«Вставайте, братья русские!» Быть или не быть

— Из Великого Устюга.

— А на Волге как оказалась?

— За долги имали у батюшки. Купец Ибрагим сказал, что какому-нибудь татарскому воину продаст. А я не хочу к воину. Они грязные, воняют и плетками дерутся, — губы у Родимны задрожали, и она расплакалась.

Оборачивая девушку принесенным одним из ватажников плащом, Андрей как мог успокоил:

— Теперь тебя никто не обидит. Обсохнешь. Ушицы с нами поешь, а там будем думать, как тебя к батюшке с матушкой возвернуть.

— Нет у меня ни батюшки, ни матушки, — сквозь слезы проронила девушка. — Одна я.

— Как же так? Ты сказала, что тебя у отца за долги забрали? — с возмущением воскликнул Евсей.

Девушка кивнула и разрыдалась еще сильнее.

Позже она рассказала, что вначале за долги хорезмский купец Ибрагим забрал мать, потом ее. Но отец не хотел отдавать Родимны, воспротивился, и купец запорол его до смерти.

Что делать с девчонкой, Андрей не знал. Оставить ее в лагере среди полутысячи мужиков и парней нельзя, отправить в Булгарию к отцу — тоже не дело. Хватит и того, что родных сыновей ему на руки передал. «А отправлю-ка я ее в Ростов к боярину Дмитрию Фроловичу, чай, не объест одна-то, да и сама не в тягость будет — рукодельница».

Так Андрей и поступил. В Городце задержался из-за болезни суздальский купец Афанасий. К нему-то и обратился Андрей с просьбой. Купец охотно согласился взять Родимну до Суздали, а когда городецкий воевода отсыпал ему серебра, то купец заверил, что девушку доставит до Ростова и передаст из рук в руки боярину Дмитрию Фроловичу. Прощаясь, Андрей показал Родимне мешочек с золотыми монетами.

— Это твое приданое. Афанасий передаст мешочек боярину Дмитрию. Я ему про тебя отписал. Встретишь доброго парня…

— Я уже встретила, — зардевшись, тихо произнесла Родимна. — И буду его ждать. Ты не думай… Это я с виду такая, а на самом деле мне уже семнадцать…

— Я чего-то не пойму, ты что, за меня замуж собралась? — затряс головой Андрей.

— За тебя, — отчаянно выдохнула Родимна. — Ты же вдовый…

— Так что с того. Ты же мне в дочери годишься.

— Вон сколь молодцов в твоем войске, а глянулся ты мне один. Люб ты мне, и без тебя я умру. Я это знаю… — теребя кончик косы, тихо говорила девушка. — Ты умный, добрый, сильный, и я буду тебе хорошей женой, — с твердой решимостью произнесла Родимна и отчаянно посмотрела Андрею в глаза.

Городецкий воевода был озадачен и немного растерян. Поначалу он хотел высмеять девчонку и тем самым отбить ее охоту к замужеству. Но увидев чистый взгляд голубых глаз, замерших в ожидании, передумал. Чего-чего, а столь откровенного признания от Родимны он не ожидал.

Проведя ладонью по ее русой головке, он сколь можно мягче сказал:

— Поезжай, Родимнушка, с Богом. Там видно будет, — а сам подумал: «Душа ты трепетная. Это в тебе не любовь говорит, а чувство благодарности за избавление от страшной судьбы на чужбине. Поживет в боярской семье, встретит кого, и загорится сердечко девичье!»

Как уезжал Афанасий с Родимной из Городца, Андрей не видел. Он покинул город раньше. О Родимне воевода вспоминал часто, ее искренняя исповедь волновала его. Но всякий раз Андрей отгонял всплывавший образ девушки усмешками: седа борода, а туда же… в женихи!

СЛУЖЕНИЕ

1

В первые дни января 1263 года посольство великого князя Александра Невского прибыло в столицу Золотой Орды город Сарай. Путь был долгим, трудным. Когда вступили в монгольские пределы, столкнулись с пугающим и неизвестным доселе природным явлением — пылевыми бурями. Огромной силы ветер нес пыль и песок, затмив белый свет, заставив остановиться и конного, и пешего. Вслед за стеной пыли на путников обрушился мокрый снег, и все это при непрекращающемся леденящем душу ветре. Видавшие виды дружинники истово крестились и говорили:

— Неспроста это! Бусурманские боги не хотят нас пускать в свои пределы.

Наконец путь пройден. Впереди столица Орды, но и здесь не повезло: ханский чиновник, встретивший посольство за версту от столицы, сообщил, что великого хана Берке в Сарае нет. Он в своих дальних становищах за Ахтубой.

Но и это препятствие было преодолено.

Посольство разместилось в приготовленных двух больших шатрах, застланных кошмами, коврами, для князя было приготовлено ложе из множества одеял и подушек. В центре шатра стояла печь для обогрева, дым от которой выходил в отверстие в вершине шатра, а перед входом в шатры горели негаснущие костры, отгоняющие злых духов. С момента прихода в ханскую ставку посольство бралось на обеспечение Ордой: еда, вода, кумыс для людей, овес и сено для лошадей поставлялись ежедневно в одно и то же время в расчете на одну голову.

Потянулось, казалось, нескончаемое время ожидания. День за днем, неделя за неделей… Хан не спешил принять посольство: во-первых, в Орде все делалось не спеша, размеренно, и ожидание входило в ритуал приема; а во-вторых, хан Берке был сердит на подвластного правителя покоренных земель, не сумевшего удержать свой народ от бунта.

Князь Александр мог покидать шатер, прогуливаться по ставке, даже выезжать в степь, но в сопровождении одного из ханских чиновников.

Выехав из Руси в неспокойное время, князь, находясь в неведении, пребывал в тревоге и раздражении. Молитва не помогала, беседы с ближними боярами тоже. В конце февраля в его шатре появился гость — булгарский князь Роман Федорович. По тому, как он выглядел, было видно, что путь в Орде ему дался нелегко: щеки запали, под глазами пролегла чернота, если в последнюю встречу седина лишь посеребрила виски, то сегодня обсыпала и голову, и бороду, и усы.

Князь Александр был рад появлению Романа Федоровича. Он поспешил навстречу гостю, обнял его, усадил на подушки.

— Не чаял увидеть тебя, князь Роман, здесь. Вот уже, почитай, восемь седьмиц ни одного родного лица, все желтые да узкоглазые… Девок прислали развлечь, да и те все больше низкорослые, колченогие… Прогнал! Ты сам-то откуда? Случаем, не из Руси? — засыпал вопросами Романа Федоровича князь Александр. — Что во Владимире, Ростове?

— Из Булгарии я, но был и на Руси. Правда, токмо в Городце и Новграде Низовском.

— И что говорят? Что Русь?

— Затихла. Угомонился народ. Как баскаков татарских да откупщиков прогнали, так и успокоились.

— Слава Богу, — перекрестился князь Александр. — Я тут извелся думами: а ну вгорячах начнут татарам головы рубить! Тогда все! Хан Берке орду на Русь поведет!

— Чтобы хану повести войско на Русь, повода не надобно, — горестно усмехнулся Роман Федорович. — Ноне под ним тридцать туменов. С таким войском от моря до моря пройти можно. А на Русь он может и булгар направить. У Гази Бараджа в готовности к походу семь туменов стоят. Сможешь ты собрать подобное войско, чтобы противостоять булгарам?

Не зная, что ответить, Александр Ярославич спросил:

— А… может направить?

— Хан может все, никто ему не указ. Но я помогу тебе, князь Александр, сократить срок ожидания. Думаю, ты не с пустыми руками в Орду приехал? А как хан поступит с Русью, будет зависеть только от тебя. Позже я расскажу тебе, что хан любит и как с ним нужно вести разговор, — поднимаясь с подушек, сказал Роман Федорович. — Завтра ближе к вечеру я зайду к тебе, князь Александр Ярославич.

— А как же медку с дороги-то, не помешает… за встречу?