«Вставайте, братья русские!» Быть или не быть

— Кому же тогда дань платить?

— Обоим… или никому.

— Как это? — удивленно протянул князь Ярослав.

— Гуюку говорить, что дань взял Батый, а Батыю — что Гуюк.

— Но так долго продолжаться не сможет… Прознают, и что тогда?

— А ничего! Ждать, пока один из них покинет этот мир. А кто иной придет на ханский трон, с ним и решать, как жить.

— Мудрено все, Роман Федорович. Но путь до Каракорума долог, обмозгую, — решительно тряхнул головой князь Ярослав Всеволодович.

2

1245 год для князя Александра выдался сложным. Литва вновь подняла голову. Литовский князь Миндовг, прознав, что великий князь Ярослав Всеволодович уехал в Каракорум и его долго не будет, а значит, и защищать Белую Русь некому, двинул свои полки на Торжок и Бежицу. Захватив городки-крепости, литовцы увели в полон многих жителей, разграбили дома, угнали скот. Но они не учли урок, преподнесенный им ранее новгородским князем Александром. Он расценил действия князя Миндовга как разбойный набег. Со своей дружиной он настиг литовских разбойников, вернул полон и награбленное. Но этим не ограничился. Князь гнал литовцев до самого Жижина, окружил и всех не сдавшихся в плен уничтожил.

Литовцы запаниковали. Князь Миндовг думал, что новгородская дружина пойдет по литовским землям, и спешно стал готовить войско. Но князь Александр вернулся в Новгород, где его уже ожидал посол Литвы. Князь Миндовг приглашал князя новгородского в Кернов-град, что на Вилии.

Александр откликнулся на приглашение литовского князя и прибыл в Кернов, но не с посольством, а с княжеской дружиной.

Князь Миндовг торжественно встретил новгородского князя, посетовав, что Александр привел с собой дружину, на что Александр только рассмеялся, сказав:

— Береженого Бог бережет! Не в свои пределы пришел, потому и берегусь. У вас что ни куст, то разбойник. Немало людишек от шишей литовских претерпело.

— Что верно, то верно, — согласился Миндовг, отделяя себя от похода на Торжок и Бежицу. — Земель-то у Литвы много, за всем не уследишь.

Дворец литовского князя был невелик, но роскошен. Александр же отнесся к увиденному холодно, выказав некоторое пренебрежение богатству, чем немало удивил литовского князя и его ближних бояр.

В честь новгородского князя и его дружины был учинен пир. Поднимали чаши с вином за здоровье, за дружбу и добрососедские отношения. Здесь же, на пиру, князь Миндовг, не утерпев до утра, громко, чтобы слышали все в зале, сказал:

— Слава невского героя докатилась до Немана. Ливонский орден, потерпев поражение на Чудском озере, не смирился. Рыцари копят силы и выжидают подходящего момента. Папа Иннокентий Четвертый объявил крестовый поход на восток. Но Литва ближе к Ливонии, чем Русь Белая, а значит, мы первыми встретим удар Ордена. Я зову тебя, князь Александр Ярославич, объединиться! Союз против крестоносцев!

Зал замер в ожидании ответа, лица пирующих обратились в сторону Александра Невского. Тот встал, поправил пояс и спокойным, размеренным голосом произнес:

— Союз — это хорошо. Ливонский орден и вам враг, и нам. Мы бивали тевтонов, побили ливонцев, полезут в наши пределы — побьем еще. Ибо сила наша в правде, в правоте, сила наша в вере. Бог ведет нас к победе. Креститесь. Крестись ты, князь Миндовг, вы — князья и бояре, народ литовский. И тогда мы, единоверцы, пойдем вместе супротив крестоносцев. Вера — это сильное оружие.

Предложение Александра крестить Литву как непременное условие оказания военной помощи против Ордена поразило князя Миндовга и его окружение. Понимая, что для принятия подобного шага нужно время, Александр не торопил князя Миндовга с ответом и, чтобы сгладить категоричность своего призыва, с улыбкой предложил:

— Крещение — дело непростое. А пока первым шагом навстречу друг другу может стать обмен пленными. Пленных литовцев я привел с собой и отдаю их вольно, без выкупа.

Слова Александра были встречены криками ликования.

Князь Миндовг тоже поднялся, поднял руку, призывая к тишине.

— Я благодарен тебе, князь Александр, за столь щедрый подарок. Я не могу вернуть сейчас всех пленных, но клянусь, что очень скоро они сядут у родных очагов, даже если за каждого придется заплатить из собственной казны.

Его последние слова потонули в восторженных криках литовской знати. Князь Миндовг был прижимист, и это знали все.

На следующий день, прощаясь у стен Кернов-града, князь Миндовг заверил Александра:

— Литва будет православной, и я покажу в этом всем пример!

3

Путь в Каракорум был долгим, утомительным, тяжелым, сопряженным с риском для жизни. Езда в седле стала испытанием и мукой для приболевшего князя Ярослава. Как ни противился великий князь обстоятельствам, но пришлось пересесть в кибитку. По безводной степи, через земли кипчаков, карлунов, народа каганлы медленно продвигалось посольство русского князя. С великим трудом добрались до озера Байкал, но впереди им предстоял еще более трудный путь: через пустыню Гоби к истокам реки Амур. Именно там, на исторической родине монголов, в двадцатые годы XIII столетия была построена столица огромной империи.

Князь Ярослав наравне со всеми переносил тяготы и лишения пути. Сколь много ни взято было в путь воды, еды, корма для лошадей, тянувших подводы и кибитки, нагруженные добром, их все равно не хватило. Было золото, но не у кого было купить еду. Начался голод. Путники то изнывали от жары, то корчились от стужи. Почти все сопровождавшие князя бояре умерли, не выдержав трудностей пути. Даже закаленные в сражениях воины не выдерживали лишений, и посольство могильными холмиками отмечало пройденные версты.

Князь Ярослав поражался жизни народов, через земли которых проходило посольство. Они не пахали, не сеяли, не строили городов. Одевались в шкуры животных, жили в войлочных шатрах, палатках, кибитках, разводили скот, охотились, ловили рыбу. Лишь в немногих селениях можно было купить рис, молоко, мясо, сыр. Но их хватало ненадолго, ибо селения были малы и съестные припасы их были невелики.

Наконец, вышли к реке Орхон. До столицы уже было рукой подать. Дружина повеселела, приободрился и князь.

На подходе к Каракоруму посольство встретили монгольские чиновники, посланные ханшей Туракиной. Для размещения русскому посольству отвели несколько шатров вне города. На следующий день прибыли уже другие чиновники и предложили князю Ярославу осмотреть город, на что тот охотно согласился, хотя испытывал недомогание — тяготы пути сказались на здоровье.

Каракорум был огромен. Опоясанный высокой глиняной стеной, разрезанной четырьмя въездными воротами, он простирался от края до края, и конца ему не было видно.