Встреча выпускников
Шрифт:
Вспомнив то, что мисс Хилльярд говорила о миссис Гудвин, Харриет была немного удивлена, что она выбрала именно её для выполнения поручения. Но, с учётом некоторых обстоятельств, выбор мог оказаться разумным.
— Вы абсолютно уверены, что записки вчера не было?
— Не думаю, что она там была. Я открывала различные страницы для справки, и полагаю, что заметила бы её.
— Вы дали книгу в собственные руки мисс Хилльярд?
— Нет, я положила её в ячейку мисс Хилльярд перед Холлом.
— Итак, любой мог её туда положить.
— О, да.
Разочарованная Харриет взяла записку и пошла дальше. Теперь было не ясно даже, против кого была направлена угроза, а ещё меньше, от кого. Она принесла письмо Питера, и обнаружила, что за это время решение созрело. Она сказала, что позвонит главе фирмы, так она и сделает. Если он и не был техническим
Следующей новостью была сильная ссора между мисс Шоу и мисс Стивенс, которые до этого были ближайшими подругами. Мисс Шоу, услышав полную историю о приключениях предыдущей ночи, обвинила мисс Стивенс в том, что та испугала мисс Ньюлэнд и вынудила её броситься в реку; в свою очередь, мисс Стивенс обвинила мисс Шоу в преднамеренной игре на чувствах девочки, в результате чего у последней развилось нервное расстройство.
Следующей нарушительницей покоя была мисс Аллисон. Как обнаружила Харриет ещё в прошлый семестр, у мисс Аллисон была привычка передавать людям слова, которые о них говорили другие. В припадке искренности она пожелала передать миссис Гудвин намёки, сделанные мисс Хилльярд. Миссис Гудвин немедленно направилась к мисс Хилльярд, и разыгралась в высшей степени неприятная сцена, в которой мисс Аллисон, декан и бедная маленькая мисс Чилперик, которая оказалась вовлечённой в разговор совершенно случайно, стали на сторону миссис Гудвин, а мисс Пайк и мисс Берроус, хотя и считали, что мисс Хилльярд говорила несколько опрометчиво, отметали любые попытки критики незамужних женщин. Эта ссора произошла в саду для преподавателей.
В конце мисс Аллисон ещё больше накалила ситуацию, красочно передав существо вопроса мисс Бартон, которая с негодованием ушла, чтобы поделиться с мисс Лидгейт и мисс де Вайн тем, что она думает о психике как мисс Хилльярд, так и мисс Аллисон.
Да, утро не было приятным.
Между замужними (или собирающимися замуж) и незамужними Харриет ощущала себя Эзоповой Летучей Мышью между птицами и зверями [79] — неприятный результат прошлой разгульной жизни. Ленч прошёл в довольно напряжённой атмосфере. Она пришла в Холл довольно поздно и обнаружила, что главный стол разделился на два враждебных лагеря с мисс Хилльярд на одном конце и миссис Гудвин на другом. Она нашла свободный стул между мисс де Вайн и мисс Стивенс и развлекалась тем, что пыталась вовлечь их и мисс Аллисон, которая сидела по другую сторону от мисс де Вайн, в обсуждение вопросов, связанных с валютой и инфляцией. Она ничего не знала об этом предмете, но они-то, естественно, знали многое, и её такт был вознагражден. Беседа распространилась на весь стол, который выглядел для студенток уже не таким мрачным, и мисс Лидгейт излучала одобрение. Всё шло очень мило, когда скаут, наклонясь между мисс Аллисон и мисс де Вайн, передала сообщение.
79
Имеется в виду басня Эзопа: «Летучая Мышь, птицы и звери»:
Между птицами и зверями готовилась вспыхнуть великая война. Когда обе армии должны были сойтись на битву, Летучая Мышь колебалась, кого поддержать. Птицы, пролетая над её жёрдочкой, сказали: «Иди с нами», но Летучая Мышь ответила: «Я — зверь». Затем звери, которые проходили внизу, посмотрели вверх и сказали: «Иди с нами», но Летучая Мышь ответила: «Я — птица».
К счастью, в последний момент всё закончилось миром, сражения не было, и Летучая Мышь подошла к птицам и захотела принять участие в веселье, но птицы прогнали её. Затем она пришла к зверям, но вынуждена была спасаться бегством, чтобы её не разорвали на части.
— О, — сказала Летучая Мышь, — я поняла. У существа, которое ни то и ни сё, нет друзей.
— Из Рима? — переспросила мисс де Вайн. — Интересно, кто бы это мог быть?
— Звонок из Рима? — резко сказала мисс Аллисон. — О, полагаю, это один из ваших корреспондентов. Должно быть, он лучше обеспечен, чем большинство историков.
— Я думаю, что это меня, — сказала Харриет и повернулась к скауту. — Вы уверены, что сказали де Вайн, а не Вейн?
Скаут была не совсем уверена.
— Если вы ждёте звонка, это должно
быть вас, — сказала мисс де Вайн. Мисс Аллисон сделала довольно острое замечание о знаменитых писателях с мировой славой, и Харриет смущённо покраснела и рассердилась на себя за это.Когда она спустилась в будку общественного телефона в Квин-Элизабет, куда перевели звонок, она попыталась мысленно составить план разговора. Краткое извинение, краткое объяснение и просьба о совете, кому передать это дело. Конечно же, ничего сложного.
Голос из Рима говорил по-английски очень хорошо. Он не думает, что лорд Уимзи находится в отеле, но узнает. Пауза, во время которой она могла слышать шаги, проходящие туда и сюда, на другом континенте. Затем вновь этот же голос, учтивый и извиняющийся.
— Его светлость покинул Рим три дня назад.
О! А они не знают, куда?
Они узнают. Ещё одна пауза и итальянская речь. Вновь тот же голос.
— Его светлость направился в Варшаву.
— О! Большое спасибо.
Вот так!
При мысли, что нужно звонить в британское посольство в Варшаве, её сердце упало. Она положила трубку и вернулась наверх. Похоже, жёсткое проведение собственной линии не принесло большой пользы.
Пятница, вторая половина дня. «Кризисы, — подумала Харриет, — всегда происходят в выходные, когда почта не работает». Если она сейчас напишет в Лондон, и они ответят обратной почтой, даже тогда она, по всей вероятности, не сможет ничего предпринять до понедельника. Если она напишет Питеру, то может воспользоваться авиапочтой, но вдруг он не в Варшаве? Возможно, сейчас он уже в Бухаресте или Берлине. Могла ли она позвонить в Министерство иностранных дел и потребовать, чтобы ей сказали, где он находится? Если бы письмо добралось до него за выходные и он дал ответ телеграммой, она потеряла бы не так уж много времени. Она не была уверена, что сможет наладить контакт с Министерством иностранных дел. А есть ли тот, кто смог бы? А как насчёт достопочтенного Фредди?
Потребовалось какое-то время, чтобы определить местонахождение Фредди Арбатнота, но, в конечном счёте, она поймала его по телефону в офисе на Трогмортон-стрит. Он был в высшей степени услужлив. Он понятия не имеет, где находится старина Питер, но он предпримет шаги, чтобы это выяснить, и если она доверит заботу о письме ему (Фредди), то он проследит, чтобы оно было отправлено как можно раньше. Никакого труда. Счастлив оказаться полезным.
Таким образом, письмо было написано и послано так, чтобы прийти в город первой почтой в субботу утром. Оно содержало краткое изложение дела и заканчивалось так:
«Считаете ли Вы, что люди мисс Климпсон смогут с этим справиться? И кто в её отсутствии там самый компетентный человек? Или, в противном случае, можете ли Вы предложить кого-нибудь ещё, к кому я могла бы обратиться? Возможно, это должен быть психолог, а не детектив. Я знаю, что любой, кого Вы порекомендуете, заслуживает доверия. Вы не могли бы дать телеграмму, когда получите это письмо? Я была бы очень благодарна. Мы тут все взвинчены, и я боюсь, что, если мы не справимся с этим делом быстро, может произойти что-то непоправимое».
Она надеялась, что последнее предложение не выглядело настолько паническим, насколько она себя чувствовала.
«Я звонила в Ваш отель в Риме, и они сказали, что Вы направились в Варшаву. Поскольку я не знаю, где Вы можете оказаться в данный момент, я попросила мистера Арбатнота переправить письмо через Министерство иностранных дел».
Здесь слышался небольшой упрёк, но этого нельзя было избежать. То, что она действительно хотела сказать, было: «Я молю Бога, чтобы Вы были здесь и подсказали мне, что надо сделать!», но она понимала, что он мог почувствовать себя неловко, поскольку не имел возможности быть здесь. Однако ничего плохого не случится, если просто спросить: «Как скоро Вы думаете вернуться в Англию?» И с этим дополнением письмо было закончено и отправлено.
— И, ко всему прочему, — сказала декан, — к нам на обед приедет этот человек.
«Этим человеком» был доктор Ноэль Трип, очень достойный и важный мужчина, член выдающегося колледжа и член совета, который управлял Шрусбери. Друзей и благотворителей такого рода в колледже принимали довольно часто, и, как правило, главный стол был рад такому гостю. Но момент едва ли был благоприятным. Однако договорённость была достигнута в начале семестра, и отложить визит доктора Трипа было совершенно невозможно. Харриет сказала, что считает его посещение полезным мероприятием, которое поможет отвлечь преподавателей от их проблем.