Вшик

– Мне кажется, совсем немножечко осталось, – тихо промолвила Катя.

– Да, уж закончил бы сегодня. Но, к сожалению, нужно идти, – пояснил художник, принимаясь упаковывать вещи, – Теперь уж точно завтра.

– Спасибо Вам большое. И извините нас за беспокойство, – вместе с так и не проронившими ни единого слова подружками Катя вернулась на скамью.

– Вот это да. Вы видели его глаза? В них так много всего-всего. И вместе с тем это всё-всё находится внутри него, и нам оно абсолютно недоступно. Ах, увидеть бы то, что видит он. Вот задумайтесь, если бы не писал он сейчас свою картину, разве бы мы обратили внимание на этот чарующий пейзаж? Нет, конечно. А ведь от нас его никто не прячет. Мы просто смотрим на мир взглядом обыкновенного человека. А он, кроме того, еще видит этот мир в будущем. Девчонки, как бы я хотела хотя бы на чуток взглянуть на все окружающее глазами художника, – с блеском в глазах умиленно воскликнула Катя.

– Ну, вот. Что и следовало доказать. Мне, например, картина очень понравилась. А ты о ней ни единого слова,– улыбнулась одна из подружек.

– Знаешь, Катюха, мне тоже молодой человек весьма симпатичным видится. Только глаза слишком печальные, – поддержала разговор третья девушка, – Но, думается, они не всегда у него такие. А что? Художник – это же ведь творец. Так он, наверное, творить умеет во всех начинаниях.

– Вечно ты все опошлишь, – улыбнулась подружке Катя.

На следующий день она была одна. Не смея подойти к живописцу, расположилась на прежнем месте с книгой в руках, изредка посматривая в его сторону. Иной раз Катя на несколько минут задерживала взгляд. При этом во взоре ее можно было заприметить такой же яркий блеск, которым светились и глаза художника.

С детства Катюша увлеклась книгами. Для нее книги – это отдельный и невероятно огромный мир. Этот мир ей давал все: познание окружающей природы, путешествия в загадочные страны, перемещение во времени. И наконец, самое главное – книги открывали внутренний мир человека и показывали бесконечное разнообразие людских характеров. Читая литературные произведения, она всегда проживала их события вместе с героями. А иногда ей даже казалось, будто и писала читаемые произведения совместно с их авторами. Когда же оканчивала школу, и поднялся вопрос о выборе профессии, после некоторых колебаний между обожаемой литературой и не менее любимой музыкой Катя, прислушавшись к собственным доводам о том, что никогда ей не стать тем писателем, чьи произведения могли бы значительно увлечь (а кроме как писателем она себя в литературе никем другим не видела), решила поступить в музыкальное училище, окончив которое, работала музруком в детском саду и на полставки подрабатывала в средней школе.

Внезапно начался дождь. Захлопнув книгу, вглянула в его сторону. Застигнутый врасплох он быстро, но совершенно вместе с тем неуклюже принялся укладывать свои вещи. Не задумываясь, Катя сорвалась с места и бросилась к нему.

– Давайте я вам помогу. Картину, картину главное не намочить, – на скорую руку все упаковали и метнулись к скамье, стоящей практически у ствола огромного еще не сбросившего листвы дуба.

– Вроде не намокла, – выдохнув, как это обычно случается по завершении какого-либо скоротечного дела, констатировала Катя, когда они укрылись под деревом, – А вот, если дождь сейчас усилится, тогда может случиться непоправимое.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, у меня же вон какой огромный зонт имеется, – улыбнулся художник, указывая на лежащий на скамье действительно внушительных размеров зонт, – Так что мы легко под ним можем укрыться. Ну, а картина в непромокаемом чехле. Спасибо Вам огромное. Если бы не Ваша помощь, могло бы произойти действительно непоправимое. Меня Андреем зовут, – протянул руку для рукопожатия.

– Катя, – смущенно подала ладонь девушка, а вместе со встречей рук пересеклись и их взаимно изучающие взгляды.

Катюша, взглянув на спокойное, чуть вытянутое гладко выбритое лицо тридцатилетнего мужчины, с ровными дугами бровей над задумчивыми карими глазами, узким, с едва заметной горбинкой носом, аккуратным ртом и продолговатой ямочкой на подбородке, опустила взгляд на его ладонь. Она была узкой, прохладной и женственно мягкой, с длинными ухоженными пальцами. «А ведь у него прямо-таки музыкальные пальчики», – мелькнула в голове нечаянная ремарка.

Конец ознакомительного фрагмента.