Всполохи Эйцехоре

– Чувство? Более бесчувственного бога я не встречал. Ему что одним больше, что меньше. Дети его никогда долго не жили, - добавил Аватар Слава. – Не дорожит он ими. Потому такая жажда убийства родича в их глазах. Не любят волохатого его дети, потому что сам никогда не умел их любить.

Рысь вновь посмотрел на Сёму. Тот через слёзы улыбнулся, слабыми руками приподнимая одеяло. Странной была его улыбка, грозной и немного безумной. Миг! И на кровать рядом с вошедшими из воздуха упали меч Родослава и секира Живы. Сёма достал их из пустот.

– Они не безоружны, отец. А за своё бездействие ты дорого заплатишь, - клятвенно пообещал блондин, ощущая, как по телу бегут новые жизненные соки. Кто-то щедро поделился силами, и регенерация шла полным ходом.

Прощальный подарок Иштар?

– Нет, ты не можешь, - волохатый попятился к окну.

Сёма отбросил одеяло и спустил ноги к полу, приподнялся.

– Я просил тебя не допускать до меня ни Леры, ни тем более твоей безумной Иштар. Это была моя единственная просьба к тебе за всю жизнь. Но ты презрел мою просьбу. Потому я исполню своё единственное обещание к тебе – я убью тебя. Но прежде ответь, кто была моя мать?

– Простой смертной женщиной. Она ушла в навь, - обронил Велес.

– Никогда не поверю, что ты не мог спасти её, - тяжело добавил Сёма.

Тигр, появившийся рядом с Сёмой, взревел и резво прыгнул на того, от кого у Хозяина так болела душа. Велес подставил руки, перехватывая лапы Когтя на лету.

В тот же момент секира в руках Рыси впилась в бок могучего бога древности. Бога, однажды предавшего свой народ ради одному ему ведомых целей.

Меч в руках витязя Славы пронзил рёбра Велеса, добираясь до самого сердца.

Воздействия могучих артефактов не давали возможности единомоментно зарастить раны, но что-то ещё держало Велеса от ответного хода. Ведь оглушить тотем, сломать топор и меч – все три хода, добить же порождённого тобой – ход четвёртый…

Но что мешает? Глаза родного сына, что смотрели безотрывно, окутывая тело чем-то похожим на гипноз?

Нет, что-то ещё.

Глубже, гораздо глубже.

Какая-то чудовищная ошибка в долгой дороге жизни? Возможно тот самый момент, когда отрёкся от вверенных существ, оставив их по суровой дороге жизней брести в одиночестве?

Не совсем.

Глубже, ещё глубже.

«Не умею любить? Ведь любил же… Куда это всё за тысячи лет исчезло? Вкус этого ощущения? Каков он? Я не смогу её вспомнить?» – Задумался бог.

– Время старых богов давно прошло, - обронил подошедший Сёма, глядя без тени сомнения в гаснущие глаза Велеса. – Уходи. Теперь это наш мир.

– Сын… - обронил Велес, а в ушах стояли укором слова Славы: «Не дорожит он ими…детьми».

Зрачки Сёмы полыхнули жёлтым. Физически видоизменённая рука на долю секунды зависла перед лицом родителя. Показалось, что что-то засомневалось в Сёме, но лишь на миг. После рука Леопарда полоснула по горлу. И тут же ментальный удар ярости сына разорвал все связующие нити с миром, землёй и космосом. Впился в шею тигр Коготь, окончательно умертвляя тело.

Спасая отпечаток личности, пришлось отказаться от пребывания в физическом мире.

Так Велес покинул этот мир.

Глава 4

– Радость рода –

Настоящее время. Ноябрь.

Эдем-1.

Скорпион и компания.

Тёплый просторный бассейн содержал в себе двоих: повитуху и роженицу. Наталья, сама носящая под сердцем двойню на пятом месяце, расположилась у ног насколько возможно расслабленной Владлены, в любой момент готовая помочь народиться новой жизни.

Сглаживая гравитацию, не хлорированная вода, набранная с артезианской скважины, ждала появления на свет сына Скорпиона. Всё было предусмотрено и готово как нельзя лучше.

Сам же Скорпион сидел на бортике, удобно придерживая любимую и держа обе её ладони. Отдавал через прикосновение росно столько сил, сколько требовалось для полноценных родов. Было стойкое желание полностью заглушить боль Владлены, но тогда отношение к ребёнку могло быть немного другое, а тень безразличия – последнее, что требовалось ребёнку. Женщине при рождении первенца была необходима хоть какая-то боль, чтобы после шока пережитого рвать и метать за «кровинушку» свою, частицу плоти и крови своей.

Рысь периодически появлялся у окна, проверяя, всё ли идёт, как положено, ловил встревоженный взгляд Сергея, улыбался, сверкая глазами, и снова исчезал.

Рождение урода – всегда волнующее событие. Ведь «уродом» называли в старину того, кто рождался в семье первым – первенца. «У Рода первый» – урод… уродился. Сколько же лет искажения понадобилось, чтобы исказить понимание слова и воспринимать изначальную суть его со скрипом зубов, вздумай кто твоего родного ребёнка назвать уродом?

– Давай, родная, подари ему жизнь, - подбодрил Сергей и влил новую порцию тепла и света в тела обоих.

Крик сорвался с губ Владлены, и тело выгнулось…

Елена в том же доме, находясь в одной из комнат, подхватила ребёнка Рыси и Натальи на руки, прижала к себе, проговорив тепло на самое ухо:

– Не слушай, Ёруш. Меня слушай. Хочешь, я расскажу тебе сказку?

– Хорошую? – Любопытство скользнуло в голосе.

– Да. Сказки не бывают плохими.

– Там не кричат тёти?

– Там никто не кричит, - улыбнулась Елена.

Ребёнок посмотрел на солнечный день за окном – ни снежинки. Небу было жаль выпускать белых мух.

– А она про Новый Год?

– Ты хочешь Новый Год?

– Да.

– А почему именно Новый Год?

– Там желания сбываются, - легко и просто ответил ребёнок, мечтая о первом снеге.

Елена на секунду задумалась:

– Хорошо, тогда эта сказка про…ммм… заю, кролика и новогоднее желание. Пойдёт?

– Лады.

– Ну, тогда слушай…

Странная парочка жила в городе. Его звали Кроликом, её Заей. У Кролика были длинные уши. Они стояли торчком. А у Заи ушки висели до плеч. Она обматывала их вокруг шеи и зимой носила как шарфик. Тепло. Не простудишься. А летом повязывала на шею как лёгкий платок или собирала на голове как бандану.

Так Зая всегда была готова к любому времени года.

Пришла зима. Белый снег укрыл одеялом улицы. Зая, повязав на шею ушки-шарфик, села на подоконник. За окном падали большие красивые снежинки. Толстые и пушистые, как ресницы Кролика. Белые мухи навевали лёгкую тоску и лирическое настроение. Зая даже вздохнула, погружаясь в печальные мысли.

Снег отражал свет многих домов, фонарей, разноцветных витрин магазинов, мигающих цветастых гирлянд и фар от проезжающих машин. Было светло как днём. Ещё в вечернем небе горели тысячи звёздочек и светила полная луна, добавляя тихому спокойному вечеру ощущение ближайшего чуда.