Всходы Власти
Шрифт:
Надо ли говорить, что энтузиазм, с которым счастливый новоиспечённый мастер последовал за мной, заставлял его двигаться чуть ли не вприпрыжку?
Глава 45
Я получил даже больше, чем рассчитывал. Бессмертие превосходило все ожидания. Прежде всего, управлять им оказалось предельно легко. Чётко оформленное желание заставляло закрываться любую рану в считаные мгновения, и неважно, сколь тяжёлой она была.
И это привело к настоящему прорыву в искусстве смерти. Собравшись из праха впервые, я был абсолютно здоровым, голым человеком. Каналы смерти
Я на миг застыл в ступоре, подойдя к плавающим в чёрной крови телам своих адептов. Сказалась намертво вбитая в подкорку техника безопасности: ты не можешь просто взять и использовать высшие аспекты искусства без подготовки, прожигания каналов в собственной плоти… Но затем меня осенило.
К чему всё это, если я могу в одно мгновение закрыть любые раны? Даже если я рассыплюсь прямо в прах, не выдержав потока собственных сил, ничто не мешает мне собраться вновь, продолжая.
И даже больше того: я мог сознательно приносить себя в жертву вновь и вновь, создавая удары такой силы, что обычный мастер смерти может себе позволить раз в жизни.
Сила жертвы одного человека, воплощённая в ударе чистой смерти, способна убить десяток. Если этот удар наносит мастер смерти: возможно, что и сотню.
Десятка жертв мне хватило, чтобы накрыть землёй теней гигантский храм с прилегающими землями.
С сотней можно наслать чуму смерти на целый город.
Будь у меня тысяча жертв, наверно, я мог бы проклясть даже Кордигард: крупнейший из всех городов людей Тиала.
На что же способны семнадцать тысяч? Я чувствовал, что способен уничтожить целое королевство голыми руками, и это опьяняло. Гибель настоящего мастера смерти, воплощённая в чудовищном посмертном проклятии, стоила сотни обычных жертв. И теперь я мог повторять её вновь и вновь…
Я проверил это немедленно, используя свой любимый приём. Толстые чёрные молнии ударили по камню столовой горы, круша и превращая в щебень стройные линии вырезанных в камне каналов для крови.
Молнии искрились чёрным сияниям, змеились и распадались на струи от потока вложенной силы: сама структура приёма не выдерживала вложенной в него мощи. Мои собственные руки сначала почернели, а затем и вовсе распались в прах… Но лишь затем, чтобы собрать вновь. И продолжить…
Я долго развлекался так, пытаясь стереть все следы ритуала, но в итоге понял, что это вообще-то бессмысленное занятие.
Конечно, теперь я могу крушить скалы сколько угодно, но сама идея точечным, тщательно выверенным приёмом, призванным пробивать защиту, пытаться снести скалу — это глупо.
Здесь были сотни и тысячи метров камня. Проще попросить шаманов стереть все следы.
Помимо Эскилиона, от ритуала осталось шесть сморщенных, ссохшихся тел, что искупались в чёрной крови.
Трое моих рыцарей: Энмар, Сай и Шимуль, и трое культистов: Жан, Леон и Хелн.
Забавно. Жан считал себя неудачником, но продержался дольше других. Леон был простым чернорабочим, но выдержал куда больше чем аристократ. Что же до сына моряка… Надо будет подарить ему хороший корабль и мёртвую команду.
Ни один известный мне способ поднятия нежити не сработал на этих телах… Но у меня было море силы, и я был магистром смерти.
Применив наработки Имматона, я справился с тем, чтобы вернуть этих людей в строй.Но вот получилось что-то странное. Однозначно, это была высшая нежить, недаром я вбухал столько силы. Вот только какая-то неправильная.
— Как ты себя чувствуешь? — обратился я к Саю, смотря на громилу снизу вверх.
— Я готов служить, милорд. — безэмоционально ответил рыцарь.
— Хочешь проведать семью?
Он не ответил, хотя точно услышал. Просто не понял вопроса.
Ритуал не прошёл для этих людей бесследно. Поток смерти словно выжег их разумы и души: не до конца, не полностью, но даже подняв их по эксклюзивному ритуалу с морем энергии, я получил пусть разумных, но пустых и безынициативных болванчиков.
Слегка подумав, я откомандировал их Улосу. Может, старик пристроит их к делу.
Исгерд сам подошёл ко мне, когда мы с Эскилионом спустились с горы.
— Ты закончил там? — внимательно посмотрел на меня ледяной шаман.
— Да, я закончил. — кивнул я. — Всё прошло хорошо.
На слове хорошо говорящего с духами словно окатило холодом. Тот вздрогнул. А ведь он был не из робких. Неужели это выглядело так страшно со стороны?
— Ты не будешь возражать, если мы с советом уничтожим этом место? — пытливо заглянул мне в глаза Исгерд.
— Нет, ни в коем случае. Я даже готов помочь вам в случае необходимости. — покачал головой я.
— Нет нужды. Мы справимся сами. — качнул седыми косичками старик.
А дальше совет шаманов, похоже, решил продемонстрировать мне, что они тоже на что-то способны. Отведя воинов от горы, шаманы собрались неподалёку и ударили чем-то непонятным…
Это напоминало направленное землетрясение. Верхушка столовой горы задрожала и пошла трещинами.
Внезапная мысль пришла мне в голову. Что, если я смогу увидеть это? Не теряя больше времени, я вонзил кинжал себе в сердце, сосредоточившись на происходящем.
И я увидел. Это были духи: настоящий сонм, или рой энергетических созданий, связанных с нейтралью земли, вгрызался в гору, заставляя её рушиться. Круг шаманов объединил свои силы, и сотни, если не тысячи их созданий стирали это место из существования, заставляя гору дрожать.
Я выдохнул, закрывая рану и помотал головой, отстраняясь от осознания происходящего. Это всё ещё было тяжело…
Развлекаясь на горе с поднятием мёртвых и молниями смерти, я сумел чётко осознать механику и пределы собственного бессмертия. Чем меньше оставалось от моего тела, тем яснее и чётче становилось моё восприятие того, что происходит вокруг. И тем сложнее было сфоксироваться на чём-то другом: тело выступало якорем, точкой фокуса внимания.
Проблема в том, что это было тяжело. Нет, не физически: строго наоборот, после каждого воскрешения я чувствовал себя обновлённым и полным сил. Я всегда считал, что имею целеустремлённое, хорошо развитое сознание, и не полагал себя глупцом. Но даже так, разум не выдерживал потока образов. Конечно, это было далеко не так тяжело, как в самый первый раз, постепенно я приспосабливался. Возможно, когда-нибудь вообще научусь рассыпаться на атомы и собираться по собственному желанию. Но пока… Наверно, это можно назвать усталостью разума. Моим умственным силам были пределы, и именно здесь лежала граница моего бессмертия на сегодня.