Вспомнить Все

В голове эхом зазвучали последние слова старика из сна, заглушаемые до этого моим же сознанием:

— Жду тебя на прежнем месте не позднее чем через неделю. А это, — и его морщинистая рука кинула в мою сторону кольцо, — чтобы не приняла увиденное за сон.

Кольцо выпало из моих ослабевших рук, звонко ударившись о пол, и закатилось под кровать. Я обессиленно осела на пол.

— Неделя, у меня есть одна неделя, а что потом? — страх, казалось, проникал из самого сердца, вытягивая свои клейкие щупальца, обнимая, заворачивая попавшуюся жертву.

Мысли рвались то в одну, то в другую сторону, пытаясь предугадать возможный исход встречи, но сознание словно заледенело, не давая подпитки для развития сюжета. Рука сама собой куда-то потянулась, и через считанные секунды в ладонь больно впился ободок кольца, пальцы с силой сжимали его, боясь вновь потерять, как самую большую драгоценность.

Когда я очнулась, сумев избавиться от сковавших меня точно заклинание слов, за окном зарождался рассвет.

Я так хотела покинуть это место, так рвалась прочь отсюда, словно из клетки, а утраченная свобода ждала меня там, за сотню лет, в будущем. И когда появился шанс, сомнения не покидают меня, а сердце переполняет тоска.

Я заходила взад-вперед по комнате, пытаясь понять причину этого. Взгляд скользнул по столику, на котором стояла стеклянная ваза с нежными цветами, отдаленно напоминающими розы. Застыв, уставилась на очередной знак внимания. Невольно приблизилась, желая вновь ощутить легкий аромат цветов, и, ошарашенная прозрением, прошептала только имя. Энджил. В голове отчетливо зазвучали слова признания, и я невольно всхлипнула, разрываемая противоречивыми чувствами. Насколько бы все было легче, вернись я домой до знакомства с ним. А сейчас мне так не хочется потерять его. Я заметалась еще сильнее. На одной чаше весов папа, друзья, привычная жизнь с перспективами на будущее, на другой Энджил. Девушке в девятнадцатом веке еще мало что позволено, поэтому единственное, что меня тут ждет, — дети и редкие вылазки на светские мероприятия. Такая жизнь точно не для меня.

Решительно вернув на палец кольцо, вызвала служанку. К моему удивлению в комнату вошла совершенно не знакомая мне девушка с подносом, на котором стояли чайник с кружкой и вазочка с печеньем. Она чуть дергано поклонилась.

— Я тебя раньше не видела, — удивилась я, недоверчиво оглядывая опустившую взгляд служанку.

— Я новенькая, — и она зевнула, повернув голову в сторону.

Пожав плечами, по сути, пусть поможет, раз другие заняты, а вечером попрошу Алекса, чтобы ко мне приходила прежняя девушка. Мы с ней вроде как нашли общий язык.

— Может, желаете чая? — она слишком поспешно поставила поднос на столик и схватила чайник.

Отрицательно покачала головой, пить хотелось не сильно.

Пока собиралась, девушка успела зевнуть бессчетное количество раз. От ее вида саму стало клонить в сон, чтобы взбодриться, потерла лицо руками. Так странно. Но к концу сборов девушка уже едва передвигала ноги. Неужели Алекс настолько загонял прислугу, что она готова уснуть во время работы?

Мельком оглядела свое отражение: темно-синее платье, распущенные волосы, слегка уставший вид, бывало и лучше, но затягивать время сборов не хотелось.

— Позвольте, я застелю постель и приберусь?

Нахмурилась: речь, как и движения помощницы с момента ее появления стали заторможенными. Прислужница по-прежнему смотрела в пол, избегая прямого взгляда. Оглядев комнату — а стоит ли вообще прибираться или отослать ее, — поймала взглядом наполовину распустившиеся бутоны в блестящей на свету вазе. Сердце вновь екнуло, ускорившись и быстро кивнув служанке, я заторопилась на поиски моего Ангелочка.

Преодолев лестницу, остановилась возле гостиной, только сейчас обратив внимание на давящую тишину во всем доме. Нервно дернулась. Воспоминания ожили и шипящими змеями оборачивались вокруг моего тела, ядом скользя по коже.

— Есть кто? — слишком тихо, почти шепотом произнесла я, сомневаясь, что мои слова вообще мог кто-либо услышать. Тревога, зародившаяся еще в комнате, сменила вектор направления, резко начав усиливаться.

Нахмурившись, постаралась припомнить, планировал ли на сегодня Алекс отпускать слуг, но мне все больше казалось, что эта странность вновь не случайна. По телу пробежала нервная дрожь и, услышав из левой части дома приближающиеся шаги, не помня себя юркнула в столовую, спрятавшись за штору.

Подоконник больно уперся мне в поясницу, сжав его прохладный край, затаила дыхание. Звук шагов ускорился. Теперь они стучали часто, отбивая тревожный ритм рядом с комнатой. И вот в тишину ворвалось глубокое сопение, казалось, вошедший втягивал носом воздух, принюхиваясь.

Топорщащуюся штору скрывал шкаф с сувенирной посудой и статуэтками, но стоит пройти от входа левее, и неприлично торчащая ткань непременно привлечет внимание. Осторожные шаги затихли, приглушенные ковром, сейчас мне оставалось только гадать, в каком направлении движется человек.

От затянувшегося ожидания мышцы начало сводить и трясти, от неприятных ощущений тело дернулось сильнее. Я прикусила губу, надеясь, что колыхание ткани вышло не столь заметным со стороны.

— Выходи, я тебя нашел! — вкрадчивый голос резанул тишину, разрывая ее в клочья. — Мы одни в доме.

Зажав рот рукой, чтобы не вскрикнуть, закрыла глаза на секунду став маленькой девочкой, верящей, что если ты никого не видишь, то и тебя не заметно. Жаль, что это чудесное время, наполненное наивными и глупыми мыслями, осталось далеко позади.

— Хватит прятаться, — с этими словами штору отдернули, и я чуть не запрыгнула на подоконник от пожирающего меня взгляда.

— Эдвард? Что ты здесь делаешь? — как бы я не старалась, голос сорвался на писк, да и мои жесты говорили красноречивее слов. — Где все?

— Спят, — спокойно протянул он. — Знаешь ли ты, что после чая клонит в сон?

Я, делая небольшие шаги, сместилась в сторону, обходя его. К моему удивлению, Эдвард не препятствовал, лишь не сводил прищуренных голодных глаз.

— Где Энджил? Что ты с ним сделал? — меня начало заметно колотить от страшных мыслей, которые с радостью предоставляло воображение.

— Все спят. Не хотел, чтобы нам кто-то помешал.

Наконец между нами оказался круглый столик с одиноко стоящей кружкой.

— Что тебе надо?

— Месть, — гремучей змеей прошипел он. — Из-за тебя погиб мой двоюродный брат, мы были близки с детства, — Эдвард оскалился в подобии улыбки. — Жалкий мальчишка подумал, что любовь сможет преодолеть все. Вижу по твоему лицу, что ты даже не понимаешь, о ком я. Этот глупец проиграл, та, ради кого он перестал дышать, забыла о нем, — от резкого удара кулака о столик я вскрикнула и, схватив стоящую кружку, метнула в его сторону.