрываемости к Новому году, до которого оставалось почти два месяца. Уверен, 99 из 100 моих ровесников, окажись в подобной ситуации, без зазрения совести, только с перепугу сдали бы эту Добрякову с потрохами. Но я-то только с виду 16-летний подросток, а потому решил — была не была, прикрою своим телом тётку.

— Ну, во-первых, я не видел, чтобы Виолетта Фёдоровна получала от кого-то деньги, а во-вторых, я от неё тоже ничего не получал. Мы работали за еду, разве что нам ещё с собой давали.

Капитан смерил меня тяжёлым взглядом, а Тарасова поджала и без того тонкие губы и прищурилась, отчего её поросячьи глазки почти окончательно скрылись за пухлыми валиками щёк.

— Значит, так? — негромко, но с угрозой в голосе произнёс Лещенко. — Это ваш окончательный ответ? Вы хорошо подумали? Или решили, что, появившись на страницах «Юности», имеете право плевать на всех и вся?

В этот момент дверь без всякого предупредительного стука распахнулась, и в кабинет ввалился товарищ лет пятидесяти, с погонами полковника. Лещенко тут же вскочил, Тарасова последовала его примеру, даже мама дёрнулась было встать, но я придержал её за руку. Мол, нечего, это не наше начальство, а о том, что это местный начальник, можно было судить по поведению обэхээсесника и толстухи из ПДН.

— А что это тут у нас происходит? — прогудел новоприбывший.

— Так вот, допрос веду, товарищ полковник, — кивнул в мою сторону капитан. — Играют на свадьбах, имеют, так сказать, нетрудовые доходы, налоги не платят. Покрывают главную преступницу, организатора всех этих мероприятий.

— Максим Варченко, если не ошибаюсь? — спросил у меня полковник, словно бы игнорируя Лещенко и тем более тётку из ПДН.

— Да, Максим Варченко, — сказал я с вызовом в голосе. — И ещё раз повторюсь, что ни на кого поклёп возводить не собираюсь. При передаче денег не присутствовал, сам денег не получал, играли за еду и… Ну и с собой кое-что давали. Не верите — спросите у директора моего училища, недавно на свадьбе у его дочери мы отыграли бесплатно.

— Но это…

— Лещенко, помолчи, — одёрнул его полковник, даже не соизволив обернуться в сторону капитана. — А я-то случайно от дежурного узнал, что у нас в РОВД гостит какой-то Максим Варченко, говорит, похож на того Максима Варченко, что на фотографии в «Юности», и журнал мне показывает. Решил сам посмотреть — и точно, похож.

Сказал, и даже улыбнулся, вполне так дружелюбно. А затем представился:

— Начальник Ленинского РОВД полковник Любушкин Александр Викторович. Я так понимаю, с мамой пришли? Вы вот что, подождите меня в коридоре, мне тут с товарищем капитаном надо парой слов перекинуться.

Мы с мамой вышли в коридор и снова сели на уже знакомые стулья. О чём точно говорили полковник и капитан, дословно было не разобрать, но то, что Любушкин говорил с подчинённым на повышенных тонах — это безусловно. И меня данный факт весьма радовал, то, что полковник покрикивает на подчинённого, значило, что он недоволен его действиями. Может быть, и не придётся звонить Сергею Борисовичу, отвлекать его от своих дел.

Наконец дверь распахнулась, и нашим глазам предстал раскрасневшийся, как после бани, Любушкин. Вытирая толстую шею носовым платком, выдохнул:

— Поговорили мы с товарищем капитаном, он понял, что перегнул палку. Мало ли музыкантов на свадьбах играют… В общем, у него к вам больше претензий не имеется. Кстати, вы сильно торопитесь?

— Да не то что бы очень?

— Может, зайдём ко мне в кабинет на чаёк? Когда ещё представится случай пообщаться с настоящим писателем!

— Вы мне льстите, — скромно улыбнулся я, — я ещё не настоящий писатель, только учусь. Но от чая мы, пожалуй, не откажемся, да, мама?

— Да-да, — кивая, пролепетала та, всё ещё, видимо, не веря, что нам удалось так легко отделаться.

Кабинет полковника был раза в два побольше, нежели у капитана Лещенко. И выглядел поприличнее. На стене позади кресла начальника РОВД красовались портреты Брежнева и Дзержинского, массивный, светлой полировки стол, стулья с мягкой обивкой… Чай нам заваривал сам Любушкин. С лимоном, как я и люблю. Маме было всё равно, она до сих пор не могла отойти от пережитого. Да и меня, если честно, ещё потряхивало.

— Вижу, всё никак в себя не придёте, — обращаясь в основном к маме, сказал полковник. — Может, валерьянки накапать?

— Что вы, не стоит!

— Тогда будем пить чай. Сахар кладите, не стесняйтесь…. Печенье вот берите… А я ведь подписан на журнал «Юность», а дома жена бурчит, что всё своими газетами и журналами заполонил, вот я их и приношу на работу. Сам прочитаю — отдаю сотрудникам, журнал многим нравится, — отхлёбывая из стакана горячий чай, сообщил полковник. — Кстати, надо посмотреть, может, как раз с вашей повестью номер завалялся.

Он выдвинул ящик стола и выудил из него несколько номеров «Юности».

— Вот! Как знал!

Он шлёпнул перед нами на стол тот самый номер, в котором вышла первая часть моего романа. Раскрыл, добрался до нужной страницы, посмотрел на маленькое фото, на меня, довольно улыбнулся.

— На фотографии-то помоложе чутка. А давайте-ка, молодой человек, автограф что ли, оставьте, когда ещё возможность представится.

Мне что, трудно, тем более для начальника РОВД? Я даже пожелание написал, мол, желаю дорасти до начальника УВД, а в перспективе до министра МВД. Будет у человека теперь стимул служить ещё более добросовестно.

— Я вот знаю, вы ещё и песни сочиняете, Максим?

— Есть немного, — скромничаю я.

— Вот бы сочинили что-нибудь про милицию! Есть, конечно, неплохая песня из кинофильма «Следствие ведут ЗнаТоКи», помните? «Наша служба и опасна и труда…» Но у нас её на всех праздниках исполняют, а народу хочется чего-то нового.

— А у вас ведь скоро, если не ошибаюсь, профессиональный праздник? — закинул я удочку. уже предполагая, чем закончится разговор.

— Да, День милиции 10 ноября, в следующую пятницу, — подтвердил Любушкин. — Собираемся, как обычно, в Доме культуры Дзержинского на торжественный вечер, наградят лучших, потом будет праздничный концерт. Обещают даже кого-то из Москвы привезти.

— Товарищ полковник…

— Можно просто Александр Викторович.

— Хорошо… Александр Викторович, есть у меня песня про милицию, хорошая песня, уверен, вам понравится. И не только вам, всем сотрудникам органам правопорядка.

— Что, серьёзно? — оживился он.

Я изобразил мину, соответствующую выражению: «Да ты чё, начальник, зуб даю!»

— Так вы что, хотите на вечере выступить?

— А почему бы и нет? Для родной-то милиции!

Вот именно, почему бы и нет, когда есть шанс заиметь такие привлекательные связи? В местном КГБ уже есть знакомцы, свои люди в милиции тоже не помешают.