Вставай! Страна огромная!

— Что за особенность? — тело сержанта, невольно, подалось вперед, выказывая, тем самым, его неподдельную заинтересованность в этом вопросе.

— Я думаю, что могу довести их до вашего сведения, — стал незаметно переводить разговор в доверительную плоскость, — тем более, что в скором времени эти знания вам понадобятся.

— В каком смысле? — голос сержанта выдавал растерянность.

— В самом, что ни на есть прямом, — продолжал я негласное психологическое давления, — кстати, как Вас по имени, отчеству.

— Николай Спиридонович, — теперь, кроме растерянности, явно слышалось и недоумение.

— Николай Спиридонович, давайте, отойдем немного в сторонку, — повел я его из зоны досягаемости слуха остальных пограничников.

Сержант, исподлобья, зыркнул в мою сторону, но промолчал.

— Так вот, — сказал я, когда мы удалились на безопасное расстояние, — я не знаю, насколько вы в курсе вопроса, но, после отражения первого удара, пограничные войска, приказано отвести за передовую линию наших войск, — и дождавшись подтверждающего кивка, продолжил. — С задачей поиска, выявления, задержания, а при невозможности и уничтожения вражеских агентов, диверсантов и различных пособников в тылу наших войск. — новый кивок. — А вот для того, чтобы эффективнее выполнять эту задачу, некоторая толика дополнительных знаний, вам, я думаю, нисколько не помешает. — я опять сделал паузу, которая уже явно выглядела как преднамеренная. — Но-о, услуга за услугу…

— Что вы хотите, — подозрения всколыхнули пограничника с новой силой.

— Об этом несколько позже, — опять увел я разговор в сторону, при этом заново опутывая собеседника словесами, как паутиной, — и поверьте, моя просьба будет чисто личного характера.

Таким образом ведет себя рыбак, задавшийся целью подвести крупную рыбу, как можно ближе к берегу. Натянет леску, затем отпустит, создавая у рыбы иллюзию свободы, а сам, тем временем, невозмутимо выбирает образовавшуюся слабину, причем без всякого сопротивления.

— Так вот, на этот раз германская разведка сама себя перемудрила. И подвела ее, как это не парадоксально, именно немецкая аккуратность и педантичность. Или, лучше сказать, излишняя основательность. Наверное забыли, известную поговорку, что «лучшее — враг хорошего». Желая сделать как можно более качественную подделку они не стали экономить на материале, и использовали все то, лучшее, что могла им предоставить их, германская промышленность.

— Ну и что? — было ясно видно, что сержант не до конца понимает, куда я веду.

— А то, — продолжал я, как ни в чем не бывало, — что на скрепки, соединяющие страницы командирской книжки, они используют нержавеющую проволоку…

— Ну и что?

— Пока удостоверение новое, то и ничего. Но, все дело в том, что они любят рядить своих агентов и диверсантов в опытных военнослужащих. Имеющих солидный послужной список. Таким доверия больше. Понимаешь? — и дождавшись ответного кивка, продолжил. — А вот тут то, собака и порылась…

— Как? — опять в голосе явственно слышалось искреннее непонимание.

— В этом то, говорю, и собака зарыта. Так понятнее?

— Ага, — совсем уже по детски обрадовался сержант.

— У наших, старослужащих, по типу тебя, — не преминул я польстить сержанту, — со временем скрепки ржавеют. И следы от ржавчины пачкают бумагу. Можешь сам убедиться.

Сержант достал свою, сержантскую книжку, и, некоторое время, увлеченно ее разглядывал. Для сравнения я протянул ему свое удостоверение, где скрепки были уже изначально, искусственно, состарены. Чего проще, вытащил, на ночь положил в воду, затем обратно. Ржавеют быстро — проверено на собственном опыте.

— А вот фальшивки, таких следов ржавчины не имеют. Уразумел?

— Так точно! — лицо его расплылось в улыбке.

— Пользуйся, — проявил я щедрость и широту души, — и другим можешь передать. Но так, чтобы враг не догадался, раньше времени.

— Можете не сумлеваться, — заверил меня сержант.

Убедившись, что доверительные отношения установлены, я перешел к главному.

— А теперь, на счет моей просьбы, — увидев его настороженность, тем не менее продолжил, — ты мое предписание внимательно изучил?

— Так точно!

— В преддверии предстоящего нападения противника, — начал я официально, — принято решение отправить в предполагаемую зону будущих боевых действий группу наблюдателей, от наркомата. С целью сбора объективной информации и передачи ее напрямую, минуя другие инстанции. Во избежание ее искажения. — немного подумал и добавил. — Решение принимал лично товарищ нарком. Это до тебя доходит?

— Ясно — понятно, уразумел, — даже обиделся сержант, — ведь не мальчишка, чай!

— Так вот, задача, поставленная товарищем Берией, недвусмысленна — НАБЛЮДАТЬ, и докладывать. Вмешиваться разрешается только в самом крайнем случае. Доходчиво объясняю?

— Более чем.

— Но я ведь, все ж таки русский человек! И моя совесть коммуниста, не дает мне права, безучастно наблюдать, как враг вторгается на нашу землю! Мой долг, как и долг любого советского гражданина дать достойный отпор агрессору! — я поймал себя на мысли, что стал изъясняться лозунгами. Но тут же спохватился, что именно такие слова будут не только более всего уместны, в данный момент, но и быстрее дойдут до собеседника. Ведь, насколько известно, именно на лозунгах воспитано нынешнее поколение. Поэтому мои, пафосные, слова не должны вызывать отторжения. Но тем не менее поинтересовался, — я не слишком заумно говорю?

— Да нет, — подтвердил мои предположения сержант, — доходчиво все объясняете.

— Да, но совесть советского командира, обязывает меня, свято соблюдать пункты приказа! Как быть?

— Не знаю, — сержант пожал плечами.

— Вот я и прошу тебя, Николай Спиридонович, оказать мне услугу…, - новая пауза.

— Какую? — было видно, что настороженность его рассеялась, и вопрос им задан далеко не из праздного любопытства, а для того, чтобы уяснить, какие сюрпризы в будущем его ожидают в моем лице.

— Я тут, вместе с вами, немного повоюю, — я со значением посмотрел на него, но боюсь, что в темноте он не сильно рассмотрел многозначительности взгляда, поэтому продолжил, — а ты, по возможности, не будешь распространяться о моем участии. Ну, в крайнем случае подтвердишь, что ситуация была действительно крайняя.

Он немного подумал, видимо прикидывая какие неприятности его могут ожидать в дальнейшем, если он согласится, но тем не менее выдал:

— Согласен.

— Ну вот и хорошо, — обрадовался я, — тогда пошли к остальным, обсудим диспозицию.