Вспомнить любовь

– По крайней мере, ты останешься жив и, может быть, после курса лечения поймешь, что я забочусь только о тебе!

– Это очень сомнительная забота – свести меня с ума! – Он развернулся и пошел к лестнице.

– Фрэнк! – окликнула его Эстель. – Мы еще не закончили!

– У меня есть ощущение, что этот спор мы не закончим никогда. Но на сегодня с меня хватит.

Он поднялся в свою спальню и хлопнул дверью. Эстель не понимает его и даже не пытается понять. Она хочет владеть им безраздельно.

Владеть и пользоваться, вдруг понял Фрэнк. Какие у нее были глаза, когда я принес это чертово колье! А ведь за эти два месяца она не сделала ни одной попытки сблизиться со мной. Как жаль, что я женился на продажной женщине.

Фрэнк снял пиджак и в кармане нащупал какую-то бумажку. Это был чек из ювелирного магазина. По крайней мере, она не дешевка, усмехнулся Фрэнк.

Каждый вечер Эстель возвращалась к их спору, и каждый вечер Фрэнк уходил наверх, хлопнув дверью. Ни один довод не доходил до его жены. Она твердила одно: подумай обо мне, я не хочу стать вдовой и отправиться на паперть.

Можно было бы отступиться, но чем сильнее давила на него Эстель, тем крепче становилась идея Фрэнка вновь ходить под парусом, тем больше он скучал по свежему ветру в лицо и соленым брызгам на губах.

Фрэнк был упрям, но Эстель была упрямее. Она не отступала. В конце концов, осознав, что еще несколько дней в такой атмосфере и он сойдет с ума, Фрэнк не выдержал, поехал к нотариусу и переписал завещание. Теперь-то он понимал, что его в свое время толкнуло на меценатский вариант. Наверняка Эстель закатила очередную истерику на финансовую тему и он решил отомстить ей. Месть была бы длительной, но, наверное, ему было легче жить, зная, что после его смерти жена ничего не получит.

Новому Фрэнку такой подход казался глупым: он все равно не увидит, как Эстель отреагирует на эту новость, так зачем это делать? Он с легкостью переписал все свое состояние на жену и вечером, едва Эстель возобновила давний спор, бросил копию завещания на стол.

– Ознакомься, – предложил он. – Надеюсь, ты сумеешь с умом распорядиться этими деньгами. В сорок лет, знаешь ли, гораздо сложнее удачно выйти замуж.

Эстель бросила на него хмурый взгляд и принялась за чтение. Несколько минут она молчала, потом отложила в сторону завещание и уже спокойным тоном сказала:

– Я все же думаю, тебе не стоит выходить в море. По крайней мере одному. Ты взрослый человек, Фрэнк, я не могу тебе что-то запретить, но я взываю к твоему разуму. То, что случилось один раз, может повториться. Что бы ты ни думал, ты дорог мне, и я не хочу тебя потерять.

Больше эта тема не поднималась, и в первые же выходные Фрэнк вывел в море свою белоснежную красавицу яхту. Как же она отличалась от «Элизабет»! Это была воплощенная мечта. И все же она не оправдала надежд Фрэнка. Его «Элизабет», перебранная буквально по досточке, в каждой заклепке содержащая часть его души, была ближе Фрэнку. Ближе и желаннее, ведь на ней он сделал предложение женщине, которую любил.

Бетси не стала бы даже пытаться удержать меня, думал Фрэнк, выставляя паруса. Она всегда все понимала. И если бы боялась за мою жизнь, предпочла бы пойти в море со мной, а не сидеть дома, рассматривая вожделенное завещание. Будь проклят этот долг!

14

Минуты складывались в часы, часы – в дни, а дни – в недели. Так прошло почти полгода. Зима была ранняя и суровая. Суонси чуть ли не по крыши домов был занесен снегом. Бетси казалось, будто ее душа укрыта таким же снежным покровом. Ей уже не было больно, но вместе с болью ушли и другие чувства. Иногда она самой себе казалась автоматом. Нужно было есть – она ела, нужно было спать – спала, нужно было работать – работала. Ни больше ни меньше. Вся ее жизнь превратилась в один сплошной долг. Не осталось «хочу», лишь «надо».

Родные и Дэн как могли поддерживали Бетси. За семейными обедами больше ни слова не было сказано о Фрэнке, а Дэн то и дело приглашал Бетси в кафе или в ресторан, как-то они даже выехали на лыжную прогулку. В этот день Бетси впервые рассмеялась, когда Дэн делал вид, будто не умеет кататься на лыжах. И тут же испугалась: собственный смех казался чужим, но Дэн вновь принялся валять дурака, и страх исчез.

Через несколько дней Бетси поняла, что только рядом с Дэном она еще может смеяться. Он вызывал в ее душе хоть какие-то чувства, он один мог заставить ее улыбнуться. Рядом с ним Бетси забывалась. Иногда ей даже казалось, что Фрэнк был лишь продолжением ее сна. Не было их безумной любви, не было поцелуя под омелой, не было признания у камина и бесчисленных ночей страстной любви.

Но Дэн уходил, и Бетси вновь оставалась один на один со своими воспоминаниями. Иногда амнезия казалась ей самым желанным выходом: забыть все и начать новую жизнь. Но она уже знала, что так не бывает: прежняя жизнь обязательно постучится в дверь и напомнит о себе.

Предрождественская лихорадка, как и положено, охватила город в первую неделю декабря. Казалось, все вокруг живет ожиданием праздника. Общая взволнованность передалась и Бетси. Правда, она вовсе не ждала Рождества с радостью. Она знала, воспоминания с новой силой обрушатся на нее и принесут новую боль. Ей было страшно. И только, когда рядом оказывался уверенный в себе, спокойный и рассудительный Дэн, становилось чуть-чуть легче.

Переживания не мешали работе. Бетси все так же была лучшей медицинской сестрой больницы, ассистировала Хэттвею и выхаживала самых тяжелых больных. Говорят, страдания преображают человека. Все, кто знали о драме Бетси (а новость о расставании у алтаря быстро стала общественным достоянием), видели, что это правда. От веселого, легкого нрава сестры Боунс не осталось и следа. Нет, она не стала угрюмой и замкнутой. Она просто стала другой: отвлеченной, сосредоточенной, отдающей себя целиком работе. В ее глазах больше не было огня. Иногда они казались выцветшими. Пациенты, раньше просто уважавшие молодую медсестру за профессионализм и доброту, сейчас ее немного побаивались. И даже Грязный Гарри, раз в три месяца оказывающийся в больнице Святого Петра, не рисковал больше спорить с ней.

Дежурство заканчивалось. Бетси дописывала необходимые бумаги, то и дело бросая взгляд на пульт. Сегодня все было спокойно. Не слишком много пациентов, ни одного действительно тяжелого случая, ни одного ухудшения состояния. Но Бетси старалась не думать об этом, боясь спугнуть удачу. К этому вопросу он относилась серьезно. Речь идет о жизни людей. Это не тринадцать человек за столом!

Шаги Дэна она услышала задолго до появления главного врача. В последнее время Бетси чутко реагировала на его появление.

– Привет, – сказал Дэн, облокачиваясь на стойку. – Уже закончила? – Он широко улыбнулся.

– Почти, – отозвалась Бетси, отвечая более скромной улыбкой. Рядом с Дэном ей было гораздо легче, но улыбалась она все еще через силу.

– Не против, если я подожду тебя здесь?

– Разве я могу отказать главному человеку в больнице? Мне нужно еще пять минут. Кортни пошла переодеваться, так что скоро меня сменит.

Бетси склонилась над клавиатурой компьютера. Дэн тихонько присел рядом на жесткий табурет и с нежностью посмотрел на нее. Он был рад, что Бетси уже способна не только смеяться, но и шутить. Безумная надежда вновь зародилась в сердце Дэна. Каждый день он уговаривал себя не делать поспешных выводов, не принимать желаемое за действительное. Да, он был нужен сейчас Бетси, как никто другой. Но он никогда не займет в ее сердце места Фрэнка. Впрочем, Дэну уже давно хватило бы и меньшего.