Встреча выпускников

— Вы напоминаете мне, — сказала декан, — что там, в моей комнате, меня ожидает полдюжины червячков, жаждущих получить свою птичку. Трое — опоздавшие без разрешения, двое — граммофоны во время отдыха, и одна — что-то, связанное с автомашиной. Мы встретимся на обеде, лорд Питер.

Она убежала на встречу с преступниками, оставив Питера и Харриет совершать тур по колледжу. Из комментариев Питера Харриет не смогла понять, что у него на уме, ей даже показалось, что он несколько абстрагировался от рассматриваемого вопроса.

— Полагаю, — сказал он наконец, когда они прибыли в домик на Джоветт-гроув, где он оставил автомобиль, — что вряд ли в ближайшие ночи у вас вновь будут неприятности.

— Почему?

— Ну, с одной стороны, ночи становятся очень короткими, а риск очень большим… Ну да всё равно, — вы очень оскорбитесь, если я попрошу вас… если я предложу вам принять некоторые меры личной безопасности?

— Какие меры?

— Я не предлагаю вам класть под подушку револьвер. Но у меня появилась мысль, что с этого момента вы и по меньшей мере ещё один человек может подвергнуться нападению. Это может быть лишь игрой моего воображения. Но если наша шутница напугана и вынуждена сдерживать свои эмоции, — а я думаю, что она напугана, — следующая атака, когда она состоится, может оказаться серьёзной.

— Ну, — сказала Харриет, — по её же словам, она считает меня просто смешной.

Его внимание, казалось, было привлечено чем-то на приборной панели, и он сказал, глядя не на неё, а на автомобиль:

— Да. Но говоря без всякого тщеславия, мне жаль, что я не ваш муж, брат, возлюбленный или кто-то в этом роде, а тот, кто я есть.

— Вы имеете в виду, то, что вы здесь — это опасно для меня?

— Смею утверждать, хотя и льщу себе.

— Но это не остановило бы её от нападения на меня.

— Возможно, она об этом и не подумала бы.

— Ну, я не возражаю против риска. Но я не вижу, почему он стал бы меньше, если бы мы были связаны какими-то отношениями типа родственных.

— Было бы невинное оправдание моего присутствия здесь… Не думайте, что я пытаюсь нажить капитал на этом деле для себя лично. Я делаю всё возможное, чтобы соблюдать формальности, как вы, возможно, уже заметили. Я только предупреждаю вас, что иногда я — опасный знакомый.

— Давайте проясним этот вопрос, Питер. Вы думаете, то, что вы оказались здесь, может сделать эту женщину отчаянной и она может захотеть отыграться на мне. И вы пытаетесь сказать мне, очень изящно, что было бы безопаснее, если бы мы скрыли ваш интерес к этому делу под прикрытием какого-то другого интереса.

— Безопаснее для вас.

— Да, хотя не могу понять, почему вы так думаете. Но вы уверены, что я скорее умру, чем позволю себе пойти на такой бесчестный обман.

— А разве не так?

— И в целом, вы скорее предпочтёте увидеть меня мёртвой, чем обесчещенной.

— Вероятно, это другая форма самомнения. Но я полностью к вашим услугам.

— Конечно, если вы — такой опасный союзник, я могла бы приказать вам уйти.

— Могу себе представить, как вы убеждаете меня уйти и уничтожить всю работу.

— Ну, Питер, я, конечно, скорее умерла бы, чем обманула вас или сказала ложь про вас. Но думаю, что вы всё преувеличиваете. Вы обычно не будите бурю.

— Бужу и довольно часто. Но если это — только мой собственный риск, я могу позволить ветру дуть. Когда дело доходит до других людей…

— Ваш инстинкт заставляет помогать женщинам и детям, попавшим в беду.

— Ну, — признал он с сожалением, — нельзя подавлять естественные инстинкты целиком, даже если причина и личный интерес говорят обратное.

— Питер, это — позор. Позвольте мне познакомить вас с какой-нибудь миленькой женщиной, которая обожает быть защищённой.

— Она попусту потратит на меня время. Кроме того, она всегда обманывала бы меня самым милым образом ради моей же собственной пользы, а я этого не терплю. Я возражаю против того, чтобы мною тактично управлял кто-то, кто должен быть равным мне. Если мне нужны тактичные иждивенцы, я могу их нанять. И уволить их, если они станут слишком тактичными. Я не имею в виду Бантера. Он окружает меня непрерывным холодным душем тихой критики. Я не защищаю его, он защищает меня и сохраняет независимое суждение… Однако, не предлагая личную защиту, могу я всё же предложить, чтобы вы использовали разумные предосторожности? Говорю вам откровенно, мне не нравится озабоченность вашей подружки ножами и верёвками.

— Вы это серьёзно?

— В виде исключения, да.

Харриет собиралась предложить ему не быть смешным, но затем вспомнила рассказ мисс Бартон о сильных руках, которые схватили её сзади. Возможно, это было правдой. Мысль о ночных прогулках по длинным коридорам внезапно стала неприятной.

— Очень хорошо, я буду осторожна.

— Думаю, это будет мудро. А теперь я должен бежать. Я успею обернуться, чтобы предстать перед главным столом на обеде. Семь часов?

Она кивнула. Он слишком буквально выполнял её приказ прибыть этим утром вместо шести часов. Ощущая некоторою пустоту, она пошла, чтобы сразиться с корректурами мисс Лидгейт.

17

Тот, кто задаёт много вопросов, много узнаёт и многое получает, в особенности, если его вопросы касаются предметов, особенно хорошо известных тем лицам, кого он спрашивает, ибо тем самым он предоставляет им случай доставить себе удовольствие в разговоре, а сам постоянно обогащает свой ум знаниями. Однако его вопросы не должны быть слишком трудными, дабы разговор не походил на экзамен. Он также должен поступать так, чтобы и всем остальным людям была предоставлена возможность говорить в свою очередь.

Фрэнсис Бэкон [97]

97

Переводчик Е. С. Лагутин.

— Вы выглядите, — сказала декан, — как взволнованный родитель, чей маленький сын должен выступить на школьном концерте и собирается декламировать «Гибель Гесперуса».

— Я скорее ощущаю себя, — ответила Харриет, — как мать Даниила:

«Царь Дарий приказал львам: Разорвите Даниила. Разорвите Даниила. Разорвите! Разорвите! Разорвите!»

 — Гр-р-р-р-р! — продолжила декан.

Они стояли у дверей профессорской, из которых было удобно смотреть на домик на Джоветт-лодж. Старый дворик выглядел весьма оживлённым. Опаздывающие торопились переодеться к обеду; те, кто успел переодеться, прогуливались группами, ожидая удара колокола; некоторые всё ещё играли в теннис; мисс де Вайн появилась из здания библиотеки, по дороге торопливо втыкая поглубже непослушные шпильки (Харриет проверила шпильки и идентифицировала их); некая элегантная фигура шествовала к ним откуда-то со стороны Нового дворика.

— У мисс Шоу новое платье, — сказала Харриет.

— Вот оно как! Смотрится шикарно!

«Она столь же прекрасна, как дыня в поле, Скользя грациозно, как судно на море».

 И это, моя дорогая, вам за Даниила.

— Декан, душенька, вы — кошка.

— Ну, а разве мы все не такие? То, что все собрались пораньше, кажется чрезвычайно зловещим. Даже мисс Хилльярд явилась в своём лучшем чёрном платье со шлейфом. Мы все чувствуем, что чем нас больше, тем безопаснее.