Вслед за Бурей. Дилогия

Гром, не слабее чем тот что бывает в грозу, прогремел под стенами Индара и тут же сменился металлическим скрежетом битвы. Копья, мечи, палаши и тяжелые сабли зазвенели, врезаясь друг в друга, ударяя по шлемам, цепляя доспехи и вспарывая кольчуги. Облако крика и лязга накрыло приречное поле. Кровь полилась в три ручья. Смерть забирала дерущихся сотнями, но в живых еще оставались тысячи будущих жертв. И эти тысячи продолжали сражаться.

Фалангу сарийцев "тяжелые" продавили играючи. Длинные копья, конечно, собрали какой-никакой урожай, но остановить атакующую колонну желтоплащникам не удалось. Продравшись сквозь первый заслон, клин конницы вышел на полосу между стеной и рекой. Здесь дело уже пошло не так споро. Кавалеристов встречала еще одна, наспех организованная, линия обороны захватчиков. Несколько сотен стрелков, сгрудившись тесной толпой, полностью перекрыли проход вдоль Арнея.

Плотный залп арбалетчиков, произведенный в упор, начисто выкосил первый ряд всадников. От тяжелых болтов не спасли даже прочные латы. Пораженные стрелами люди и лошади падали под копыта скачущих следом коней. Те в свою очередь тоже валились на землю. Орущее, брыкающееся месиво в момент перекрыло все поле. Прежде, чем выжившие кавалеристы преодолели образовавшийся затор, их численность сократилась на треть. Из "тяжелых", так и вообще, почти никого не осталось. Правда, и тех имперцев, что по-прежнему продолжали атаку, с запасом хватило на то, чтобы стоптать стрелков неприятеля за неполные десять секунд.

Дальше прорыв кавалерии из организованного тактического маневра превратился в обычную сумбурную свалку, когда свои бьют чужих, но каждый дерется фактически сам по себе. Арчи остервенело размахивал палашом, вынужденно перевоплотившись из стратега-полковника в простого рубаку. Сейчас Монку уже было не до координации атакующих действий. Не застряли на месте, пусть медленно, но продвигаются вперед вдоль реки - и то хорошо. Враг, вон, тоже нормальных заслонов не ставит.

Желтоплащников много, но все они - куча солдат, а не армия. Когда-то заполонившие берег Арнея сарийцы ей были. Возможно, еще по утру. Но сейчас... Разрозненная толпа иноверцев еще не успела, как следует, перестроиться после высадки, и это давало имперцам серьезное преимущество. Прав был маршал, немедля бросая в прорыв кавалерию. Случись проволочка с атакой, враг смог бы всерьез закрепиться и дать полноценный отпор. Ну, а так...

Несколько минут дикой рубки, и Арчибальд, оторвав взгляд от очередного поверженного противника, неожиданно обнаружил перед собой долгожданный просвет в шевелящейся человеческой каше. Еще миг, и первые имперские всадники вырвались на свободное от неприятельских полчищ пространство. В этой части приречной поляны вражеских солдат почти не было. Около полусотни желтоплащников сгрудились возле воды, и на этом все.

Позади этой группы сарийцев, у самого берега, возлежала на отмели баржа, непонятно зачем здесь оставленная, когда все ее до единой товарки, разгрузившись, отправились восвояси. Вон, даже "горбатый" кораблик ушел к тому берегу. От своих он, конечно, отстал будь здоров, но торопится - весла так и мелькают. Не иначе, колдун постеснялся возглавить штурм города лично и предпочел вместе с флотом крутануться туда и назад по Арнею.

Хобот! Так, значит, он здесь! Серый вихрь, неожиданно вырвавшийся откуда-то из-за спин желтоплащников, обволок баржу мерцающим маревом. Судно вздрогнуло и медленно поползло из воды. Продравшиеся сквозь вражескую пехоту имперцы, обнаружив искомого колдуна, смело ринулись к цели. Отмахиваясь от какого-то прилипчивого копейщика, Арчи краем глаза следил за тем, как огромная деревянная туша, безвозвратно покинув Арней, мчится по воздуху к всадникам.

Крак! Широкое плоское днище опустилось на не успевших куда-либо деться имперцев. Мерзкий хруст потонул в криках боли и в ржании лошадей. Пара дюжин ближайших кавалеристов, не разобравшись в происходящем, с налету расшиблись о деревянную стену бортов. Остальные же осадили коней, сгрудившись перед нежданной преградой. Проклятый колдун не швырнул баржу абы попало, а точнехонько уложил ее между собой и имперцами, словно забор поставил. Прям от кручи идет - у воды не протиснуться.

Закончив с копейщиком парой поспешных ударов, Монк ломанулся направо, не обращая больше внимания на попадавшихся по пути иноверцев. Кое-как просочившись сквозь звенящий сумбур нестихающей драки, Арчи влился в колонну своих, огибающих баржу вдоль борта. Пять секунд толкотни, и земля под копытами вздрогнула. Судно завалилось на бок, а точнее, его завалили и немного встряхнули. В казалось бы давно опустевшем трюме загрохотало что-то объемное и, судя по звуку, чертовски тяжелое: доски так и трещали. Выбравшиеся на открытое место имперцы увидели, как на вытоптанные остатки травы выкатился огромный, ярда два с половиной в диаметре, металлический шар.

"Вот он что для ворот заготовил!" - промелькнуло у Монка в сознании. "Да такой дурой можно и стены крушить!"

– Бей его! Чего встали!
– заорал Арчи на опешивших подчиненных. Или рядом собрались солдаты чужого полка? Впрочем, неважно. Всадники с криками ломанулись к столпившимся у воды иноверцам, а сам Монк, поманив за собой продолжающих выезжать из-за баржи кавалеристов, рванулся в обход.

– Окружим их, пока идиоты в себя не пришли!
– Арчибальд указал на топтавшихся в отдалении пеших сарийцев. Там, напротив перевернутой баржи, отделенные тремя сотнями ярдов свободной земли от людей колдуна, как ни в чем не бывало, стояли вдоль берега свежие, не вступавшие еще в бой, силы врага.

"И чего только ждут?" - запоздало удивился полковник. "Ну, да нам это только на руку. Главное, что колдун без охраны. Те полсотни не в счет. Вот навалимся со всех сторон разом. Что за..."

Желтоплащники, только-что окружавшие своего предводителя плотным кольцом, вдруг рассыпались и рванулись к реке, где попрыгали с кручи. Следом за ними метнулся магический вихрь, выросший из протянутой руки колдуна. Пару мгновений спустя взорам имперцев и всех остальных, кто следил за невиданным действом со стен и с земли, явилась гигантская палка. То есть даже не палка, а скорее бревно, только ветки не полностью спилены. Эдакая покрытая сучками-колючками великанская палица - ствол огроменной сосны без верхушки. Ярдов сорок в длину и обхватом, что впору троим обнимать. Видно, выгрузил раньше и спрятал на пляже под кручей. Зарбагов хитрец!

– Все назад!
– что есть сил заорал Арчи, догадавшись что сейчас будет. Но поздно.

Втянув деревяшку на берег, колдун шустро перехватил хоботом ствол таким образом, чтобы орясина сделалась будто бы продолжением серого вихря. Теперь у сарийца в руке оказалась дубина на длинной маневренной ручке - удобнейшее оружие для боя на средней дистанции. Средней для колдуна, конечно. Людям же сто с лишним ярдов представлялись огромнейшим расстоянием. Вон, имперские всадники, что рванули недавно от баржи, пять секунд уже скачут, а еще не добрались до цели. Теперь-то уже - не судьба!

Бах! Бах! Бах! Громадная палица походя сметает отряд кавалеристов и движется дальше. Очертив полукруг, на мгновение замирает у кручи и опять мчит обратной дугой. Казалось бы привыкшие ко всему, боевые имперские кони встают на дыбы, когда мимо проносится сучковатая туша сосны. Наездники еле удерживают обезумевших от страха животных. Волна воздуха бьет коротким порывом по лицам ближайших к границе смертельного круга людей. Линия всадников пятится к стенам, а Монк постигает две истины:

"Баржей он с такой скоростью мотылять не сможет - воздух не даст. И понятно, почему своих отодвинул - зашибить боится."

Эти спокойные логичные мысли переваривались в голове Арчибальда, как бы сами собой. Полковник даже не осознавал, что мозги его трудятся параллельно по двум направлениям.

"Что делать?! Что делать?! Что делать?!" - в тоже самое время спрашивал себя Арчи в приступе разгоравшейся паники. "Разом броситься плотной толпой?! Может, кто и прорвется?! Нет, вряд ли! Расстояние слишком большое! Не успеть! Сколько людей не посылай, всех излупит! Что же, мать его, делать!"

– Монк, твою душу! Приди в себя!
– не своим голосом заорал Арчи в ухо объявившийся словно из ниоткуда Ван Март. Светлые волосы Берта нелепо торчали в разные стороны, глаза горели безумием боя, а левая щека свисала лохмотьями окровавленной кожи. Сквозь дыру даже зубы проглядывали. Непонятно было, как он еще говорит с такой раной.