Вспомни обо мне

— Рид? — она улыбнулась и взглянула на меня.

— Да?

— Мне действительно очень жаль, — опустив взгляд, она начала выдергивать травинки из земли одну за другой. — Это было так тяжело, когда ты вышел от комы. Ты обращался со мной, как с младшей сестрой…

— Ты — моя младшая сестра.

— Да, но ты никогда не обращался со мной как с ребенком. Мы всегда были... друзьями. Ты был милым, но не хотел иметь со мной ничего общего.

— Я сожалею, Анна. Жаль, что не могу все вернуть. Это было запутанно для нас обоих, но ты должна знать, что я никогда не хотел причинить тебе боль.

— Я знаю.

— Все хорошо. И мы действительно с тобой друзья. Это значит, что, если ты расстроена или хочешь поговорить, ты приходишь ко мне. И не пытайся спрятаться. Я знаю, где ты живешь.

— Придурок, — фыркнула она.

— Я знаю, что это так, но кто я?

— Еще больший придурок.

— Я разве не прощен?

— Хммм, — хмыкнула она, заправляя за уши темно-коричневые пряди, выбившиеся из ее хвоста. — Да, наверное. Раз ты так просишь.

— О, Боже, спасибо. Знаешь что, если я когда-нибудь забуду тебя снова, я разрешу тебе дать мне пощечину.

Она засмеялась и закатила глаза.

— Блииин… Рид, я не могу дать пощечину человеку с черепно-мозговой травмой.

— Можешь, если он плохо соображает.

— Анна! — с заднего крыльца крикнула мама. — Не думай, что я забыла, что сегодня твоя очередь загружать посудомоечную машину.

Я усмехнулся и толкнул Анну.

— Тебе лучше вернуться, пока она не впала в истерику и не закопала тебя.

— Да, конечно, — когда мы встали и стряхнули траву со штанов, она посмотрела на меня. — Рид?

— Да?

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Бананчик.

— Анна! Я не собираюсь повторять, — закричала мама.

— Я иду, — крикнула в ответ Анна, и я еще раз обнял ее, прежде чем отпустить.

Когда она убежала, я почувствовал, что с моих плеч свалился огромный груз. Я не ожидал, что она так быстро простит меня, но, возможно, она хотела вернуть наши отношения так же сильно, как и я. Мне нужно было как-то спланировать и провести с ней время, но, по крайней мере, на данный момент, я был уверен, что у нас все в порядке.

Слава Богу!

Я вычеркнул ее имя из своего ментального списка извинений и перешел к следующему имени: Олли. Как объяснить весь мой чемодан проблем новому другу — если мы все еще ими были — и дать ему понять, через что мне пришлось пройти? Мне нужно было придумать, что сказать, чтобы извиниться за свое поведение, поэтому, прежде чем я соберусь ему позвонить, мне нужно было немного прочистить свои мозги.

Прогулка на свежем вечернем воздухе показалась мне хорошей идеей. Последнее, что я хотел сделать, это быть в потерянном состоянии, когда позвоню ему. Хотя Олли уже видел, как у меня начиналась паническая атака, за которой последовала атака на него после ужина, так что шансы были невелики, что он даже ответит на звонок.

Боже. Это был жаркий день, примерно градусов сто (прим. примерно + 38 по Цельсию), плюс-минус, и я уже сожалел о своем решении пойти на прогулку. Но так как к этому моменту я был примерно на полпути, то решил закончить круг, вместо того, чтобы вернуться назад.

Когда я потянулся к телефону в кармане, мой взгляд упал на дом через дорогу, и я остановился. В этом месте не было ничего особенного, что привлекло бы мое внимание. Он был поменьше нашего и имел такой же кирпичный фасад, как и почти все другие дома по соседству, только у этого была красная дверь и зеленые ставни.

Но... этот дом. Я знал этот дом, и не потому, что проходил мимо него сотни раз. На третьей ступеньке крыльца этого дома шатался кирпич.

Сам не зная почему, я оказался на другой стороне улицы. Может быть, я хотел проверить кирпич, чтобы убедиться, что он действительно шатается, и я не сошел с ума. Но что это будет означать, если это будет так? Я не мог вспомнить, чтобы приходил сюда раньше. У меня нет причин знать такие подробности.

Решившись пересечь двор, я заметил, что на подъездной дорожке нет машины, так что, по крайней мере, владелец не увидит какого-то сумасшедшего парня на лужайке перед домом. «Это глупо», — подумал я, когда стоял перед крыльцом и размышлял, стоит ли мне развернуться и идти дальше. Но я зашел так далеко, и лучше полностью понять сошел ли я с ума... или нет.

Ступив на первую ступеньку, я провел ногой по краю кирпичей на третьей ступеньке. С правой стороны один из кирпичей был окружен более темными краями, и я наклонился, чтобы потрогать его рукой.

Он не двигался.

Дерьмо.

— Только не говори мне, что кирпич снова расшатался, — раздался голос с подъездной дорожки, и я обернулся, увидев, как Олли выходит из машины, все еще одетый в медицинскую форму: темно-синие штаны и такого же цвета рубашку на пуговицах, которая обтягивала его мускулистое тело, как перчатка.

— Олли? — я потер глаза, чтобы убедиться, что это не видение, но нет. Он все еще был там. — Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил я, когда он открыл багажник и достал несколько пакетов с продуктами. Он легко поднял их все одной рукой, а другой закрыл багажник.

— Что ты имеешь в виду, что я здесь делаю? — сказал он, бросая на меня насмешливый взгляд, когда проходил мимо меня к крыльцу. — Это мой дом. Что ты здесь делаешь?

«Его дом? Это был дом Олли?»

Он постучал ногой по третьей ступеньке, прямо над местом с потемневшими краями.

— О, хорошо. Если бы эта штука снова расшаталась, я бы выбросил ее в озеро.

«Господи». Волна головокружения заставила меня потянуться к перилам, чтобы не упасть.

Мое сознание знало дом Олли. Но почему... как? Мы только познакомились, и я никогда не был здесь раньше. Но эта деталь была настолько мощной, так же, как и то, что я знал, что если поднимусь по этим ступенькам, за дверью будет коридор с темно-синими стенами и белой отделкой, который приведет в гостиную и кухню.

«Что, черт возьми, происходит?»

Олли стоял у открытой двери и смотрел на меня.

— Ты идешь?

Иду ли я? Я все равно собирался ему позвонить, но от такого откровения казалось, будто у меня земля уходит из-под ног. На дрожащих ногах я поднялся к Олли, который наблюдал за мной с беспокойством в глазах.

— Все в порядке? — спросил он, жестом приглашая меня войти. И, конечно же, коридор выглядел точно так, как я думал — темно-синие стены и белая отделка, и пока я шел, мне пришлось держаться за стену, чтобы не упасть.