Вслед за тенью. Книга третья

«Стоп! – вдруг мысленно воскликнула я, – А как все эти люди собираются есть и пить, не снимая масок? Те же прикрывают им губы».

Движимая любопытством, я задала этот вопрос Виктории и получила в ответ:

– У маски имеется возможность приоткрыть щель в районе губ. У твоей – тоже есть эта функция. Не заметила? – чуть слышно объяснила она мне.

– Нет. Я её не исследовала, просто полюбовалась поверхностью, – прошептала я ей в тон.

– Будь внимательнее, – посоветовала мне Кудряшка. И добавила: – Твои наблюдения очень важны. И будь, пожалуйста, осторожна. Не заходи в тень. Будь всегда на виду, – снова, как мантру, повторила она установки моей безопасности.

– На виду у тебя и Маши, или у кого-то ещё? – уточнила я, обратив внимание на то, как Кудряшка зорко осматривается по сторонам, но ответа на этот вопрос так и не получила. Заметив, что Вика продолжает острым взором инспектировать зал, явно высматривая в нём кого-то, я не стала ей в этом мешать, а просто молча последовала её примеру, подарив всё своё внимание маскам.

Такие, как у меня – с лёгкой чешуйчатой позолотой – были на лицах всего нескольких приглашённых дам. В глаза бросилось три из них, одетых подобно мне. Рядом с одной из таких находился мужчина в образе злодея Люцифера. Некоторое коварство и, казалось, полную монументальность его образу придавала манера стоять по-военному. Он возвышался устойчивым столбом, будто находился на плацу и совсем недавно получил приказ: «Смирно!», поэтому и вытянулся стрункой согласно нему.

Строгий костюм этого гостя состоял из длинного тёмно-синего плаща в пол. Небольшие чёрные рожки на голове завершали образ и добавляли их обладателю коварства. Лицо Люцифера скрывала чёрная маска с небольшим, но очень, на мой взгляд, необычным орнаментом.

Рисунок этот был довольно броским, сразу заметным глазу. Он располагался на поверхности маски сбоку, в районе правой щеки Люцифера, и представлял собой окружность правильной формы, изящно выложенную дорожкой из синих мелких камней, похожих на сапфир или на синий алмаз – я не очень хорошо в этом разбираюсь. Внутри этого круга просматривались аккуратные извилистые линии из мельчайших алых капелек. Они делили его изнутри на три практически равных части.

«Надо же! Узор этот и сами капельки, его образующие, так похожи на те, что забрызгали мою руку в ресторане, когда я опрокинула на себя сок Кирилла Андреевича, – видимо, по ассоциации припомнилось мне, – Правда, рисунок на моём запястье тогда был не такой правильной формы, – вынуждена была признать я, разглядывая орнамент на маске Люцифера и по памяти сопоставляя его с тем – своим, из ресторана в Москва-Сити. – Да… Те капли гранатового сока были покрупнее и отливали некоторой синевой в лучах холодного света, лившегося тогда с потолка. Оттого и выглядели они похожими на тёмно-пурпурные… Но, каким-то чудом, они легли тогда мне на кожу именно кольцом, хоть и довольно изогнутым… А мелкие капельки сока внутри того кольца тоже создали алые дорожки… И тоже поделили тот импровизированный круг на моей руке на три части – ровно так же, как на орнаменте у этой маски. Тогда, в ресторане, я даже хотела запечатлеть это чудо на камеру, – продолжала вспоминать я, – Да, хотела, но потом неосторожно качнула рукой, и от того рисунка не осталось и следа. А ведь Кирилл Андреевич его тогда заметил… Да, он взглянул тогда на мою руку, вернее – на проявившуюся на ней импровизацию из капелек предназначавшегося ему сока… Проявившуюся и исчезнувшую в мгновение ока… И, кажется, Орлов тогда впечатлился… Не придумывай, Катя! – велела я себе, – Лучше займись делом. Вика посоветовала наблюдать, вот и наблюдай! За второй невестой, например…»

Эту невесту галантно приобнимал за плечи гость в дорогом костюме Человек-Паука. Лицо его прикрывала маска, полоски на которой образовывали линии в полном соответствии с образом этого персонажа. Однако на щеке его – справа – красовался всё тот же странный орнамент, хоть и был он заметен не так чётко, как у Люцифера.

– Что это за рисунок? – тихо спросила я у Виктории, кивнув в сторону Люцифера с Человеком-Пауком.

– Триксель, – коротко ответила она, более ничего не объяснив. Я обернулась в пол-оборота к своей Кудряшке, заглянула той в глаза и уже была готова задать уточняющий вопрос, но Кудряшка остановила меня предостерегающим взглядом.

«Не задавай лишних вопросов!» – будто велел он мне, и я, вздохнув, повиновалась.

Однако незнакомое слово не только приковало к себе моё любопытство, но и спровоцировало появление неприятного холодка в груди. Я всмотрелась в обоих обладателей этих знаков на масках и заметила, что держатся они вполне галантно и не позволяют себе ничего лишнего. Это меня несколько успокоило.

Чтобы окончательно расстаться с неприятным ощущением в груди, я, в который уже раз, оглядела зал.

Среди всего многообразия персонажей мой взор зацепился за героев полюбившейся когда-то саги. Внимание моё привлекли две персоны, стоявших в пол-оборота ко мне в самой глубине зала, на довольно внушительном от нас расстоянии.

Несколько лет назад Алиса – большая любительница компьютерных игр – познакомила меня с «занятной игрухой», как она тогда выразилась. Несмотря на то, что я никогда не была фанатом такого рода времяпровождения, та игра пришлась настолько мне по душе, что я запоем прочитала и средневековую мистическую сагу, по которой она была создана.

Мне тогда понравились образы нескольких героев. Лиска, обожавшая нарекать любого на свой манер, окрестила их «Циря», «Йена», «Рин», но наиболее обожаемым из всех обитателей той игры и соответственно: саги – для меня стал самый загадочный из всех – тот, кого Алиса окрестила «Гером».

Обомлев от изумления и неотрывно глядя в даль, я сейчас созерцала двух их персонажей той игрухи, но – наяву!

Первым делом внимание моё привлекла Циря. Её костюм нельзя было с точностью назвать платьем невесты, хотя покрой его был очень схож с моим. В нём, как и в моём, присутствовал нюанс, однако на её платье он бросался в глаза многим более моего собственного.

В явный диссонанс с белизной ткани, из которой был пошит её наряд, входила довольно широкая полоса из тёплого светло-терракотового оттенка, спускающаяся от груди и захватывающая всю талию до бёдер. Создавалась иллюзия плотного широченного, очень броского, будто кожаного ремня, тисками сжимавшего осиную талию гостьи.

Та повернулась ко мне своей стройной спиной, и вид её длинных волос, стелющихся ровной блестящей гладью до самой поясницы, всколыхнул в памяти ещё одно недавнее воспоминание.

Я напрягла свои взбунтовавшиеся серые клеточки и внутренним взором увидела просторный зал ресторана, в котором в прошлую пятницу устроила то памятное шумовое представление с капельками от гранатового сока, опрокинув на себя содержимое бокала, предназначавшегося Орлову. Как раз за его столиком и восседала тогда девушка с очень похожими, такими же длинными и блестящими волосами. Сидела она тогда спиной ко мне, что и позволило запечатлеть в памяти её пряди во всей красе и подробностях. Правда, оттенок её локонов сегодня слегка отличался. Сейчас он стал чётко пепельным, но остался ровно той же длины и степени ухоженности. Текстура волос увиделась мне такой же блестящей и гладкой – настоящей зеркальной гладью, как тогда, так и сейчас мощным магнитом притягивающей внимание окружающих.

Гостья, видимо, интуитивно ощутив на себе мой пристальный взгляд, на пару мгновений обернулась в нашу сторону, и я заметила у неё на лице ровно такую же, как у меня маску, сквозь которую меня протаранили ревностным взглядом изумрудных глаз.

«Что здесь делать спутнице Орлова? Нет, её не может быть здесь по определению», – притушила я своё разбушевавшееся воображение и сосредоточила внимание на человеке, сопровождавшем гостью и стоявшем теперь лицом ко мне, вернее – лицом, спрятанным под чёрной глянцевой маской. Сквозь неё на меня смотрели тёмные, настолько влажные глаза, что создавалось впечатление, будто мужчина плачет.

Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что это – далеко не так: он совсем не расчувствовался, повстречав здесь – наяву – свою коллегу по саге, просто обладал неприятной особенностью скользкого взгляда – особенностью, которую я ярко представляла себе за чтением саги, а в реале – наблюдала лишь однажды: как-то в очень далёком детстве.

Воспоминания о том моём пересечении с обладателем подомный глаз надёжно спрятались в самых дальних уголках моей памяти. И припрятались они там настолько глубоко, что я так и не смогла выудить их в моменте, то есть – без затрачивания дополнительных усилий.