Встречи во мраке (Сборник)

Бонд улыбнулся.

«Коломбина» шла при полном ветре под всеми парусами. Ребята молча делали свое дело, а Бонд сидел на баке, глядя прямо перед собой. Коломбо присел рядом.

— Ты мне нравишься, мальчик. Очень нравишься. Хочешь, я скажу тебе еще одну штучку, а? Она тебе понравится, увидишь. Знаешь, откуда шел весь этот товар?

— Италия, Африка.

— Фью! Нет, Россия!

— Что?!

— А ты думал? У них огромные плантации мака на Кавказе, в Киргизии, Туркмении. Они выращивают зелье, потом переправляют его за границу. Это деньги, не спорю. Но главное для них не это. У них есть огромный план идеологической и психологической войны против Запада. Не спорю — придумано хитро: ослабить, отвлечь молодежь, обескровить ее и уничтожить физически и морально. Албания наиболее удобная база. Отсюда в Италию, а от нас — весь мир, ого! К счастью, моя страна не сыграла такой роли в этом чертовом плане. То есть она бы, конечно, сыграла, если бы ты дал Кристатосу возможность серьезно взяться за дело. Я знал, что он связан с Москвой, но просто убрать его не мог. Меня могли бы в свою очередь отправить к праотцам. Я предпочел подождать тебя, сынок, и дать тебе на месте разобраться, что к чему. Ты все правильно понял, и вот — тут он протянул Бонду ключ с жестяной биркой, которые вешают на ключи в отелях,— вот твоя награда, вернее — приз.

Коломбо перевел дух и продолжал с большим подъемом:

— На востоке есть обычай отдавать на ночь гостю не только лучшие ковры, одеяла, подушки, но и любимую жену.

Там, конечно, дикие, нецивилизованные страны, но и наша Левантия недалеко ушла от востока. У меня нет жены, как видишь. А у тебя ее еще долго не будет. Вероятно, тебе придется остаться еще на пару дней в Венеции — ты будешь писать отчет, переругиваться по телефону со своими руководителями и заниматься подобными, никому не нужными вещами. Это очень утомительная работа.

У меня нет жены, но у меня много таких приятельниц, как Лиз Баум. И потом, она должна показать тебе красоты моей Родины и еще кое-что тоже.

Здесь ей не потребуются мои инструкции. Она сама знает в области показа красот куда больше меня, и вот, возьми, сынок.— Он протянул Бонду ключ, заблестел своими глазами-сливами и кивнул головой.— Даю его тебе от чистого, самого дружеского к тебе расположения.

Бонд взял ключ, повертел его в руках, взглянул на Коломбо. Тот поощрительно подмигнул ему. В сущности, этому человеку можно было только позавидовать — он сам устроил себе необычную жизнь, полную опасностей, и купается в своем «рисике» столько, сколько хочет.

Бонд повернул подвешенную к ключу табличку и прочел название отеля и номер комнаты — 673.

Антикварная вещь Хильдебранта

Бонд подплыл к скале и осмотрелся. Было еще слишком рано, и крупные хищники спали, а мелкота резвилась, не обращая на него никакого внимания. Тускло-красные медузы, быстро двигаясь, напоминали стеклянные кристаллы.

Бонд, погружаясь в воду, отодвигается от медуз — они здорово обжигают. Он спускается немного поглубже и кожей чувствует, как меняется температура воды. Вокруг становится темнее, сгущаются какие-то серо-зеленые сумерки. Рыбы, проплывающие поблизости, кажутся сплюснутыми. Сквозь воду просвечиваются темные пятна и полоски, покрывающие их бока. Рядом беспрерывно снуют, как рой пестрых бабочек,— красные, желтые, оранжевые рыбы. Поверхность воды уже не кажется зеркалом, в котором отражаются камни, рыбы и сам Бонд, словно огромная рыбина, повисший над скалой.

Там, в скале, есть расщелина, где живет большая мурена, и, собственно, к ней он и направился сегодня в гости.

Как много рыбешек собралось вокруг—маленькие темные, с желтой поперечной полоской вокруг тела и желтым хвостом. С косыми темными полосами, красные, голубые, синие. Они то внезапно исчезали, то так же неожиданно появлялись вдруг на том же самом месте.

Поднявшись немного над расщелиной, Бонд оглядывается — кругом кишат рыбки, а внизу их плоские тела уже трудно разглядеть.

Он поднял голову и инстинктивно прижался к скале — мимо пролетала «мантия» — огромный скат с длинным хвостом, оканчивающимся шишкой колючек. Одно прикосновение к этому хвосту грозило смертью. Раньше креолы убивали скатов и делали из их хвостов плетки, которыми стегали рабов. Хвост — правильный трехгранник, с острыми краями, режущими не хуже бритвы. Теперь такие плетки остались только как фамильные реликвии. Говорят, что в старые времена ими стегали и непокорных жен. Теперь даже иметь такую плеть на Сейшельских островах — уголовное преступление.

Одно упоминание о «донче ля морте» превращало самых сварливых дам в покорных ангелов домашнего очага. Но это было давно..,

Бонд не спускал с «мантии» глаз. Ему уже необходимо было всплыть. Он нырял без акваланга, и вот...

Вокруг него колышутся водоросли — испещренные дырочками зеленые листья агара, перистые листья, похожие на пальцы рук, нежные розовые анемоны. Из чаши причудливо изогнутых кораллов и губок выплыли мелкие лимонно-желтые рыбки, но ему нужно, нужно еще подождать...

Стало трудно удерживаться от желания вдохнуть. Если он выстрелит сейчас, то на багровое облако крови примчатся акулы, и тогда он пропал... Однако он решился.

Подтянув ноги к животу, Бонд делает сильный рывок и спускает пружину подводного ружья.

Короткая борьба, но гарпун попал в нервное сплетение, и «мантия» погибла...

Вытащив добычу из воды на совершенно пустое в это время дня побережье, Бонд сел в тени пальмы и стал рассматривать хвост.

Обычно он не убивал рыб, за исключением лишь каких-либо очень редких и интересных видов, как, например, сегодня.

Правильный трехгранник хвоста был длиной дюймов в восемь-десять. Боль ощущалась даже от легкого прикосновения пальцем к краям — что же творилось с рабами в тот момент, когда на их тела обрушивались удары таких плеток?

— Ты уже выбрал свадебный подарок для будущей мадам Бонд?

Филипп Леруа — один из членов многочисленной семьи французских эмигрантов — подошел к Бонду сзади и наклонился над рыбиной.

— Я не женат, Филипп.

— И поэтому тебе нужен хвост?

Оба улыбнулись. Уже две недели Бонд торчал в этой богом забытой дыре и не знал, когда он отсюда выберется. «М» посылал его сюда выяснить местонахождение их старого агента и, кивая головой на октябрьский дождь за окном, буркнул:

— Желаю тебе, 007, всего солнца, которое только встретишь.

К концу второй недели Бонду стало совсем не по себе от безделья, и он увлекся нырянием — легкие у него были безукоризненные и он легко выдерживал большие нагрузки.

— Почему на побережье никого нет? — спросил он у «Перуа.— Почему никто не купается?

— Мы здесь редко лезем в воду. Предпочитаем ванну, друг мой.

— Но почему? Ведь тут безопасно.

— Да? А акула тебе не встречалась? А барракуда или мурена? А на песке ты наступал на морского дьявола? Я видел тех, которые наступили. Они не долго после этого дышали морским воздухом?

— Глупости! — Бонд начинал раздражаться.— Надо просто надевать на ноги резиновые тапочки и смотреть под ноги, когда идешь! Эти ваши местные жители знают только одно — нытье о своей бедности и о том, как они голодают, а ведь океан у них под боком — водоросли, устрицы, рыба. Постройте консервные заводы, и Сейшелы будут обеспечены деньгами!

— Браво! Брависси.мо! — Филипп хохотал.— Хотите, я выставлю вашу кандидатуру на выборах в местный церковный совет — «Голосуйте за этого парня, и вы будете сыты круглый год!» Бонд и консервы — неплохая мысль?