Вспоминай меня ночью
Шрифт:
– Алекс…
Поднимаю глаза, хотя и так знаю, кто. Марк.
– Подлечился?
Ухмыляется. Садится напротив и облокачивается на стол, подаваясь ближе ко мне.
– Это было не слишком умно, Лекс.
Наклоняюсь к нему навстречу:
– Мне по*ер. Я предупредил.
– Так даже веселее… – почти одними губами.
Но я слышу. И мне страшно за нее. Если он посмеет приблизиться к ней,
Отпив из бокала, он, ухмыляясь, встает и идет по направлению к гримеркам.
Встаю следом и вижу, как он останавливается на танц-поле, прижавшись сзади к какой-то девке. Сажусь обратно. Не свожу с него глаз, а он все время смотрит на меня. Мне не нравится игра, которую он затеял…
Музыка меняется, и сцена вспыхивает красным. Это ее номер. Сейчас я буду умирать…
Я вижу знакомый силуэт в красном свете и закрываю глаза. А потом еще и накрываю ладонями лицо, потому, что веки не слушаются и все равно открываются.
В моей голове - фильм с ее участием. Потому, что я помню каждый ее рывок и каждый выпад. Пластику ее тела и волны ее волос. Я помню все. Закрытые глаза не облегчают мне жизнь. Ну, или не жизнь, а как там теперь можно назвать то, что со мной происходит?
Встаю и, не глядя на нее, вылетаю на улицу.
Видео
Сигареты…
И дышу…
Ну, или не дышу, а как там теперь можно назвать судороги моих легких, не приносящие никакого облегчения?
Затяжка… Еще, и еще…
Опять сигарета.
Все мысли прочь!
Сигарета – это я.
Затянись мною в последний раз,
Ткни меня мордой в стекло,
Дави меня, туши мою страсть.
Буду дымить назло.
Боль на фильтре грязным бурым пятном -
Все, что мне от тебя останется.
Урна - мой будущий дом,
И вряд ли мне там понравится.
Серым пеплом осыпятся вниз
Те мечты, что не сбудутся никогда.
Меня вряд ли раскурят на бис,
Шанс если и есть, то один из ста.
Тебе травиться никотином моим,
Тебе - кашлять моими смолами.
Выдыхай скорей мой последний дым,
И закрывай окно, а то - холодно.
Выдыхай скорей
Мою душу наружу, ей тесно,
В твоих легких так мало места.
Выдыхай скорей
Мою душу наружу, ей тесно,
В твоих легких так мало места.
Но, если честно,
Во всем виноват я сам.
(Нойз Мс – Выдыхай)
Пора возвращаться. Там - Марк…
Уже с лестницы вижу, что ни на танц-поле, ни на диванах его нет.
Твою мать! Мне нужно туда зайти. И встретиться с ней. И увидеть ее глаза. И выжить после этого.
Но мне сейчас не о себе нужно заботиться, поэтому я ускоряюсь и почти бегом залетаю в закулисье. Ее дверь приоткрыта.
Да ну, на*уй!
Он же не посмеет вот так тупо!
Или посмеет?
Шаг. Еще шаг. Еще. Еще. И я касаюсь ручки ее двери. Мне НЕЛЬЗЯ туда! Не факт, что он там!
Негромкий стук чего-то об пол сметает все мои сомнения, и я залетаю.
ОНА!
Одна…
Поворачивается…
Надо уйти. Но ноги не слушаются.
Тихий вскрик и поцелуй наших глаз. И мы стоим… не могу выдохнуть… Забыл, как.
И вдохнуть не могу… тону…
– Ненавижу… - шепчет она. – И ее голос заставляет мои веки закрываться от удовольствия. – Ненавижу твои лживые, суррогатные глаза…
Я киваю.
Не могу сейчас позволить себе понять смысл того, что она говорит. Поэтому, просто слушаю совершенное звучание ее голоса.
– Никогда не приближайся ко мне больше.
Вижу, как хрустальные озера взрываются слезами, и она сгибается под моим взглядом.
Это - сильнее меня! Меня больше нет.
Есть только вырвавшееся наружу окровавленное сердце, и мои руки, которые хватают ее за талию не позволяя осесть на пол. И мне хочется сказать, что не надо, что все будет хорошо, но еще больше, что люблю ее, что не предавал ее. Но я, задыхаясь, только шепчу:
– Хлоя…
– НЕНАВИЖУ! – кричит, отбиваясь от моих рук. – Ненавижу…
И я отпускаю… И она в слезах опускается на пол.
Ее лицо в ладонях, а плечи вздрагивают, но больше нет ни звука.
– Выйди, Алекс.
Я закрываю на секунду глаза.
Вот и дракон, охраняющий мою принцессу.
– Вый-ди.
И я выхожу.
Бонус 2 - Дэм Ольваре
Плачет…
Е*ануться! Ненавижу, когда она плачет! Так хочется сгрести ее в охапку и… уговорить… расслабить… зацеловать… Хочется и большего, конечно. Тупо отрицать.
Но мне нельзя прикасаться к ней, когда мы наедине.
Это наше правило. Ненавистное мне правило.
Я сам тогда предложил… От безысходности. Потому, что не мог контролировать это, и любое касание могло быстро перерасти во что-то большее. Даже не так. Не могло бы, а неизбежно бы переросло.