Вслепую

========== В логове змей ==========

После августовского тепла фамильный чертог Мраксов встречает неприветливыми стенами. Старинный камень сочится холодом, но дело не в сводах, где теряется даже самый яркий свет, не в тяжелых шторах, не в металлической ковке, обвивающей щупальцами лестницы и массивную дверь.

— Рад знакомству, мисс Морган, — ледяные иглы-зрачки вонзаются в Элис куда больнее чем заклинания Глациуса: мистер Мракс, отец Оминиса, едва наклоняет голову в приветственном поклоне — даже если он глубоко презирает ее, в чем Элис не сомневается, — отказать в соблюдении приличий голубая кровь не позволяет.

Не стесняясь, он оглядывает её как понравившийся товар в лавке — будь она маглом, могла бы стать очередной игрушкой для испытания Круцио под этим замком, однако, чистокровная чародейская фамилия и некоторые «заслуги перед Хогвартсом» не дают ему такой возможности. Он приподнимает уголки губ, делая вид, что улыбается. Неестественно, будто блоху научили делать реверанс. От таких улыбок хочется сбежать, но Элис стоически выдерживает его ужимки, отмечая про себя невероятное сходство с рядом стоящим сыном: те же правильные черты, те же светлые волосы, зачесанные назад, и манера держаться. Может и хорошо, что Оминис слеп с рождения, напоминание о прямом родстве не маячит перед глазами. Мистер Мракс немногословен — удивляет, что нашел время на пустую болтовню, — и быстро удаляется, оставляя их с сыном наедине в большом холле.

— Ты меня спасла, — с облегчением выдыхает Оминис, подходя ближе. — Благодарю.

За лето он стал чуть выше и шире в плечах, и вместе с тем бледнее, будто фамильный дом высасывал из него саму жизнь. Темный костюм только подчеркивает круги под глазами, а сам он выглядит тревожным. Незачем спрашивать, от чего Элис его спасает, в замке Мраксов даже воздух ощущается иначе. Семейные портреты в роскошных рамах беспрестанно наблюдают и перешептываются, пока Оминис ведет её по коридору, и на каждом шагу Элис кажется, что каменные змеи с колонн бросятся, оплетут ноги и утянут во тьму.

— Ты мог написать раньше, — с некоторой досадой упрекает она, представляя, каково Оминису жить тут.

— Раньше отец не знал о твоем существовании. Мы собирались в Лондон, к братьям, — красный свет на его палочке на секунду гаснет. — Но мне повезло: директор Блэк так часто произносил твою фамилию, что заинтересовал отца. Узнав, что мы на одном факультете, он велел пригласить тебя.

Разумеется, не будь она слизеринкой, никогда бы не попала в это ужасное место, посетить дом Мраксов ей бы самой не пришло в голову, но каждая строчка письма от Оминиса просто кричала о помощи. Сухие буквы, где он ни о чем не просил напрямую, стали единственным посланием, которое Элис прочла и на которое ответила. Десятки конвертов от Натти, Амита, Уизли, да мало ли кого еще, продолжили мирно копиться в ящике для всякого хлама.

— Необязательно было ждать разрешения от отца. Ты мог погостить у меня, мог просто написать как друг.

— А разве мы друзья?

Обида вспыхивает где-то внутри, неприятно колет под ребрами. Да, раньше они не общались с Оминисом столько же как с Себастьяном, но ведь он сам намеренно отталкивал, сторонился, не стремился узнать её ближе. И разве те два часа в Крипте ничего не изменили между ними?

— До Хогвартса еще пять дней, чем займемся? — Элис намеренно переводит тему, глотая подступивший к горлу комок, обиды точно не способствуют общению.

— Покажу тебе замок, съездим за учебниками. Как видишь, у нас невероятно плотное расписание, — Оминис пытается улыбнуться, и пусть выходит довольно кисло, это похоже на шаг вперед. — И еще… вечером у нас ужин с отцом, — мысль об этом его явно беспокоит. — Он, кажется, желает понять, насколько ты годишься для общения с его отпрыском.

— Мне стоит вести себя как-то по-особенному? — уточняет Элис на всякий случай; то, что директор внезапно запомнил ее фамилию, подозрительно, как и интерес со стороны мистера Мракса.

— Не нужно. Я не верю, что он способен принять хоть кого-то. Даже Анну — воплощение скромности — записал в невоспитанные сиротки. Надеюсь, ты ему понравишься чуть больше, или у него хотя бы хватит чувства такта, не показывать свое отношение.

Себастиан однажды рассказывал о том, как они с сестрой гостили здесь два дня, за которые мистер Мракс успел достаточно унизить их. Свое исчерпывающее мнение о финансовом положении и манерах обоих Сэллоу он даже не пытался скрывать. Что ж, Элис готова к такому, и она не Сэллоу: у нее есть фамильный дом и достаточно состоятельная семья, и хотя она не преследует цели понравиться кому-то, у нее имеются некоторые догадки, как это сделать.

***

На предстоящий ужин Элис заявляется в платье — темном, с небольшим серебристым узором, не слишком строгом, но в рамках приличий. Она может разгуливать в мужских костюмах и мантиях, где ей заблагорассудится, включая саму школу, но прямые потомки Салазара Слизерина ценят традиции и манеры. Удовлетворенный взгляд мистера Мракса говорит ей о верности выбранного пути. Оминис садится через стол, по правую руку от отца, она по левую. Вечер ничем не отличается от тех, что происходили в ее семье: неспешные разговоры ни о чем, звон столового серебра и легкое потрескивание камина. Оминис, по началу дерганный, к середине трапезы успокаивается, и Элис ненадолго кажется, что опасность миновала. До тех пор, пока мистер Мракс не начинает задавать действительно интересующие его вопросы.

— Мисс Морган, слышал, вы довольно известны как среди школы, так и среди жителей окрестных деревень. У вас какой-то особый дар, если не ошибаюсь?

— Слухи часто преувеличивают или преуменьшают реальные факты, — Элис подбирает слова осторожно, скромность не черта слизеринцев, как впрочем и откровенное бахвальство способностями.

— Так что же из этих утверждений верно по отношению к вам?

— Голая правда зачастую так неприглядна, что нуждается в некотором… приукрашивании.

— Полагаю, под неприглядностью вы имели ввиду непростительные заклятия?

Мистер Мракс впивается в нее ледяным взглядом, и Элис чувствует себя мелкой дичью, легко попавшейся в капкан. Он знал. Спланировал все заранее, и притвориться, что она не понимает, значит выставить себя на посмешище. К счастью, он не ждет, когда она начнет оправдываться, и, отчетливо выделяя каждое слово, продолжает:

— Когда горный тролль под Империусом начинает крошить черепа людей, когда топор какого-нибудь гоблина вспарывает кишки другому — это и впрямь неприятное зрелище. Но, уверен, если заниматься этим регулярно, даже такая молодая леди способна привыкнуть. Не так ли, мисс Морган?

Серебряный нож звонко ударяется о мраморный пол. Оминис бледнеет и впервые за вечер смотрит на нее так пристально, словно способен что-то видеть белесыми зрачками. Элис пытается не дрожать, не от страха, больше от гнева, стискивает зубы до боли в челюсти, а мистер Мракс улыбается, в этот раз по-настоящему, с садистским превосходством.

Не прошло и трех месяцев, как закончилось безумие, где думать можно было лишь о том, как не умереть в случайном бою, а не об освоении простейших заклинаний. Запах обожженных тел преследует во снах, как и кровавые пятна, оставленные всюду, где бы Элис не появлялась. Но, как бы болезненны ни были воспоминания, она справится с ними. Совсем другое, как справится с этим Оминис.