Шрифт:
Николай Елин, Владимир Кашаев
ВСТРЕЧА С МУЗОЙ
Николай Константинович Смирнов сидел поздно ночью, полуодетый, за письменным столом, яростно, как тигр беззащитную антилопу, грыз хрупкий карандаш и дожидался посещения поэтической музы. Нелёгкое это было дело. Женщин вообще всегда долго ждать приходится, а уж про музу и говорить нечего. Он её уже несколько лет ждал - и хоть бы хны! Придёт с работы, поужинает, телевизор посмотрит, а как передачи кончатся - берёт в руки карандаш и на поэтическую вахту заступает, музу ждать садится. Часов до двух подождёт, убедится, что она и на этот раз
И на этот раз тоже он уже совсем было отчаялся музу увидеть, уже хотел дверь на цепочку закрывать, как вдруг - звонок. Открывает Смирнов и видит - она! Муза. Николай Константинович её сразу узнал, он её именно так себе и представлял: в парике, но ненакрашенная, "Стюардессу" курит.
Забегал Смирнов, засуетился, кресло принёс, к письменному столу придвинул.
– Может быть,- говорит,- чайку перед работой хотите выпить или вина сухого?
– Нет-нет,- отвечает муза.- В рабочее время этим не балуюсь. Давайте уж сразу к делу приступим. У меня сегодня ещё клиентов много...
– Давайте, давайте,- закивал Николай Константинович, сел рядом с музой и открыл тетрадку в косую линейку.
Муза неодобрительно покосилась на тетрадку и спрашивает:
– А у вас что, в клеточку нет?
– В клеточку?
– растерялся Смирнов.- А... зачем? Я думал... для стихов... в линеечку удобнее...
– Для стихов?
– удивилась муза.- Ах да! Вы ведь ждали музу поэзии. Как я могла забыть!
– А вы разве не...
– Увы, нет! Я муза прикладной математики. Муза поэзии сейчас на симпозиуме, ну и... я временно исполняю её обязанности.
– Но я... извините, я по математике не просил... Это как-то неожиданно...
– Пожалуйста, я могу уйти,- пожала плечами муза.- И сделаю пометку в нашем журнале регистрации, что вы отказались.
– Нет-нет, почему? Я не отказываюсь!
– испугался Николай Константинович.- Я просто хотел сказать... у меня способностей нет к математике...
– Ну, это пустяки!
– успокоила его муза.- Пусть это вас не волнует. Это уж моя забота!
– Ну-ну, хорошо...- неуверенно произнёс Смирнов.Если вы хотите... Я согласен сделать какое-нибудь открытие в математике... Только я не знаю, что открывать...
– Для начала откройте тетрадку в клеточку,посоветовала муза.- Открыли? Теперь с левой стороны пишите: "Доходы от занятий литературой Смирнова Н.К."...
– Да какие же доходы!
– засмущался Н.К.- Доходов пока что нет. Ни разу не напечатали мои стихи эти мерзавцы!
– Какие мерзавцы?
– не поняла муза.
– Да всякие. В разных газетах и журналах. Затирают, знаете, талантливых авторов...
– Так, значит, вы пока ни копейки за свои литературные труды не получили?
– Увы...- скорбно покачал головой Николай Константинович.
– Тогда поставьте в графе доходов прочерк,распорядилась муза.- Справа пишите: "Расходы"... Написали? Теперь ответьте мне: вы сами свои стихи по редакциям разносите или по почте посылаете?
– Только сам!
– с достоинством сказал Смирнов.Личные контакты, знаете ли, всегда идут делу на пользу.
– Если сами, то пишите: "Транспортные расходы - три рубля ежемесячно..." -
Что вы, три рубля!– возразил
Николай Константинович.- Никак не меньше пяти!
– Хорошо, пишите
пять,- согласилась муза.- Пойдём дальше. Вы, как я понимаю, за стихами за полночь засиживаетесь?
– Да, бывает часа в три ложусь, а то и десять минут четвертого,- с гордостью сообщил Смирнов.
– Скажите, а есть не хочется?
– полюбопытствовала она.
– Ещё как!
– сознался Николай Константинович.- Ночью всегда аппетит зверский бывает, особенно когда наработаешься. Больше чем днём съедаешь!
– Ну, будем считать по полтиннику за ночь,- прикинула муза.- Итого в месяц расходы на дополнительное питание составят... пятьдесят на тридцать... пятнадцать рублей. Отметьте в тетрадке... К тому же если вы так поздно ложитесь, то утром, должно быть, спать хочется?
– Ещё бы!
– пожал плечами Смирнов.
– На службу опаздываете?
– Бывает...
– Наверно, и на работе носом клюете?
– Случается,- вздохнул Николай Константинович.- На прошлой неделе в лифте заснул. Начальник из-за этого на шестой этаж пешком поднимался. Пришлось сослуживцам монтёра вызывать, чтобы меня добудиться.
– Ну и как к этому руководство относится?
– сочувственно спросила муза.- Ругается здорово?
– Если бы только ругалось!
– горько усмехнулся Смирнов.А то за последний квартал меня два раза премии лишали. Сухие, черствые люди! Бюрократы!
– И сколько же вы на этом потеряли?
– Шестьдесят рублей как одну копеечку! Просто грабёж! Финансовое хулиганство!
– Значит, в среднем двадцать рублей в месяц,- подытожила муза.
– Это сколько же всего получается?
– хмуро осведомился Смирнов.- Если по всем статьям считать...
– Сейчас прикинем... Пять, пятнадцать и двадцать премиальных... итого сорок рублей в месяц.
– Ничего себе!
– буркнул Николай Константинович, дёрнул щекой и судорожно почесал грудь.
– Что это с вами?
– удивилась муза.
– На нервной почве. Вы думаете, когда вас лишают заслуженной премии или твердят, что ваши стихи никуда не годятся,- думаете, это укрепляет нервную систему? Не поверите, элениум пью пригоршнями...
– Ещё пятерка,- задумчиво кивнула муза.
– А жалобы, думаете, на здоровье не отражаются? продолжал Смирнов.
– Какие жалобы?
– Жалобы на редакторов! Их тоже приходится писать ночами, потом ещё нести к машинистке, чтобы отпечатать в трёх экземплярах...
– Вместе с почтовыми расходами ещё пять рублей,заметила она.- Итого получается уже пятьдесят. Может, остановимся?
– Неужели пятьдесят?
– ахнул Николай Константинович.- И это только за один месяц?!
– За один,- подтвердила муза.
– Это что же получается?.. Это же получается, что за полгода... дублёнку можно купить? И всё на одной только литературе?!
– На одной литературе. Если ею не заниматься. Очень это доходное дело! Дублёнка - это ещё так, цветочки! За два года можно мотоцикл с коляской приобрести. За пять лет небольшую дачку с участком. Огурчики можно будет посадить, крыжовник... А через десять лет можно и на автомобиль замахнуться.