Вспомнить Все

Не обратив внимания на спешившего мимо прохожего, двинулась дальше, ведомая воспоминаниями, и улыбнулась ожившему прошлому. Рядом с ивой, склонившейся над озером желто-зеленым занавесом, лежал большой ствол, слегка возвышавшийся обломленной верхушкой над водой.

Когда мы были здесь с родителями, я загорелась желанием пройтись по нему, увидев, как это делают мальчишки, но мне разрешили только взобраться и постоять там, где родители могли подержать меня за руку.

Безумно захотелось исполнить желание ребенка. Я остановилась, вдохнув влажный воздух с примесью тины, и уверенно встала на ствол. Придерживаясь рукой об иву, зашагала вперед. Дойдя до конца, остановилась и, перебирая пальцами длинные мягкие ветви, погрузилась в себя. Ветер шептал: я облизала губы, и тут же его прохладный поцелуй скользнул по ним. Невольно улыбнулась зазвучавшим в голове словам, произнесенным Алексом вчера перед уходом: «Думал, больше тебя не поцелую».

«А мы целовались?», — шокированная услышанным, заморгала, распахнув глаза.

Вспомнила, как его губы дернулись в усмешке. Хмыкнув, Алекс попытался скрыть виноватую улыбку. И, едва придав мне вертикальное положение, сделал все, чтобы избежать расспросов и покинуть квартиру.

И вот сейчас я осталась предоставлена самой себе в очередной раз удивляясь, как могла не замечать знаков заинтересованности со стороны Алекса. А если б тогда сблизилась с ним? И улыбнулась, вспомнив, какой шок на меня тогда произвел его возраст. Да и в небесных глазах на тот момент присутствовало больше человеческих эмоций и понимания. Нет, все случилось, как должно было. Тогда именно Энджил был нужен мне, и представлять на его месте другого нечестно.

Но вместе с образом Энджила в груди кольнула легкая грусть, начинающая все сильнее сжимать сердце. Он просил отпустить, а самой жить дальше. Легко сказать, но почему так сложно сделать? Я ведь уже даже отпустила родителей, почему с ним все так непросто?

Прохладный ветер подул сильнее. Опустившись на ствол дерева, сунула руки в карманы и ойкнула от неожиданности, вытащив медальон. Сверкающий прохладный металл блестел на вышедшем из-за облаков солнце, и точно такое же золото отражалось на водной ряби. Я наклонилась, засмотревшись в темную глубь, и чуть не свалилась в воду, когда ястреб с криком пронесся в метре от меня. И едва успела схватиться за обломленный сук, лишь слегка замочив кроссовок.

— Чертова птица, и откуда ты здесь… — кусая с досады губы, зашипела я и подавилась словами, узнав сидевшего на скамейке напротив поваленного дерева человека.

Широко распахнув глаза, вскочила, но бежать было некуда. Только вперед. Взгляд в панике заметался в поиске иного выхода. Бесполезно.

Человек поднял согнутую руку, и ястреб уселся на нее, слегка задрав голову. Второй рукой он осторожно погладил птицу и, неожиданно повернувшись ко мне, похлопал по скамейке рядом с собой.

— Ждешь особого приглашения? — одними губами произнес он, но его голос прозвучал так, точно он шепнул слова на ухо.

Я попятилась и, теряя равновесие, махнула рукой, выронив медальон. Он с плеском выскользнул в воду и, прощально мерцая, исчез в серой мути. На глаза навернулись слезы.

Сжав от обиды пальцы так, что ногти до боли впились в ладонь, пошла в сторону берега и, подавив желание броситься прочь, нерешительно остановилась, ступив на твердую почву.

— Надеюсь, утонувший предмет не имел для тебя особой ценности? — выражение его лица не изменилось, а безразличие в голосе показывало, насколько ему плевать на произошедшее. Я поджала губы, проигнорировав вопрос. — Ну и хорошо, предметы всегда привязывают к прошлому, они как якорь тянут нас назад. Все, что нам нужно, хранится здесь, — он коснулся своей головы, усмехнувшись.

Мне показалось, что он знает больше, чем кажется. Это нечестно. Да кто он такой? Птица встрепенулась, несколько раз расправив крылья, ее пятнистые перышки перебирал ветер, и они точно танцевали. И я задала совсем не тот вопрос, который мучил меня.

— Это ведь ястреб?

Бледно-серые глаза устремились на меня, и я зябко поежилась: точно окунули в холодный пруд. И звонкий смех колючими льдинками коснулся кожи. Я смущенно замялась, растерявшись.

— Ястреб, ястреб, — он взмахнул согнутой рукой, птица, разинув клюв и распахнув крылья, взмыла в небо. Незнакомец проводил питомца задумчивым взглядом. — Есть разговор, как раз о прошлом.

— Зачем? Кто вы?

— А вот это правильные вопросы, — он неспешно отряхнул рукав куртки. — Имя Мириус Фигель о чем-нибудь говорит?

Я открыла рот. Да ладно, это он помог мне? С чего вдруг?

— Меня попросил хороший друг, который, кстати, за что-то просит у тебя прощения. Николас и прощение, давно я не слышал эти два слова рядом, — тут же мысленно возведя стену и закрыв сознание, я нахмурилась. — Даже так? — он вновь рассмеялся, и я передернула плечами, стараясь избавиться от навязанных ощущений.

Желание сбежать нарастало с каждой минутой. Это человек пугал меня, а от пустоты и проглядывающего безразличия хищника во взгляде внутри меня поднимался животный ужас.

— Сядь, — голос прозвучал спокойно, но, кажется, не повинуйся я ему, и меня разорвут, уничтожат.

На подгибающихся ногах я дошла до лавочки и с трудом опустилась на самый край. Собеседник молчал: могла поклясться, что он не смотрит на меня, но замечает все.

«Скорей бы разговор закончился, может, еще удастся достать медальон?», — и я бросила осторожный взгляд на озеро.

— Энджил был дураком.

Я подскочила от услышанного. Его голос, словно став с ветром единым ледяным порывом, забрался за шиворот. И возмущенно повернулась к говорившему, желая опровергнуть слова.

— Ты знала его слишком мало. Он не смог принять себя, свою суть. Думаешь, долгая жизнь даруется просто так? Нам подобным нужна энергия, особенно она вкусна у тех, кому мы дороги. А знаешь, что с ними происходит? Они быстро стареют, становясь непривлекательными развалинами. Энджил не смог этого принять. Когда третья избранница оказалась прикована к кровати меньше чем за год, он возненавидел и начал неосознанно уничтожать сам себя, — и, не обращая внимания на мое негодование, продолжил: — Думаешь, если б не инвалидное кресло, то беспорядочные связи, дуэли, драки и безумства закончились бы? Отгородившись от всего мира, Энджил думал, что убережет очередную жертву, но тут появилась ты.

— Он мне не сделал ничего плохого!

— Видимо, очень старался, но останься ты, и рано или поздно Энджил бы сорвался, а после не простил бы себя за это. Вспомни, ведь были случаи, когда он пугал тебя? — я почувствовала, как мое лицо изменилось от осознания, что он прав. И все еще пытаясь найти оправдания, открыла рот. — Пустые слова. То, что он отпустил тебя, — единственное разумное, что он сделал. Жить иллюзиями и мечтами — самое большое заблуждение. Теперь перейду к делу.

Он положил ногу на ногу и, продолжая ухмыляться моей внезапной растерянности, продолжил:

— У Николаса ты спрашивала про Лилит, — еще не успев отойти от услышанного, я пыталась осмыслить новую информацию, но собеседник и не ждал ответа. — Ее ребенок был от меня.

Видимо, недоверие отразилось на моем лице. Он понимающе кивнул, скривив губы.

— Тебе Алекс совсем про меня не рассказывал? Может, хоть вскользь упоминал про Эрика?

«Псих, одержимый местью своему отцу? — я смерила его осторожным взглядом. — А он неплохо скрывает свои наклонности».

— Ну слава богу, а то чуть не расстроился, — откинувшись на спинку скамьи, он прищурился, налетевший ветер разметал его волосы, скрыв довольный взгляд.