Вспоминая о несбывшемся

* * *

Колеблются странные звуки И лица все время плывут. И муки возвышенной скуки В лихое безумье зовут. Ты праздничной тьмою украшен, Загадочной грустью объят. С одной из разбившихся башен Ты мечешь отчаянный взгляд. И сны, как всегда утонченно, Терзают тебя не спроста В груди широко, обреченно — Прекрасно поет пустота. И ни одного человека Вокруг, но так много имен… Тебе непонятен от века Эффект наложенья времен.

* * *

Кружится за окном снежок, Судьбы вращая жернова. Душа, как черный порошок, Что рассыпается в слова. Ты дверь сознания закрыл, И только ключ в замочке: "Звяк…" Хотя твой дух поник — бескрыл, Все бездны для тебя — пустяк. Ты точно знаешь тайны шифр, Ее замысловатый код. Ты пленник образов и цифр, В который раз, который год. Тебя уводят этажи Все выше, к темным небесам, В сияющие миражи… Ты только время придержи, На миг дыханье задержи, И дай свершиться чудесам.

* * *

Легко творить отчаянье и грусть. И неизбежность просто сотворить. Махнешь рукой и скажешь: "Ну и пусть, Мне не с кем иногда поговорить. Зато в гостиной Вечность у меня, Стихи в ночи нашептывает, сны. Я холодею от ее огня. Загадочны слова ее, странны. Но все же в них иное что-то есть, Отличное от примитивных схем… Что хочется принять за слово честь, С чем хочется остаться насовсем."

* * *

Магия музыки — музыка магии: То, что доверить не можешь бумаге и Мысли, что с бешеной скоростью мечутся, На неизбежность наткнувшись, калечатся. Жуть безысходности в сумраке прячется То ли куражится, то ли дурачится… Небо в тоске одиночества корчится, И невозможного, странного хочется… Сложность мелодии — легкость заклятия, И инфернального мира понятия. Шепот таинственный, ночи мистерия, Зимнего сна ледяная феерия. Магия музыки — музыка магии: Ты от судьбы, от безумия в шаге и… Все продолжается жизнь проклятущая, К звездному свету обманно зовущая.

* * *

Мир кем-то так странно очерчен, Что ты на себя не похож, Как будто в иллюзии вверчен, Как будто в мечтания вхож. И вновь притворяясь безмолвным, Ты музыкой бродишь в ночи. И с ветром, как с родичем кровным, Ты звездные ищешь лучи. Так в комнатах зыбких сознанья, Неясных почти никому, Блуждает свет воспоминанья, На ощупь исследуя тьму.

* * *

Моя душа, закрыв глаза, Глядит из окон в небеса. Ей нипочем весь этот бред Моих невыносимых лет. Ей нипочем весь пыльный хлам, Что мной разбросан по углам. И линия ее ума Так ослепительно пряма. Моя душа, глаза закрыв, И презирая нервный срыв, Легко ведет по строчкам дней Прохладой сумрачных теней. Бреду по проклятым местам, Но верю я, что где-то там… Душа моя, судьбе верна, Идет по континентам сна.

* * *

На смятой постели чернеет лишь томик стихов. За окнами мутное небо течет не спеша. Под спудом веков, или может, под грузом грехов Лежит в одиночестве чья-то живая душа. Не спи, оглянись, до того как уйдешь в высоту, В морозную землю без страха, без боли уйдешь, На то, как в пространстве ином ты поймал на лету Счастливую грусть, о которой все время поешь. Но в вечных снегах ожидает тебя тишина, Чтоб кубиком льда обжигающе лечь на ладонь… Ведь все бытие твое лишь метафизика сна, В которой причудливо смешаны лед и огонь.

* * *

Накинув сна узорчатую шаль, И время замораживая взглядом, Из Ада поднимается печаль, И всякий раз встает с тобою рядом. Из миллиона странных двойников Пожалуй, этот самый непонятный. На стол опять ложится пыль веков Мозаикой безумной и занятной. Все в мире повторяется точь-в-точь, Но жизнь твоя и смерть несоразмерны… И душу поглотила злая ночь, А сердце все стучится суеверно.

* * *

Не в силах прекратить безумное движенье, За гранью бытия я продолжаю жить, Просторов пустоты ловить изображенье, Поэзией ветров полночных дорожить. Я ухожу туда, где никогда не буду. Я падаю сквозь сны — и разбиваюсь вмиг. Подхватываю грусть и скуку, как простуду, И забываю все, что прежде я постиг. Мне все равно куда деваются пейзажи — Картинки так легко сменил калейдоскоп… Ведь механизм судьбы так тщательно отлажен, Что можно лишь смотреть на блеск заветных троп.

* * *

Снова улыбается и плачет, Странная за окнами весна. Жизнь пройдет вот так, а не иначе, Кем-то навсегда изменена. Жалости не ведает идущий, Вечности певец и инсургент, Делая пространство боли гуще, Собирая сны в один момент. Скоро будет дальняя дорога, Или зло проглотит насовсем… Остаются строки, их немного, И они дрожат, но вместе с тем Мир подлунный кровью освещают, Может, даже сдерживают тьму, И беду лихую превращают В гордость, непонятную уму. Слово упадет в твои ладони, Сложится под взглядом в силуэт… Тот, что в скуке, в смерти не утонет, Тот, что будет истинный поэт.

* * *

Немножко помечтать получится Пред тем, как мигом улетучиться, Упасть слезою дождевой В пространство звездное и скучное, С весной вовеки неразлучное, С твоей больною головой. Тоскуй опять, а может заново, И вспоминай стихи Иванова, И их до одури читай. Миры закрыты пограничные. Смеются годы ироничные, А им ведь только повод дай! Тебя развеют обязательно, Но ты гляди сквозь ночь внимательно, И притворяйся, что живой. Вокруг все легкое, звенящее, Пустое и ненастоящее С твоей больною головой.